Юлия Тутина, «АиФ»: Леонид Михайлович, оптимизация здравоохранения, кажется, полностью убила нашу медицину и вместе с ней пациентов. Но есть и оазисы благополучия — например, ваш НИИ. Сюда даже президент недавно лично приезжал. Значит ли это, что человеческий фактор решает всё?
А человеческий фактор и правда решает многое. Есть в России немало медучреждений, попавших под мясорубку не до конца обдуманной оптимизации. Там она заключалась в сокращении штатов и коечного фонда для увеличения фонда заработной платы. Там так необдуманно и непродуманно решали поставленную президентом страны задачу об увеличении заработной платы медицинских работников в 2 раза. Интенсификация труда, конечно, нарастает.
Зачем разбрасываться?
— К тому же я категорически против закрытия целого ряда больниц и поликлиник во многих регионах. Теперь их судьба, мягко говоря, непонятна. Одно дело, если бы они оставались в системе здравоохранения, перепрофилируясь по более современным, востребованным, необходимым специальностям. Но когда они выводятся из системы здравоохранения вообще — это вызывает у меня много вопросов. Мы разбрасываемся теми ресурсами, которые уже есть в распоряжении врачей и пациентов. В последние годы мы строили новые медучреждения, а теперь выходит: невостребованных помещений огромное количество?
— Не все разделяют такую точку зрения…
— На недавнем внеочередном съезде нашей палаты 81,3% из присутствовавших 2-х тысяч медицинских работников страны высказались против проводимой оптимизации здравоохранения. И примерно столько же считают неоправданным сокращение коек и штатов.
Недопустимо проводить оптимизацию здравоохранения без тщательного предварительного изучения заболеваемости, потребности в койках и кадрах и обсуждения предложений с медицинскими профессиональными и пациентскими организациями. Надо законодательно запретить ликвидацию лечебно-профилактических учреждений в сельской местности без предварительного согласования с жителями.
— Многие были поражены, как смело вы отстаивали перед Путиным необходимость сохранения института врачей-педиатров. Президент согласился с вашей точкой зрения, и дамоклов меч, висевший над детскими врачами, чиновники убрали…
— С детьми у нас в России лучше, чем со взрослыми… И их здоровье просто необходимо беречь, ведь это залог нормального будущего России. Педиатрией своей мы можем гордиться — такой организованной службы детских врачей нет, пожалуй, нигде в мире. Педиатры устояли в сложные для страны постсоветские времена, когда смертность у взрослых повышалась в 3–4 раза. А уж сейчас их перепрофилировать во врачей общей практики — и вовсе варварство.
Отучился? Работай!
— Недавно наши кардиологи были признаны лучшими в Европе. При этом общим местом уже стало ругать медиков-студентов — мол, ничему не учатся — и утверждать, что все лучшие врачи давно уже ушли в частные клиники…
— Я утверждаю: неправда, что все лучшие медики ушли в частную практику. Доля частной медицины у нас в стране всего 8%. Основа нашего здравоохранения — государственные учреждения. И я знаю очень много нормальных добрых врачей, которые работают в государственных учреждениях. Часто переходят в частные медицинские организации медработники первичного звена. Кадровые проблемы в первичном звене должны быть решены в первоочередном порядке.
— Только ли в первичном? Студенты-медики учатся на госденьги, а потом вообще не идут в медицину. Разве это нормально?
— Да, необходимо перестать играть в игрушки и вернуться к обязательному распределению выпускников, обучающихся за госсчёт. Также важны вопросы повышения квалификации. Нужно, чтобы доктор учился постоянно, но при этом бесплатно и необременительно — например, дистанционно. В Англии специально врачам выделяют деньги, чтобы они ездили на конференции, конгрессы, симпозиумы, чтобы повышали уровень своих знаний.
— В РФ принят закон, разрешающий мигрантам из некоторых стран (Белоруссия, Казахстан, Узбекистан и пр.) работать в наших клиниках медсёстрами и даже врачами. А зачем нам чужие врачи? Разве своих не хватает?
— Да, своих не хватает. И весь мир работает с мигрантами. Другое дело, что надо, как это происходит в Германии или США, проводить серьёзные испытания для подтверждения квалификации и знания русского языка.
— А не важнее ли отстаивать права своих медиков — они как ни бастуют, как ни бьются с чиновниками на местах, а их права продолжают ущемлять…
НМП борется за права врачей, у нас на сайте есть онлайн-центр юридических консультаций для медицинских работников. Одновременно с этим создаём систему досудебного урегулирования конфликтов между врачом и пациентами, новый институт — независимую профессиональную медицинскую экспертизу.
— Курс на импортозамещение, вопреки ожиданиям, действительно подтолкнул наше производство — так значит, реально обходиться без чужих медикаментов, аппаратуры и прочего?
— Я думаю, что импортозамещение — полезная вещь. Но это очень длительный процесс. Сперва уйдёт минимум 3–5 лет на становление производства. А потом возникнет ещё один важный вопрос: если наши медицинские средства окажутся хуже качеством и к тому же ещё дороже, чем импортные, зачем их покупать?
✔ Не нужно стараться делать из совсем ещё крошечных детей интеллектуалов и чемпионов, лишать их простых детских удовольствий.
✔ Законом должно стать в каждом доме: все лекарственные средства находятся вне зоны доступа детей, лучше в ящике под замком.
✔ Компьютеры делают детей больными и физически, и психически. Машина заменила ребёнку общение, движение, отнимает у него время и практически ничего не даёт взамен.
✔ Как детский доктор могу с уверенностью сказать, что больше половины всех болезней взрослых закладывается в детском возрасте.
Врач и пациент. Как найти консенсус и вернуть уважение к профессии врача 
Леонид Рошаль: диагноз российского здравоохранения 
Вероника Скворцова: медицина сейчас - самая динамично развивающаяся область 
Немного арифметики. Как оптимизировать медицинскую помощь? 
Михаил Свинарёв: «Региональная медицина своих позиций не сдаёт» 
