Когда сидишь в Гефсиманском саду, примерно на том же самом месте, где было Моление о чаше, где апостолам было велено «Бдить и молиться», а они все пообрубались бессовестно, где Петр обнажил меч и отсек одному из пришедших арестовывать Христа ухо… Короче, когда там сидишь, в голове мысли только и исключительно об этом. Понадобились серьезные усилия сестер Елеонского монастыря, которые не уставали напоминать нам о конкретной цели этого паломничества.
Напомню и я. Мы почти прошли весь путь следования мощей Елизаветы Федоровны. Почти. Осталось последнее – а именно место окончательного упокоения мощей. Это Русская духовная миссия. Храм равноапостольной Марии Магдалины. Расположенный как раз в Гефсиманском саду. Все здесь сплелось в такой клубок, что пересказывать всю историю обители и храма – это нужно писать как миниум целый ряд статей. Нет уж, увольте. Разве что есть смысл рассказать конкретно о Елизавете.
Дело в том, что ее мощи лежат здесь неслучайно. Храм Марии Магдалины был освящен именно в ее, Елизаветы Федоровны, присутствии, в 1888 г.. И, говорят, что ей так понравилось и место, и храм, что она, вроде как призналась: «Мне хотелось бы быть похороненной тут!».
С желаниями надо быть очень осторожным. Вдруг да сбудется? Причем не просто так, а после таких испытаний и мытарств, что рад бы отказаться, да уже никак нельзя.
Впрочем, я думаю, что Елизавета бы не отказалась. Арийское упрямство, помноженное на почти русскую силу духа дали в результате ей настолько твердый характер, что она не побоялась схлестнуться со своей младшей сестрой, последней русской императрицей Александрой. Из-за чего, собственно, поссорились сестры? А из-за Распутина.
Парадокс, но Елизавета практически дословно повторяла слова известного многим большевика, строителя Советского государства, Владимира Ильича Ленина. Те самые, где он поминает клику коррупционеров и воров с «чудовищным Распутиным во главе».
Но ладно. Оставим пока «сибирского старца Гришку». Говорить о нем – много чести. Сейчас я сижу в Гефсиманском саду. А монахини уже говорят, что все готово для молебна, и пора уже идти. И я иду, хотя, по чести, не очень-то и охота. Мне за счастье просто посидеть здесь и подумать. Благо, есть о чем.
А то еще можно спуститься ниже по склону, где католики уверяют, что у них в садике – те самые маслины, что росли здесь во времена Иисуса, и что он под ними проходил, а, может, и присаживался отдохнуть. Очень похоже, маслина может жить чуть не четыре тысячи лет. Но куда деть известие Иосифа Флавия о том, что спустя сорок лет после Воскресения Христа, во время осады Иерусалима римлянами, все деревья вокруг города были повырублены? Или не все? Или эти восемь маслин железные ребята из железных когорт сына Веспасиана, Тита оставили на развод? Не, вряд ли. Тит был серьезным парнем: «Тит, пойдем евреев молотить!». Это же не просто так придумали, это народ. А народ, как известо, сер, но мудр. Это ж надо – за один поход угробить 600 тысяч человек? Вот то-то же. Вряд ли он жалел деревья около вражеского города.
Но – надо идти. Действительно, начинается молебен. Служит отец Спиридон, и служит неплохо, уж я-то в этом понимаю. Да что там – просто хорошо служит. Впрочем, с таким-то голосом, чего ж бы не служить…
Елизавету здесь почитают, но не так остервенело, как в Алапаевске, например. Там просто нет других святынь, вот, видимо, и держатся за ее память крепко. Здесь же других святынь, в общем-то, хватает. Чуть ниже по склону – храм Успения Богородицы. И не просто Успения, а именно там находится ее гроб. А напротив – Золотые ворота Иерусалима. За ними – арабская часть города. И как раз в финале молебна оттуда раздалось усиленное динамиками вытье. Муэдзины созывали своих на полуденную молитву. По ним часы можно сверять.
Дальше идет яростный натиск впечатлений. Пока мы были на нашем подворье, все было чинно, спокойно. Гефсиманский сад ведь, я уже говорил.
