Эпоха 1930-х годов разделила большевиков на «верных сталинцев» и «врагов народа». Часть людей, стоявших у истоков революции, были не просто уничтожены: из истории вычёркивались даже их имена. Впоследствии репрессии были признаны преступными и тренд сменился: вчерашние «враги народа» стали считаться прогрессивными деятелями, а «сталинцы» ‒ контрреволюционерами, исковеркавшими суть ленинского курса. А в 1991 году, после распада СССР, с корабля истории поспешно сбросили и тех, и других.
Георгий Константинович Орджоникидзе, более известный под партийной кличкой «Серго», застрял где-то между двух категорий большевиков. Многолетний близкий друг Сталина, он не принял и не понял новых методов политической борьбы. Смерть его остаётся одной из главных загадок той эпохи.
Дворянин, фельдшер, большевик
Григорий Орджоникидзе родился на западе Грузии, в обедневшей дворянской семье.
Осиротев в подростковом возрасте, Григорий жил у родственников в Тифлисе, где окончил фельдшерскую школу при городской Михайловской больнице. Обучение не было бесполезным: Орджоникидзе действительно работал впоследствии фельдшером, врачевал товарищей по революционной борьбе.
В Тифлисе молодой человек увлёкся популярными в то время социалистическими идеями, и в 1903 году стал членом РСДРП. В 1904 его впервые арестовали за хранение нелегальной литературы, но быстро отпустили.
Благодаря этому он стал активным участником первой русской революции 1905-1907 годов в Закавказье.
В жандармском управлении, занимавшемся политическим сыском, Орджоникидзе очень быстро выделили среди других молодых революционеров, дав ему прозвище «Прямой». Григорий говорил, всё, что думал, прямо в глаза, на компромиссы не шёл, из-за чего с ним приходилось тяжело не только царской охранке, но и соратникам по партии.
Партийная карьера «товарища Серго»
В 1907 год «товарищ Серго», в очередной раз арестованный, был помещён в Баиловскую тюрьму в Баку. В одной камере с Серго оказался большевик по кличке «Коба». Так началась дружба Серго Орджоникидзе и Иосифа Сталина.
Высланный в 1909 году на вечное поселение в Сибирь, Орджоникидзе бежал, добрался до Закавказья. Оттуда Серго уехал в Персию, поучаствовав в революционных событиях, а в 1910 году товарищи по партии помогли ему добраться до Парижа.
В 1911 году перспективный большевик Орджоникидзе оказался в числе первых слушателей партийной школы, открытой Лениным в пригороде Парижа – Лонжюмо.
По ее окончанию он возвратился в Россию как уполномоченный Ленина по созыву Всероссийской партконференции. Став её делегатом и войдя в состав ЦК, Орджоникидзе вскоре вновь оказался в заключении. 14 апреля 1912 года он был арестован в Петербурге, приговорён к 3 годам каторги, которую отбыл в Шлиссельбургской крепости, а затем был выслан в Якутск, где работал врачом.
Вернуться из ссылки удалось лишь летом 1917 года, после чего «товарищ Серго» стал одним из главных организаторов революционного выступления в Петрограде.
«Сталинский ишак»
В годы Гражданской войны за Орджоникидзе закрепилось прозвище «таран революции»: его направляли в самые «горячие точки» для решения оперативных вопросов, и практически всегда «товарищ Серго» с поставленными задачами справлялся.
В начале 1920-х Орджоникидзе стал главным куратором установления советской власти в Закавказье. Благодаря его воле и энергетике эту задачу успешно удалось решить в сжатые сроки.
В 1922 году Грузия, Армения и Азербайджан объединились в Закавказскую Социалистическую Федеративную Советскую Республику (ЗСФСР), которая стала одним из субъектов Договора об образовании Советского Союза.
Орджоникидзе стал первым руководителем ЗСФСР, возглавляя её с 1922 по 1926 годы.
