Евгения Васильева, бывшая глава имущественного департамента Минобороны, чье имя стало едва ли не нарицательным в связи с расследованием «дела «Оборонсервиса», времени под домашним арестом в своей 13-комнатной квартире даром не теряет.
Лирика чарующей квартиры
Как стало известногазете «Известия», неволя вызвала у женщины приступ вдохновения. Плодом его явилась книга, которую намерено выпустить издательство «Алгоритм».
Предполагается, что произведение Евгении Васильевой появится на книжных полках в августе 2013 года, и будет предлагаться всем желающим по цене 250 рублей. Во всяком случае, предварительная договоренность об этом достигнута.
В самом издательстве «Алгоритм» полагают, что «Васильева – раскрученный персонаж, в тренде», а потому с реализацией тиража проблем не будет.
В книгу, название которой пока неизвестно, войдут стихи Васильевой, ее биография, а также история ее уголовного дела и личные фотографии дамы.
Впрочем, выйдет книга или нет – вопрос открытый. В 2012 году издательство «Алгоритм» уже пыталось выпустить книгу о панк-группе Pussy Riot, однако позднее весь тираж был изъят из продажи, поскольку книга была написана на основе публикаций СМИ, а издательство не получило разрешение на их издание.
Интересно, что для самой Евгении Васильевой книга не станет дебютной. Несколько лет назад чиновница опубликовала сборник «Стихотворения» тиражом в 500 экземпляров, который не предназначался для продажи, а только для подарков близким и знакомым.
В одном из стихотворений, по всей видимости, упоминается и квартира, ставшая местом ареста Васильевой:
Асимметрия с нами случилась,
Асимметрия в дом наш явилась,
Ты кусаешь меня безумно,
Сердце каменное неразумно.
Разожми свою челюсть клыкастую,
Безоружная я, безопасная.
Буду я покорно, услужливо
Твоё сердце из камня выуживать.
Благодарю тебя за всё –
За запах тмина на полях,
За гениальные картины,
Разосланные по стенам
Моей чарующей квартиры.
Литература за решеткой: от чернильниц Ленина до мемуаров Ходорковского
В окружении министра обороны Анатолия Сердюкова Васильева – не единственная поэтесса. Отличилась на этом поприще и чиновница Спецстроя Мария Чубкина, опубликовавшая несколько сборников стихов. Ей, впрочем, в отличие от Васильевой, творить под арестом не приходилось.
Жанр тюремной литературы известен еще с древности. Оказавшиеся в неволе представители разных слоев общества брались за перо.
Политики обычно предпочитали публицистику. Небезывестный Адольф Гитлер, угодив в тюрьму после провала так называемого «пивного путча», за решеткой создал «Майн Кампф», книгу, которая стала фактически «священным писанием» немецких национал-социалистов, отправившихся покорять мир.
Лидер социалистической революции Владимир Ленин также в заключении создавал программные работы. Однако большинству школьников советского периода он запомнился не столько ими, сколько историей о секретах подпольной тайнописи. Хитрый Ильич писал революционные воззвания молоком, а при появлении надзирателя мигом съедал «компромат» в виде чернильницы из хлебного мякиша. Никакая статистика не подсчитает, сколько хлеба и молока было переведено учениками Страны Советов, пытавшимися подражать вождю.
Председатель Верховного Совета СССР Анатолий Лукьянов, арестованный в 1991 году по «делу ГКЧП», в тюрьме начал писать стихи под псевдонимом Осенев. Один из сборников спикера советского парламента так и назывался – «Стихи из тюрьмы». Впрочем, Лукьянов писал стихи и до тюрьмы, и после освобождения. Сейчас на счету политика более 20 сборников поэтических произведений, как пронзительно-лирических, так и актуально-злободневных.
Радикальный политик и писатель Эдуард Лимонов, пребывая в заключении в 2001–2003 годах по обвинению в подготовке вооруженного захвата власти в Северном Казахстане, написал сразу восемь книг, ряд из которых получил высокую оценку критики. Правда, Лимонов был известным литератором как в нашей стране, так и на Западе, задолго до того, как оказался за решеткой.
Память о мужестве
Есть среди большого объема творений, написанных в заключении, произведения, потрясающие мощью человеческого духа, невероятным мужеством их авторов.
Юлиус Фучик, в годы войны участник чешского Сопротивления, в 1942 году был арестован органами гестапо. В тюрьме перед казнью он написал книгу о борьбе с фашизмом, о смысле жизни и ответственности каждого человека за судьбы мира. Книга, получившая название «Репортаж с петлей на шее», была опубликована после войны и переведена на 70 языков мира. Мужественный писатель был казнен в Берлине 8 сентября 1943 года.
Советский литератор Муса Джалиль в 1941 году был призван на фронт, сражался на Ленинградском и Волховском фронтах. В 1942 году Джалиль был тяжело ранен и попал в плен. Здесь началась новая борьба мужественного человека: татарин по национальности, Муса Джалиль поступил на службу в создаваемый немцами из числа военнопленных легион «Идель-Урал», где сразу создал подпольную группу. Благодаря деятельности подпольщиков, легион так и не стал реальной боевой силой на стороне фашистов, а его бойцы при первой же возможности совершали побег в расположение Красной Армии. В 1943 году гестапо раскрыло подпольную группу. Муса Джалиль был казнен на гильотине 25 августа 1944 года в той же берлинской тюрьме, где встретил смерть Юлиус Фучик.
О стихах, написанных Мусой Джалилем в Моабитской тюрьме во время заключения перед казнью, стало известно гораздо позднее. Листки со стихами приносили заключенные, сидевшие вместе с поэтом, которым посчастливилось уцелеть.
При этом в течение долгого времени о реальной деятельности Мусы Джалиля в плену не было известно, и на Родине он считался изменником. Найденные стихи в сборник, получивший название «Моабитская тетрадь», собрал поэт Константин Симонов, вернувший Мусе Джалилю честное имя. В 1956 году Муса Джалиль был удостоен звания Героя Советского Союза (посмертно). В 1957 году за цикл стихов «Моабитская тетрадь» поэту была посмертно присуждена Ленинская премия в области литературы и искусства.
Скоро, скоро, может быть к утру,
Смерть навек уймет мою строптивость.
Я умру - за наш народ умру
За святую правду, справедливость.
Иль не ради них я столько раз
Был уже тобой, костлявой, мечен?
Словно сам я - что ни день и час -
Роковой искал с тобою встречи.
Путь великой правды труден, крут,
Но борца на путь иной не тянет.
Иль с победой встретится он тут,
Или смерть в попутчицы нагрянет.
Скоро, как звезда, угасну я...
Силы жизни я совсем теряю...
За тебя, о родина моя,
За большую правду умираю!