А дальше был Иерусалим, как он есть. Скорбный путь Христа, Via Dolorosa, если кто помнит фильм Мела Гибсона. Страсти Христовы. Скажу честно – меня в одном месте так проняло, едва ли не до обморока.
Дело было в Претории, как раз там, где Христа держали в тюрьме. Представьте себе эту тюрьму. Больше всего похоже на сложный, сильно разветвленный, холодный и душный каменный зиндан. Сейчас там есть небольшая подсветка. Но тогда-то было совсем темно. Я присел на что-то вроде каменных нар рядом с той самой одиночной камерой, где держали Иисуса. Прикрыл глаза. Примерил к себе. Встал. Меня зашатало. И на другие уровни, где держали распятых вместе с ним разбойников, пойти не смог. Физически. Я был раздавлен и уничтожен. Из Претории едва-едва, чуть ли не ползком.
Храм Гроба Господня. Там, где было чудо Воскресения. Здесь отпустило, стало полегче. Вспомилось, как в романе Алексея Толстого «Петр I» зачитывают письмо иерусалимского патриарха: «А католики у нас отняли три престола, и от Храма Гроба оставили только один ключ, и вам, православным царям, от этого должно быть стыдно».
Католиков и впрямь многовато. Зато у них какое-то особое отношение к святыням. Даже таким, которые считаются самыми что ни на есть главнейшими. Загляни хоть к коптам, хоть к армянам, хоть к нашим. Везде все чинно, могут шикнуть или обшипеть, а на одну нашу барышню даже накинулся греческий поп, говорящий на неплохом русском: «Зачем голову покрыла? Плечи надо покрывать, а голову можно и так оставить!» Престолы горят золотом, иконы все по древлеправославному чину. Разве что у армян есть какие-то происшествия по части злоупотребления синим и красным цветом на ликах святых, так что получаются не святые, а зомби. Ну, они хоть и православные, однако ж еретики-монофизиты, им можно.
У католиков вместо икон – скульптуры. Но какие! Сумасшедший гений Антонио Гауди всецело одобряет. Как там в фильме «Догма»? «Католичество – это круто?» Взаправу круто, братцы. А заодно и аскетично. Мне у католиков, между прочим, понравилось, и пусть обвиняют в ереси экуменизма и прочем. Статуи у них – что надо. Может, и не сильно благочестиво, зато доходчиво, понятно и может пронять.
Кстати, насчет благочестия досталось и мне. Я в Китае приобрел такую кепочку типа Мао Цзе Дун. Как полагается, с красной звездой на тулье. Наши косились, но терпели. В Гефсимане, как раз когда я предавался размышлениям на тему железных ребят Тита, а также апостола Петра, ко мне подошли:
– Вы знаете, что у вас за знак на головном уборе?
– Знаю. Звезда Соломона. Напротив остатков Ветхозаветного Иерусалимского храма, мне кажется, в самый раз…
– Нет! Это символ богомерзкой и преступной власти! Если вам так дорог ваш головной убор, то либо покиньте территорию православного монастыря, или снимите этот знак! Что? Он вышит? Мы поможет вам его отпороть!
Я вспомнил, как вчера наш гид Борис рассказывал, что евреев спасло их чуть ли не врожденное умение быстро договариваться. И понял, что арийцам не худо бы в себе такое качество развить.
Для чего была сделана первая попытка. Я молча достал из кармана запасной значок, которые раздали всем участникам нашего паломничества. Молча же, под неодобрительными взглядами сестер, нацепил его на тулью своей «маоцзедунки». Значок прикрыл звезду полностью.
Взгляды тут же заметно подобрели:
– Вот видите, так же лучше, правда?
Правда. Спасибо, Борис, ваш способ мне подходит. Договориться всегда лучше, чем ссориться и нападать.
Сразу следом – автобус и длинное путешествие. Гора Фавор, Назарет, Кана Галилейская, Галилейское же море, и масса всего остального, что грешно было бы пропустить. Но писать тогда уж я буду на обратном пути.
Другие материалы о паломничестве по пути следования мощей Елизаветы Фёдоровны читайте в сюжете >>
 |
|
| Константин Кудряшов Журналист отдела «АиФ.Культура» «Аргументы и Факты» |
