Те самые немцы, отцы и деды которых воевали против советского народа и которым спустя 45 лет после Победы подарили объединённую Германию, сегодня вместе с другими странами Запада намеренно натравливают на Россию нацистов, полицаев и бандеровцев с Украины.
Владимир Кожемякин, «АиФ»: Даниил Александрович, во время блокады потери гражданского населения составили до 1,5 млн человек. Из них только 3% погибли от артобстрелов и бомбёжек, а все остальные — от голода. И в сотый раз мы задаём себе вопрос: можно ли было отстоять город иначе, другим путём, без таких людских потерь?
Даниил Гранин: Вопрос некорректный и неисторичный. Надо принимать данность во всей её трагичности. Данность говорит о том, что город встретил войну, и блокаду в особенности, неподготовленным. Впрочем, так же, как и Москва, которая встретила подступивших вплотную немцев паникой, и многие бежали оттуда. Питерцам бежать было некуда — их взяли в кольцо.
В чём подвиг ленинградцев? Казалось бы, люди попали в безвыходное положение. Что им предстоит? Погибать от обстрела, голода, инфекционных болезней — от чего угодно. Но они выдержали. История Великой Отечественной войны вроде бы полна таких подвигов, но многие из них оказались мифом. Мифом были 28 панфиловцев, которые защищали Москву, во многом мифической была история с Александром Матросовым — потому что прекратить огонь пулемётов, закрыв собой амбразуру... Тот, кто воевал, понимает, что это невозможно. Для меня подвиг блокадников в том, что они выстояли, не капитулировали, не расчеловечились — это единственный пример во Второй мировой войне.
«Для меня подвиг блокадников в том, что они выстояли, а не капитулировали!» Фото: РИА Новости/ Анатолий Гаранин«Встреча промахнувшихся»
— Год назад, 27 января 2014 г., вы в течение 40 минут выступали в бундестаге с рассказом об ужасах ленинградской блокады, говорили о цене, которую заплатил наш народ за победу над фашизмом. Немцы тогда вас поняли?
— Судя по отзывам и письмам, которые я получил, это произвело впечатление. Несмотря на большую литературу об этом на немецком языке, они не представляли, какой ценой наши люди смогли уцелеть, выстоять в таких условиях.
Но одним выступлением, даже самым сильным, настоящего понимания не добиться. Я ставил себе задачу просто рассказать, как всё было — без литературы, без всякого пафоса, без каких-либо словесных украшений. Точно, бесстрастно. Так, как мысленно вспоминаешь о пережитом. Я хочу отдать должное и депутатам бундестага, и немцам, которые организовали мой визит: это было довольно мужественно с их стороны. Они не знали, что именно я буду говорить, и могли себе представить, что я стану с ненавистью обвинять их и Германию. Но когда я вышел на трибуну, то понял, что в зале сидят совсем другие немцы, не те, с кем я воевал. Это сидит Германия, которая проделала большой путь от нацизма к демократии, Германия, где можно получить понимание и сочувствие — то, на что невозможно было даже надеяться при нацизме. И я не должен был выступать как прокурор, как обвинитель и разоблачитель. Мне даже трудно было говорить как солдату, поскольку то, что оставалось во мне солдатского, было полно ненависти...
Когда я впервые приехал в Германию в 1951 г., то шёл по Берлину, встречался с немцами и ловил себя на том, что гляжу на мужчин своего возраста как на бывших солдат. Это была встреча промахнувшихся. Я в них стрелял — промахнулся, и они в меня стреляли 4 года и тоже промахнулись... Вот этого, солдатского, я не хотел восстанавливать в памяти: ненависть — неплодотворное чувство.
Русское чудо
— Ваше мнение: почему немцы восприняли как должное воссоединение Германии, а объединение России с Крымом встретили в штыки?
— Этот вопрос не ко мне. Спрашивайте у самих немцев. Но полагаю, что в Германии многие нам сочувствуют, и позиция Меркель вовсе не такая однозначная. Она тоже, как мне кажется, полна сомнений, поскольку много раз говорила о том, что надо когда-то заканчивать с санкциями. Она произвела на меня приятное впечатление. После выступления в бундестаге я получил от неё письмо...
— В «Блокадной книге» вы высказываете мысль: быть может, вся западная цивилизация существует и наслаждается благами как раз потому, что жители Ленинграда и Москвы не пошли на то, на что согласились, например, жители Парижа, и не сдали город. Почему Европа, освобождённая нами, теперь поддерживает нацистов в Киеве?
— Писатели не должны отвечать на такие очень законные и правильные вопросы. Я, во всяком случае, не берусь.
— Нынешнюю войну на Донбассе приравнивают к Великой Отечественной. Вы согласны?
— Ещё одна ваша фраза: мы выстояли в той войне не из-за угрозы полного физического уничтожения, а потому, что отстаивали свой образ жизни...
— Мы победили по ряду причин. Потому, что на нашей стороне была зима, что у нас были хорошие командующие, Жуков в частности. А ещё — нас довели до того, что Пушкин называл остервенением народа. Он тоже задавался вопросом: как мы выиграли войну 1812 года? И отвечал: да, русская зима, Кутузов, Багратион, Барклай де Толли... И в конце концов разводил руками: а может, просто «русский бог». То есть чудо. И я тоже считаю, что мы выиграли войну чудом. Когда было безнадёжное положение, враг стоял у Москвы, захвачены были Украина, Белоруссия, часть Северного Кавказа и Центральная Россия, Красная армия оказалась почти уничтожена. Каким образом произошёл перелом и мы перешли в наступление?.. Между прочим, один из руководителей Русской церкви, отец Илларион, тоже пишет: это чудо, что мы выиграли войну. И в этом чуде нет ничего, укоряющего нас.
