От инквизиции до возрождения
Шорцы, представители коренного народа Кемеровской области, всерьез опасаются, что их дети скоро перестанут говорить и учиться на родном языке. По данным руководителя Центра языков и культуры народов Сибири, кандидата педагогических наук Елены Чайковской, в 1936 г. в Горно-Шорском районе (он существовал на территории от Кузедеева до Таштагола в 1926-1939 гг.) из сотни начальных школ 33 были национальными, т. е. обучение в них велось на шорском языке. В 1939 г. район упразднили, началась насильственная русификация, в национальных посёлках заполыхали костры сталинской инквизиции. У исследователя накопилось немало свидетельств о том, как детей сгоняли в интернаты и били по губам за то, что те говорили на шорском языке.
Шорцы, население которых, по данным последней переписи, составляет около 13 тысяч человек, в основном проживают на юге Кузбасса (более 10 тысяч человек), остальная часть этого народа расселена на территории Алтая, Хакасии, Красноярского края. Язык шорцев относится к хакасской подгруппе северо-восточной группы тюркских языков. Миссионеры создали шорский букварь в 1885 году, а в 1938 году был создан новый алфавит на основе кириллицы. Советское время почти уничтожило язык шорцев. Сейчас, по данным переписи населения 2010 года, на шорском языке говорит всего около 3 тысяч человек.
Писатель Вениамин Борискин родился в 1957 г., в старших классах он учился в интернате, т. к. школы в деревне не было: «В нашей семье шорский язык в школе изучал только отец, он родился в 1928 г. А мать с 1932 г., она уже не учила язык. Мы, дети, постоянно слышали родную речь дома, практически вся деревня говорила на шорском. В школе учителя нас заставляли говорить только на русском. Исключением, пожалуй, была самодеятельность, в которой я участвовал: у руководителя кружка была старенькая книжка шорских стихов, написанная латиницей, я подолгу её изучал».
Такая политика продолжалась до распада СССР. В 1989 г. группа лингвистов во главе с профессором Андреем Чудояковым открыла на базе Новокузнецкого пединститута единственную в стране кафедру шорского языка. Они занялись изучением языка и культуры, издали учебники для школ и вузов и главное – за четверть века подготовили 130 учителей шорского языка, чтобы аборигены могли изучать и сохранять национальную культуру.
Что скрывается за «фантиками»?
На первый взгляд учёные добились своего: сегодня проходят шорские фестивали и праздники, открываются центры духовной культуры, на крупных областных мероприятиях своеобразие Кузбасса демонстрируют представители коренного народа. Однако за «фантиками» скрываются незаметные действия власти. Елена Чайковская приводит примеры того, как сворачивается возрождение 1990-2000-х. Во-первых, активисты-общественники в прошлом году попробовали в очередной раз продвинуть в облсовет закон о языке, по аналогии с теми, что есть в Хакасии и на Алтае. Он позволил бы разработать национальные образовательные и исследовательские программы, а главное – обеспечить их финансирование.
Однако депутаты отказали. Во-вторых, количество школ, где преподаётся шорский язык, за полвека сократилось с 26‑ти до четырёх – остались в Таштаголе, Шерегеше, пос. Бородино и Ключевом. В-третьих, количество бюджетных мест в вузе для будущих учителей шорского языка уменьшилось с десяти до пяти. «В этом году произошло необъяснимое: на пять мест подали 40 заявлений! Ощущение, что людям всё равно куда поступать, лишь бы пробиться на «бюджет». Шорские дети, которые знают язык, которые целенаправленно готовились к поступлению, не прошли по конкурсу, т. к. они закончили деревенские школы или интернаты и такого количества баллов по результатам ЕГЭ, как выпускники городских школ, не имеют. Это абсурд современного образования!» – возмущается педагог.
Закрыть окно?
Одно из событий в цепочке «заката» – это закрытие Центра языков и культуры народов Сибири в Новокузнецке. Он существовал при педакадемии, а после её присоединения к филиалу КемГУ оказался невыгодным, т. к. не приносил прибыли. Сотрудники центра разрабатывали программы и учебники для школ, проводили курсы повышения квалификации для учителей родного языка, олимпиады, конференции, организовывали летние лингвистические смены в лагерях.
«За пределами области о шорцах мало кто знает. Однажды я оформляла документы в Новосибирске. Женщина, принявшая бумаги, из окошка вытянулась, чтобы посмотреть на меня, т. к. впервые услышала о такой национальности. Ещё Маркс говорил, что знание языка – это окно в другой мир. Давайте позакрываем эти окошечки, уничтожим всё, что не приносит денег. И с чем останемся?» – сетует кандидат филологических наук, научный сотрудник Центра Вера Телякова.
По результатам всероссийской переписи населения 2010 г., 20% шорцев владеют родным языком. Если национальная политика не сменит вектор с «заката» на «рассвет», то эта цифра уменьшится, а аборигены Кузбасса станут диковинкой не только за пределами области, но и на своей родной земле.
