Рождённая в СССР. Даже двигаясь на костылях, она считает себя счастливой

С этой удивительной женщиной мы познакомились в 1988-м в Афганистане. Тогда она служила инструктором агитотряда в Шинданде - вместе с солдатами в сопровождении бронетехники ездила по кишлакам, раздавая гуманитарку, и «проводила работу по организации безопасного вывода контингента советских войск». Когда мне предложили съездить с ними, это был её 2­08-й рейд. 

«Не стреляйте!»

«Не стреляйте! Это мирная колонна. Мы везём вам продукты и керосин. Не стреляйте!» - эти слова на дари, раздававшиеся из громкоговорителя «автолавки» при подъезде к кишлаку где-то под Гератом, помню, тогда поразили больше всего. Как и сама раздача гумпомощи - под стволами танков и бэтээров, взявших кишлак в кольцо и в любую секунду готовых открыть огонь. В Союзе тогда Афганистан представляли по-другому.

Мавлюда до этого работала инструктором орготдела Душанбинского горкома комсомола. Была идеалисткой: «Замучили бумажная работа, бесконечные отчёты, справки». Вот и согласилась поехать в Афганистан. К нашему приезду пробыла там больше года. «Иногда оглядываюсь назад - боже мой, как же я смогла всё это пережить?» - призналась она мне тогда. Но ни о чём не жалела: «Только иногда мечтаю вырваться домой на полчасика, убедиться, что там всё нормально, - и обратно. А то ведь даже не позвонишь». 

Потом мы улетели в Москву, а она осталась: «Интернациональный долг». В «Собеседнике» вышел материал, и больше мы не виделись. До меня лишь доходили слухи, что ей страшно везло: в один из рейдов колонна агитотряда попала в засаду, большинство солдат, сопровождавших их БТР, погибли или были ранены, а её пронесло. Потом она вроде бы спаслась из падающего самолёта. Месяцы госпиталей, орден «Знак Почёта»... А потом СССР распался, и больше я о ней не слышал.

И вот не так давно в Фейсбуке - спасибо соцсетям! - натыкаюсь на знакомое имя. Но уже с отчеством - Мавлюда Тешабаевна Турсунова. И место работы - Душанбе, директор школы № 6 Минобороны России. Списались - точно она. Договорились встретиться. 

Мы не виделись 29 лет, но я сразу её узнал. И сегодня она остаётся ослепительной восточной красавицей. С собой на встречу «с журналистом из Москвы» пригласила двух лучших подруг. И дочку Малику, такую же красавицу.

- Мавлюда, а вы совсем не изменились. (С ходу режу правду-матку.) 

- Если бы, - смеётся. - Я сюда сейчас на такси ехала, водитель скорость прибавил - а я ему: «Тише, пожалуйста, мне ещё Маликашу надо замуж выдать». Это раньше я совсем отчаянная была, оглядываюсь назад - как будто всё не со мной было.  

Упали на минное поле 

В день нашей встречи мы с местным коллегой ездили на Нурекскую ГЭС, что в 70 км от Душанбе, и на встречу я немного опоздал. А потому не сразу заметил костыли, которые виднелись из-под стола. Перехватив мой взгляд, Мавлюда пояснила:

- Это результат той авиа­катастрофы. После травм рушится голеностопный сустав. Недавно сделали КТ, через 4 месяца намечено повторное. Заменили сустав, добавили коллапан, пытаются сохранить подвижность голеностопа, но гарантий нет. Но вы же меня знаете: два года работала на костылях - и бегала, и плясала. В общем, всё будет хорошо!

То, что она рассказывает про тот роковой день, сегодня может показаться невероятным. Тогда же это был повседневный рабочий эпизод, без высоких слов о героизме.

- Май 1988-го. Мы вылетаем из Кабула, Ан-26, на борту 12 человек, как положено, все с парашютами. Перед самым взлётом подсел тринадцатый. Я ещё подумала - счастливое число, я же родилась 13 октября. Обычно тринадцатого не брали. Самолёт начал набирать высоту, и вдруг что-то произошло - то ли «стингер», то ли возгорание двигателя, до сих пор не знаю. Лётчики чудом умудрились сесть - грохнулись на землю уже за полосой, за забором. А вокруг минное поле, так тогда на всех афганских аэродромах было. И командир экипажа, капитан, всех нас вывел. Я узнавала - он погиб потом, в другом полёте. А тогда, помню, сильно хромала, но о враче и мысли не было. Выбрались - нас собрали, опять привезли на аэродром и вскоре отправили другим бортом. Если бы я не улетела в ту ночь, никогда бы потом в самолёт не села. 

Когда прилетели в часть, она ещё сама дошла до модуля (так в Афганистане называли «вагончики», где жили наши). Стресс. Постучала. Открыла подруга Наташа. Было 3 часа ночи. Ешё чай пили. Всё началось наутро: страшная головная боль, рвота. Увезли в госпиталь. Черепно-мозговая травма. Лечилась уже в Союзе. Всё это продолжалось довольно долго. Но выкарабкалась.