В этот же период он заслужил ещё одно прозвище: «сталинский ишак». Таким «эпитетом» наградил товарища Серго один из лидеров грузинских коммунистов Кабахидзе, недовольный тем, что Орджоникидзе поддерживал сталинский план автономизации. Идея плана заключалась в том, что новое единое государство должно было быть образовано за счёт вхождения всех республик в состав РСФСР.
«Товарищ Серго» на обвинения ответил ударом по лицу оппонента, и в итоге дело разбирала специальная комиссия.
Ленин автономизацию не поддержал, а Орджоникидзе предложил исключить из партии за драку, но позицию тяжелобольного партийного лидера просто проигнорировали.
«Отец» тяжёлой промышленности
В 1926 году «товарищ Серго» сосредоточил в своих руках функции государственного и партийного контроля, став наркомом Рабоче-крестьянской инспекции и председателем Центральной контрольной комиссии ВКП(б).
Занять такой пост мог только человек, пользовавшийся абсолютным доверием «первого лица». Прямой и решительный Орджоникидзе, никогда не прятавший ни от кого своих мыслей, вполне устраивал Сталина в этой роли.
В 1932 году Орджоникидзе продолжил свою деятельность в том же направлении, но уже как первый нарком тяжёлой промышленности СССР.
К 1932 году СССР вышел на 1 место в Европе по валовой продукции промышленности, занимая по этому показателю также 2 место в мире.
К 1935 году из второго десятка в мире по объёму производства электроэнергии Советский Союз переместился на третье место.
Развитие машиностроения, стремительное становление авиационной промышленности - за всем этим стоял труд Серго Орджоникидзе, о работоспособности и самоотдаче которого ходили легенды.
В 1935 году он стал кавалером ордена Ленина, через год – ордена Трудового Красного Знамени.
Особо опасное мнение
Внешне в жизни Орджоникидзе всё выглядело благополучно, но это была лишь видимость.
В начале 1930-х Лаврентий Берия, возглавивший сначала Грузию, а затем и всё Закавказье, развернул настоящую борьбу с командой, некогда сформированной Орджоникидзе. Товарищ Серго откровенно высказал Сталину, что не согласен с методами работы нового закавказского руководства, однако поддержки не получил.
«Товарищ Серго» полагал, что подобная линия лишь наносит ущерб промышленности, а значит, и стране в целом. Пока другие начинали выискивать «внутренних врагов», Орджоникидзе боролся за то, чтобы отстоять нужных ему людей.
Никаким оппозиционером он не был, просто присущие ему честность и прямота вступали в конфликт с эпохой.
Чем это грозило ему ‒ очевидно. Но 18 февраля 1937 года, буквально накануне начала периода массового террора, 50-летний Серго Орджоникидзе скончался.
Доведённый до самоубийства?
Официальной причиной смерти был объявлен инфаркт. Урну с прахом «товарища Серго» со всеми государственными почестями похоронили в Кремлёвской стене.
Уже через несколько дней, на Пленуме ЦК покойному будут пенять на недостаточную бдительность и чрезмерную лояльность к «контрреволюционным элементам». Тем не менее, «врагом народа» посмертно Орджоникидзе объявлять не стали.
А вот близких ему людей затянуло в маховик «большого террора»: были расстреляны старший брат и племянник, в тюрьме оказались вдова Орджоникидзе и ещё один его брат.
Погибли многие соратники и сподвижники Серго Орджоникидзе, создававшие тяжёлую промышленность СССР. Среди расстрелянных был основатель и первый директор «Криворожстали» Яков Весник, отец звезды советского кино Евгения Весника.
Всё это наводило многих на мысли о том, что и смерть Серго Орджоникидзе была вызвана вовсе не инфарктом.
