Многие из них до сих пор не пользуются электричеством и употребляют только те продукты, которые выращивают сами. А в нескольких деревнях сохранилась традиция покрывать лица женщин татуировками.
Мьянма, бывшая Бирма, похожа на студенческое общежитие: здесь шумно, весело и на одной территории живут множество непохожих друг на друга людей. Из 50-миллионного населения бирманцы составляют примерно половину, остальные жители страны - калейдоскоп из разных этнических групп: раханы, чины, карены, моны, качины, шаны и каяны. За исключением бирманцев, как основного народа, остальные живут «на разных этажах общежития» - например, моны на юге, а каяны на востоке страны. За счёт такой территориальной сегрегации этим народам удалось сохранить свои традиции. Во многих поселениях люди по сей день носят домотканую одежду и соломенные шляпы, многие владеют специфическими ремёслами, передавая опыт из поколения в поколение, - ткут ковры, плетут веера и корзины, вырезают по дереву. Когда в Мьянму стали приезжать туристы, коренные жители поняли, что такая верность обычаям выгодна в экономическом плане - иностранцы готовы платить, чтобы увидеть их повседневную жизнь, и покупать незатейливые вещи, сделанные вручную.
Один из туристических центров Мьянмы на западе страны - город Мраук-У с семью сотнями гигантских ступ-храмов. Если отплыть от него по реке Лемро на десяток километров, то можно увидеть поселения чинов. Чины - тибетские мигранты, пришедшие в окружённую непроходимыми горами долину в IХ-Х вв. В стране их около полутора миллионов, живут они просто, если не сказать примитивно. Во многих деревнях нет электричества и нормальных дорог, а чтобы прокормиться, люди выращивают рис и овощи. Тем не менее в каждом поселении есть храмы, школы и даже импровизированные спортивные площадки.
Чины всегда были хорошими ткачами, они сами обеспечивали себя одеждой, делали похожие на пончо индейцев накидки с ярким орнаментом, цветные юбки мужчин и женщин. Теперь они продают разноцветные покрывала, шарфы, шали и салфетки и в качестве сувениров. Но туристы приезжают сюда не за самоткаными шарфами. Здесь нет ни золочёных ступ, ни огромных статуй Будды. Всем хочется посмотреть на удивительных женщин, чьи лица покрыты татуировками.
Бизнес по-чински
В деревне Храт Чанг около сотни домов. Её жители выращивают рис, цветную капусту и чили. Корзины с урожаем часто стоят около домов, чтобы люди могли обменяться продуктами. Сами дома сделаны из бамбука и пальмовых листьев, как во всей Мьянме. Тут живут 5 женщин с татуированными лицами, их возраст от 65 до 73 лет. Несмотря на годы, эти бабушки - главные кормилицы деревенской общины, ведь это ради них сюда приезжает до нескольких десятков туристов в неделю.
Сегодня приехали только две бельгийки из некоммерческой организации и я. Несколько женщин с татуировками уже на своём посту и встречают нас, торжественно пожимая каждому руки.
Рассматриваю их: поразительно, как сочетаются морщины и синеватые узоры, похожие на паутину, из которой выглядывает пара глаз. Их трудно назвать бабушками - у них совершенно не старческая, прямая осанка, живые глаза. Видно, что они гордятся своей уникальной внешностью. Рядом хлопочут женщины помоложе, разделывают при помощи мачете кокосовые орехи и угощают нас молоком - их лица чисты, никаких татуировок.
Тем временем пожилые женщины равнодушно позируют бельгийкам. Они не стесняются фотографироваться, не улыбаются и не просят показать, что получилось, как это делают почти все мьянмарцы. Для них эта суета - работа. Причём почти ежедневная. С нами парень лет 20, местный учитель, он немного говорит по-английски: «Мы очень уважаем этих женщин, они помогают всей общине». По его словам, на деньги, собранные ими, в деревне построили новую школу и купили учебники.
У предприимчивых бабушек есть специальная тетрадь, куда записываются имена, координаты дарителей и суммы пожертвований. Пролистываю несколько страниц. Самыми щедрыми оказались швейцарец и французская пара, они дали по десять тысяч кьят, это около 10 евро. Бельгийки, допив кокосовое молоко, стали энергично доставать кошельки. После этого татуированные лица посветлели, женщины расслабились и стали ворковать друг с другом и даже улыбаться нам.
