Алексей Чадаев: Элитная зона

Некая тётенька решительным шагом направлялась навстречу мне к выходу. В ответ на «здравствуйте» в глазах тётеньки – неподдельный ужас: боже, её приняли за кого-то из персонала! А она – не персонал, она, наоборот, посетительница этого храма кулинарного гламура, всего лишь шедшая в туалет. Существо высшего порядка. Она растерянно замахала руками, протянула: «Я не…» – и практически сбежала от стыда за туалетную дверцу.

Нигде и никогда, будь то в вечерних Люберцах начала 90-х или в Грозном середины 2000-х, не встречал я от людей такого вот ответа на простое «здравствуйте».

Дорогое заведение – ярмарка тщеславия. Функция его для его посетителей – быть НЕ как плебс, копошащийся под ногами и предназначенный самой природой к роли обслуги. За этим «я не…» скрывался женский вопрос: «Неужели я выгляжу, как хостес?» Да нет, уважаемая. Не выглядите. Вы она и есть. Потому что человек, который «не на службе», услышав «здравствуйте», здоровается в ответ.

У Честертона есть история про то, как один талантливый преступник умудрился украсть уникальный столовый набор из закрытого клуба – сыграв исключительно на том, что фасон одежды у посетителей и обслуги был один и тот же. В тот момент, когда он был на виду у слуг – он прогуливался рассеянной походкой, небрежно глядя поверх их голов: и его принимали за аристократа. Когда же он оказывался на виду у гостей – он торопливо семенил, чуть наклонив голову и всем видом выражая деловитость: гости принимали его за кого-то из персонала. И единственный, кто заприметил подвох, был честертоновский священник-детектив отец Браун, который попросту прислушался к странной смене ритма шагов.

Ещё вчера мы были обществом, в котором сословные барьеры практически отсутствовали. Советская аристократия, конечно, обособлялась как могла от класса-гегемона, но способов это сделать у неё было не так уж много. Сейчас же сословные перегородки на глазах твердеют в бетон. Платные клиники. Частные школы и пансионы. Магазины и рестораны, где цены не отражают вообще ничего, кроме желания установить входной отсекающий барьер для «не той» аудитории.

Апофеозом этой складывающейся новой сословности является начавшееся-таки постепенно у нас территориальное расслоение в сфере недвижимости. Начали выделяться «престижные» и «непрестижные» территории – а не только квартиры или дома. До самого последнего времени этот процесс у нас почему-то тормозился: если вынести за скобки сравнительно небольшую по численности «рублёвку» и её эрзацы при областных столицах, в остальном, как такового «зонирования» в западном смысле слова у нас всё ещё не было. «Элитные» дома – старые и новые – повсеместно соседствуют окно в окно с «хрущобами», а то и со старой деревянной застройкой. Такое соседство порождает постоянные напряжения то там, то тут – но до последнего времени именно его возможность удерживала наше общество единым целым.

В Штатах система «зонирования» при застройке достаточно рано привела к тому, что именно местоположение стало определяющим фактором в цене недвижимости. Долгосрочным последствием этого стала социальная катастрофа, на описании которой сделало себе имя движение «новых урбанистов». Суть процесса, описанного пророками «нового урбанизма» – Дж. Джейкобс и её последователями: по мере того, как наиболее обеспеченные граждане, а за ними и средний класс, выселяются из центра в замкнутые анклавы «для своих» – центральная часть городов остается на откуп, попросту говоря, шпане и мигрантам. Но у этого процесса «районирования» есть и ещё одна, более «долгосрочная» проекция: когда дети богатых растут, играют и учатся с детьми богатых, а дети бедных с детьми бедных, спустя одно – два поколения формируются даже не сословия – касты.

Тонкость момента в помянутом ресторане – в том, что посетители таких заведений вырабатывают особый навык не замечать друг друга даже при случайной встрече взглядом. Каждый клиент – он единственный и неповторимый, он пришёл для того, чтобы оставить тут кучу денег, и всё должно для него выглядеть так, как будто, кроме него и официантов, никого тут нет. Всё больше в последние годы проникает к нам «кавказская» традиция делать отдельные кабинки для каждого столика – так, чтобы застолбить эту единственность уже и в пространстве. То же самое – с «зонами элитной застройки», построенными на принципе отгораживания от мира. Даже не в целях безопасности, а просто для того, чтобы никого не видеть. Только обслуга.

Кажется, мы наконец-то начинаем понимать древнюю советскую формулу «завоевания социализма». В то время она казалась бессмысленной. Теперь, когда понимаешь, что быть «верхними» в сословном обществе ненамного лучше, чем «нижними» – почитай, та же «зона», только шконка пошире и вертухаи повежливей – всё выглядит иначе.

Смотрите также:

• Кирилл Готовцев: «Наши инвесторы – нищие неудачники, пытающиеся как-то пристроить свои жалкие гроши» →
• Наталья Солженицына: Чтобы очистить души от парши, каждый на своём месте должен быть честен →
• Владимир Хотиненко: «Спасать нужно не только редких животных, но и народ» →