По результатам обследования было вынесено решение о бесперспективности дальнейшего лечения. Метастазы были практически везде. А вот жалоб не было — неясная боль в животе, периодическая тошнота, похудел... но, в целом, чувствовал себя неплохо.
Красивый сорокалетний мужчина. Работал в одном из изданий. Журналист по образованию, учился в тогдашнем Ленинграде. Женат, двое детей.
Из увлечений — альпинизм, походы, бардовские песни. В последнем походе был три месяца назад. Он был ошеломлен не столько диагнозом, сколько невозможностью лечения. Выбрал альтернативные пути — какие-то травы, капли, согласился на поддерживающие лечение. В хосписе был, чтобы не оставаться без помощи.
Он сильно мерз, и ходил в хосписе в шапочке и варежках, за что медсестры прозвали его лыжником.
Коллеги-журналисты приходили каждый день, что бывает так редко. Они пили вино, пели под гитару.
Рассказывали о горах, в которых были вместе. Приходили и альпинисты, обсуждая прошлые походы.
Бородатые, сильные и громкие.
Приносили ему домашнюю еду, и, останавливая меня в коридоре, тихо спрашивали о том, что можно сделать ещё.
В. всегда хотел есть. Не потому, что был голоден, а потому, что верил в то, что, восстановив прежний вес, у него будет достаточно сил справиться с болезнью.
Мы долго говорили, он вынес несколько своих теорий об излечимости рака. И просил поддерживать его столько, сколько это будет возможно.
Говорил, что нужно много есть. А сил есть не было. С ним и с его друзьями мы составили целый список — он включил туда, икру, борщ, картошку, мясо, пельмени — как в меню из ресторана. Ребята с работы приносили его заказы, которые готовили их мамы и жены, он честно пытался съесть это за несколько приемов.
Это продолжалось долго. Почти три недели. Он научился удерживать еду, но сил не прибавлялось, и мерз он все сильнее. Он не был в депрессии, напротив, он полностью сосредоточился на борьбе с болезнью и выглядел озабоченным, но не грустным.
Писал материалы в свое издание. И рисовал. Он рисовал горы, в которых провел много времени. Работу свою не показывал, а прятал. Потом я узнала почему.
За несколько дней до конца он позвал меня на серьезный разговор. Спросил, готова ли я проиграть (мы были в одной команде против его рака). Ответила, что приму любое его решение.
На следующее утро, увидела поднос с нетронутой едой, который стоял около его палаты. Он сдался. И дал всем понять это. Отказывался есть и пить, прося только обезболивание. Удалось убедить его в том, что смерть от обезвоживания будет мучительной. В конце дня согласился на разбавленное водой вино и шоколад.
Продолжал печатать статьи и рисовать. Немного пил. Через два дня его не стало. Картину мне принесла его жена. Это были горы. Домбай. Вершина Белалакая. 3861 метр. На обороте было написано: «С огромной благодарностью от журналиста». Картина висит в моей ординаторской.
 |
|
| Елизавета Глинка Исполнительный директор фонда «Справедливая помощь», врач паллиативной медицины, блоггер |
Журналист Кашин уволен из «Коммерсанта» 
В Нальчике расстрелян журналист ГТРК 
По факту убийства журналиста в Нальчике возбуждено уголовное дело 
На 96-м году жизни скончалась публицист Ольга Чайковская 
В Белоруссии из окна выпал журналист, сотрудничавший с польским радио 