Вместе с ними мы идём смотреть новую школу. Внутри всё очень просто - деревянные скамейки, доска и плакаты с алфавитом. Несколько ребятишек сидят с учебниками. Потом нам показали храм - бетонный сарай с жестяной крышей. Внутри тоже скромно - гипсовая статуя Будды и каменный пол. Большая часть чинов приняла христианство, когда в ХVIII в. в Мьянму пришли миссионеры. Но в Храт Чанге живут в основном буддисты. Местный монах поприветствовал сначала пожилых женщин, потом нас. Одна из бабушек общалась с ним, усевшись на полу, монах уважительно и почти ласково что-то отвечал ей. Храм тоже получает свою долю от сбора пожертвований.
Красоту требуют в жертву
Сегодня в деревнях долины реки Лемро осталось не более двадцати женщин с татуировками. Семь из них живут в деревне Пан Понд, они тоже встречают туристов, продают им самотканые сумки, шарфы и украшения. Рисунки на их лицах повторяются - существует всего несколько разновидностей узора.
У этих татуировок любопытная история. На вопрос, для чего вообще это нужно, сами женщины отвечают: «Наши предки делали их молодым женщинам, чтобы тех не забирали в гарем короля». Гарем, да ещё королевский?
В ХIV-ХV вв. раханцы пришли на эти земли, сделав своей столицей Мраук-У, и стали притеснять менее цивилизованных чинов. Раханцы часто грабили их поселения и насильно увозили красивых женщин. Гордые дочери чинов предпочитали топиться в Лемро, нежели быть наложницами захватчиков. Поэтому решено было пойти на хитрость, стоившую прелести нескольких десятков поколений красавиц. Всем девочкам переходного возраста делались татуировки, сплошным рисунком покрывающие лицо. Они считались обезображенными и потому неинтересными рахинским работорговцам - свобода и безопасность в обмен на красоту.
Как чинам пришла в голову такая мысль? Одна легенда рассказывает о вдове храброго воина, которая в плену высекла на лице кинжалом солнце с лучами, чтобы не быть обесчещенной. Согласно другой, женщины чинов во время набегов врагов рисовали на лбах таинственные знаки, призывавшие духов защитить их семьи.
Сама процедура татуирования была очень болезненной и долгой, работу выполняли только специальные мастера, которые были в каждой деревне. Одна из женщин вспоминает, как её держал отец, чтобы она не вырывалась. Ей было тогда всего 11 лет, мучительная «операция» длилась почти целый день. Краску для рисунка делали из сока листьев какого-то дерева, а наносили её иглами из костей крупных рыб. Потом она не могла несколько дней открыть глаза, потому что веки сильно опухли от наколок, а кожа вокруг воспалилась.
Глядя на сложные узоры татуировок женщин, трудно поверить, что эти мастерски выведенные линии призваны обезобразить их лица. Могла ли татуировка чинов только уродовать лица? Если так, то почему с падением раханского королевства в начале ХVIII в. они продолжали делать наколки юным девушкам, передавая новым поколениям мастеров искусство сложных узоров? И только в 60-х годах с установлением социалистического режима этот обычай стал сходить на нет: девушки уезжали учиться и работать в города покрупнее, а там люди смеялись над их синими лицами. И если раньше в жёны брали охотнее ту, чьё лицо было испещрено узором, то теперь выйти замуж с такой печатью стало сложно.
Я спросила местного учителя, неужели никто из девушек деревни не хотел сделать татуировку и обеспечить пожизненный заработок себе и своей общине. Как, например, женщины племени падаунг (которые носят кольца на шее, удлиняя её с возрастом), живущие в Мьянме и Таиланде. «Сегодня нет ни мастеров, которые могут это сделать, ни девушек, готовых прожить без замужества», - улыбнулся парень.
Даже если легенда о том, как гордые чинские красавицы сопротивлялись иноплеменным захватчикам, не более чем удачный коммерческий ход, татуированные бабушки ещё с десяток лет смогут помогать своей деревне.
Из «АиФ. Без границ» № 17, 2012 г.
Любовь Толкалина: «Мужчинам не нужны семья и дети» 
Наталья Рудова: «Объявляю кастинг на мужчину моей жизни» 
Елена Подкаминская: «Когда люди подолгу на работе, там и зарождаются настоящие чувства» 