Впервые официально версию о самоубийстве озвучил Никита Хрущёв в знаменитом докладе на XX съезде партии: «Берия учинил также жестокую расправу над семьёй товарища Орджоникидзе. Почему? Потому что Орджоникидзе мешал Берии в осуществлении его коварных замыслов. Берия расчищал себе путь, избавляясь от всех людей, которые могли ему мешать. Орджоникидзе всегда был против Берии, о чём он говорил Сталину. Вместо того, чтобы разобраться и принять необходимые меры, Сталин допустил уничтожение брата Орджоникидзе, а самого Орджоникидзе довёл до такого состояния, что последний вынужден был застрелиться».
На XXII съезде Хрущёв вновь коснулся этой темы: «Вспомним Серго Орджоникидзе. Мне пришлось участвовать в похоронах Орджоникидзе. Я верил сказанному тогда, что он скоропостижно скончался, так как мы знали, что у него было больное сердце. Значительно позднее, уже после войны я совершенно случайно узнал, что он покончил жизнь самоубийством… Товарищ Орджоникидзе видел, что он не может дальше работать со Сталиным, хотя раньше был одним из ближайших его друзей. Орджоникидзе занимал высокий пост в партии. Его знал и ценил Ленин, но обстановка сложилась так, что Орджоникидзе не мог уже дальше нормально работать и, чтобы не сталкиваться со Сталиным, не разделять ответственности за его злоупотребления властью, решил покончить жизнь самоубийством».
Разорванное сердце
В мемуарах, написанных после отставки, Хрущёв утверждал, что о самоубийстве Орджоникидзе ему рассказал Анастас Микоян.
Сам Микоян говорил другое. За несколько дней до смерти Орджоникидзе он разговаривал с ним и заметил, что тот очень взволнован: «Он очень взволнованный ходил. Он меня спрашивал: “Не понимаю, почему товарищ Сталин мне не доверяет. Я абсолютно верен товарищу Сталину и не хочу с ним драться, хочу поддержать его, а он мне не доверяет. Здесь большую роль играют интриги Берии. Берия из Тбилиси даёт товарищу Сталину неправильную информацию, а Сталин ему верит"».
При этом никаких конкретных слов о самоубийстве «товарищ Серго» Микояну не говорил.
Есть ещё воспоминания Микояна, в которых он приводит слова свидетеля самоубийства: жены Орджоникидзе Зинаиды Павлуцкой. Проблема только в том, что Анастас Иванович делает оговорку: сам он этих слов не слышал, а передаёт их по записи журналиста Гершберга, который разговаривал с вдовой «товарища Серго».
Но странное дело: в воспоминаниях вдовы есть упоминание о том, что через сорок минут после смерти Орджоникидзе Микоян вместе со Сталиным и другими руководителями стоял над телом предполагаемого самоубийцы. За 40 минут в квартире устранили все последствия, замели следы? А если Микоян сразу знал о самоубийстве, а затем по каким-то своим причинам ссылался на других?
В период перестройки версия о самоубийстве Орджоникидзе стала считаться главной. Версии об отравлении или даже убийстве, также всплывавшие, не находили вообще никаких, даже косвенных подтверждений.
Правда, и версию самоубийства нельзя считать до конца подтверждённой. Орджоникидзе ‒ человек прямой ‒ наверняка бы оставил записку, объясняющую причины своего поступка, однако никто о подобном документе не упоминает. Ничего не известно и об оружии, из которого мог застрелиться нарком.
А самое главное, Григорий Константинович Орджоникидзе действительно мог умереть от инфаркта. Человек, загнавший себя на работе, о больном сердце которого было хорошо известно, физически не выдержал тяжелейшего внутреннего конфликта между собственными убеждениями и теми процессами, что происходили в стране.
Роковая любовь Надежды Аллилуевой. Почему застрелилась жена Сталина? 
Десталинизация: 9 объектов, переименованных в борьбе с культом личности 
Хоронить... не положено? Кому в Москве не нашлось погоста 
Бананы для Сталина и дворец для Хрущёва. Как жили советские вожди 