- Мавлюда, у меня есть товарищ, который тоже несколько лет провёл в Афганистане, и он считает, что всё это было напрасно. А вы как думаете? 

- По-моему, это уже не тема для обсуждения. У каждого свой взгляд, и что случилось, то случилось. Для меня это были лучшие годы и лучшие люди. Наверное, я бы туда и второй раз поехала. Но, опять же, сейчас бы сильно о дочери подумала. Маликаша - моя принцесса, вся моя жизнь. В мае ей 20 лет. Я же всегда о дочке мечтала. Первое, что сделала, прилетев в Кабул, - купила в дукане дет­ское платьице. Но Бог мне дал её только в 35 лет. Может, ещё и потому я её так безумно люблю. Только вот думаю иногда - нельзя ограничиваться одним ребёнком. Жаль, у меня жизнь так сложилась.

Дочь разведчиков

В их семье детей было пятеро. Как с гордостью говорит Мавлюда, родители воспитали их советскими людьми - её старший брат женился на украинке, средний - на таджичке, младший - на осетинке, сестра вышла замуж за узбека. «Так что у нас полный Интернационал». (Смеётся.)

- Мои родители - мой идеал. В 1942-1946 гг. они работали в Афганистане, но никогда не рассказывали нам об этой части своей жизни. У нас была очень дружная семья. На праздники папа с мамой всегда собирали друзей, соседей. Все выносили на стол приготовленные угощения - плов, тазы с оливье и винегретом, угощали друг друга. Господи, где сейчас всё это?! В доме постоянно было много гостей, и, когда они поднимали тост и чокались, всегда завершали дружным «Ура!». 

А потом оказалось, что в Афганистане родители были разведчиками. Их только после распада СССР рассекретили. У папы псевдо­ним Салават был, а у мамы - Азиза. Папа давно умер, а маме сегодня 95, и она, наверное, единственная, кто до сих пор платит партийные взносы, - у нас ещё ячейка КПСС осталась. Она удивительный человек. Министр обороны России как-то подарил ей тяжеленную скульптуру «Родина-мать», так она в Душанбе её на себе тащила. Как я ни пыталась помочь - ни в какую. Понимаете, ей этот подарок важен был. И до сих пор ребята из СВР её поддерживают, со всеми праздниками поздравляют, молодцы. 

- А как после Афганистана сложилась ваша судьба?

- Работала в местных органах власти. А потом пригласили стать директором школы, и вот здесь я уже 16 лет. Учатся у нас в основном дети военнослужащих и гражданского персонала 201-й российской базы, ГПС ФСБ России и сотрудников посольства. Но есть и местные - дети сотрудников министерств и ведомств Таджикистана. Мне кажется, они все такие чудесные, - мы и фестивали дружбы проводим, и «Зарницу», и смотр строя и песни к Дню Победы. Ребята в «Юнармию» вступают, сейчас в повестке «Вахта памяти». В общем, у нас много всего того, что объединяет и сплачивает, учит уважать и друг друга, и свою страну. Поверьте: таких школ, как наша, больше нет. Она самая-самая, не зря выпускники потом приходят ещё много лет. Для многих это второй дом, не зря Маликаша меня даже ревнует к школе.

И для военнослужащих у нас сегодня созданы отличные условия, когда приходит время в Россию уезжать - жёны плачут. Жильё нормальное, квартиры обставлены, садики отличные. Но главное - атмосфера. 

- А какое отношение сейчас к русским в Таджикистане? За язык не притесняют? 

- Да что вы! Прилетающие к нам из России часто удивляются: «Никогда не скажешь, что вы таджичка, акцента совсем нет». А чего удивляться - раньше мы все здесь такие были. А потом развал Союза, граждан­ская война. И русские стали уезжать - от всех ужасов кровавой междоусобицы, от того, что не было элементарных удобств - света, газа, тепла. Скольких я провожала и как тогда плакала... Сейчас всё меняется. Тяга к рус­скому языку огромная. Русских школ и детсадов полно, всяких курсов по изучению русского языка, проблема с кадрами. Вот в прошлом году 30 учителей из России приехали, их распределили по всей стране. И условия хорошие, и зарплата приличная, но кадров катастрофически не хватает, особенно тех, кто преподаёт профильные науки на русском - физику, химию, биологию. 

Несмотря на травму, она пытается танцевать, подпевает с подругами артистам на сцене, часто хохочет - редкого позитива человек. А когда музыка умолкает, вдруг признаётся:

- Знаете, я пережила две страшные войны, но так жизнь люблю. И главное - у меня столько друзей, такие подруги. Прилетаю недавно из ЦИТО, они к трапу лимузин подогнали - просто чтоб настроение мне поднять. А сколько ещё у нас отличных людей - всех не перечислишь. Так что я такая счастливая… Жаль только, время очень быстро летит.