«Эта история для меня до сих пор — тайна, покрытая мраком. Зачем родители продали нашу квартиру? Почему почти спустя 10 лет сделку по её продаже признали недействительной и как я в результате оказалась должна почти 4 миллиона рублей, мне непонятно до сих пор», — говорит жительница Новосибирска Вера Сёмка.
Сделка с квартирой
В 1994 году, когда Вере было 2 года, родители зачем-то решили продать свою трёхкомнатную квартиру. Папа Веры был научным сотрудником Института истории Новосибирска, мама — лаборантом. Доверенность на право заключить сделку по какой-то причине оформили на Анну Гордиенко, супругу заместителя директора по научной работе Института философии и права, теперь уже вдову главы Советского района Новосибирска.
Но, чтобы продать квартиру, собственником которой является в том числе несовершеннолетний, требовалось разрешение всё той же администрации района.
«По договору квартира была продана за 2 500 000 неденоминированных рублей, — рассказывает Вера. — На мой счёт было зачислено 1 882 000. Но, как говорится в одном из решений многочисленных судов, „вступившими в законную силу судебными постановлениями установлено, что фактически квартира была продана по действующей на момент совершения сделки рыночной стоимости 300 000 000 рублей“. Поэтому мне совершенно непонятно, как вообще в администрации могли дать согласие на продажу квартиры в разы ниже её рыночной стоимости, понимая, сколько мне вообще упадёт на счёт. Даже тогда на те деньги вряд ли можно было купить какое-то жильё».
По документам квартира в итоге была продана. Но никто туда не заселился. Вера с родителями так и продолжала там жить, ничего не подозревая. Только спустя почти 10 лет для неё, несовершеннолетней девчонки, начались первые суды.
«Я ничего не понимала в происходящем, кроме как „злые дяди хотят отобрать нашу квартиру“. Меня водили на суд, но я в силу своего возраста даже не могла вникнуть в суть», — вспоминает Вера Сёмка.
Квартиру оставить — деньги вернуть
В итоге суд постановил: признать сделку ничтожной, квартиру оставить за Верой и её родителями, а последним — выплатить деньги покупателям.
«По какой причине сделка была признана недействительной, мне до сих пор неизвестно, — признаётся Вера. — Документы об этом есть, но, так как разбирательства у нас продолжаются по сей день, дело постоянно передаётся из суда в суд и я просто не могу его перехватить, чтобы с ним ознакомиться».
Но возвращать деньги Верины родители почему-то не стали. Небольшую толику заплатил отец, мать же не внесла по решению суда ни копейки. В 2014 году родителей Веры не стало. Они умерли с разницей в несколько дней от тяжелых болезней. И тогда девушке пришла первая повестка в суд.
Не брала в долг, но должна
«В суде мне сказали, что теперь я должна выплатить эти деньги за квартиру бывшим якобы покупателям. В общей сумме мне присудили порядка 4 миллионов рублей, так как я наследница, — говорит Вера. — Но как я могла стать наследницей по обязанностям обоих родителей? Ведь отец, выходит, мне ничего не оставил, кроме долгов. Квартира была до продажи приватизирована только на нас с мамой».
Самое занимательное, что и тот человек, кому должны были по суду родители Веры, тоже уже умер. Право истребовать долги от его имени перешло к его супруге. А она, в свою очередь, переуступила долги коллекторскому агентству.
«По долгам я могу ответить только лишь в размере принятого наследственного имущества, — говорит Вера, которая уже разбирается в юридической терминологии не хуже любого адвоката. — В апреле этого года суд установил предел моей ответственности в размере 1 877 000 рублей. Но где-то через пару недель на меня поступает исполнительное производство отца и по нему арестовывают счёт, на который я получаю зарплату. В итоге коллекторы начинают требовать с меня и его долг. В общей сумме почти 4 миллиона. Я считаю, что сверх суммы наследства с меня как мой личный долг могут требовать только ту сумму, которая в 1994 году была зачислена мне на счёт и в 18 лет снята. Это — после деноминации — порядка 84 000 рублей, которые я охотно могу вернуть. Но отвечать за долг в виде бешеных миллионов, который фактически был создан моими родителями, — это безумие».
Мнение адвокатов
Александр Амелин, генеральный директор юридического бюро: «Вера Сёмка вступила в права наследства после смерти мамы и тем самым получила не только её долю в квартире, но и требования со стороны кредиторов. После смерти своего отца она не вступила в наследственные права, таким образом, его долги к ней не перешли и истребовать их невозможно. Но следует отметить отличие данных категорий дел от других. Их сложность состоит в правильности применения норм гражданского законодательства. А именно — в переплетении прав несовершеннолетних детей и опекунства над ними, права правопреемников, наследства и имущественных отношений.
Проводя анализ данного дела, я обратил внимание на то, что квартира была приватизирована на маму и дочку в равных долях, что составило по ½ части для каждой из сторон приватизации. При этом действующее законодательство РФ предусматривает продажу или отчуждение доли несовершеннолетнего ребёнка его опекуном, то есть одним из его родителей. Конкретно в данном случае таким опекуном стал отец Веры.
После смерти мамы Вера вступила в права наследства, тем самым в силу правила, закреплённого в Гражданском процессуальном кодексе РФ, она должна была выступать правопреемником не только в материальном, но и в процессуальном правоотношении. Говоря простым языком, Вера унаследовала не только долю своей мамы в квартире, но и обязательства мамы перед кредиторами и третьими лицами. Именно поэтому новосибирский суд в своем решении ссылается на статьи действующего Гражданско-процессуального кодекса.
Что же касается второй части долга, с которым и не согласна Вера, тут дело всё в том, что, пока должница не достигла своего совершеннолетия (возраста 18 лет), её опекуном считался родитель, конкретно — отец. Так как сделка по продаже квартиры состоялась в момент, когда Вера была несовершеннолетней, и ей принадлежала ½ квартиры, то именно в этот период и образовалась вторая часть задолженности. Уже по достижении совершеннолетнего возраста Вера является самостоятельным должником и обязана самостоятельно исполнить требования исполнительного производства. Два разных судебных решения и материалы в них говорят о том, что требования со стороны истцов абсолютно правомерны».
В свою очередь адвокат Александр Тонконог считает, что Вере необходимо ставить перед судом вопрос о законности сделки в целом: «В этом деле надо разбираться. Вера в момент сделки не могла свои права защитить. Могло быть и так, что опекун (мать) действовала не в её интересах или заблуждалась, и при чём тут ребёнок? Поэтому я считаю, что нужно разобраться в том, почему она как несовершеннолетняя получила такую маленькую сумму денег. И если эта сделка была мнимой, то вполне вероятно, что и деньги фактически не были отданы. Тогда и долгов никаких не может быть».
«Строил свое, вышло чужое». Многодетного сельского учителя лишают дома 
Родственный обман. Махинации с собственностью, на которые способны родные 
Бумага удержит дом? Подводные камни новой системы регистрации недвижимости 
«Окунулись в беду». Выпускникам детдомов дали квартиры без кухни и газа 
