- Нам без ругани нельзя! Ругань у нас заместо покурить…
Извозчики в старой Москве
И сказал Бог – вот, Я дал вам всякую траву…
Книга Бытия, 1:29
Говорят, самые отпетые шизофреники, когда просыпаются, первые полчаса ведут себя крайне осторожно и осмотрительно, поскольку не понимают, куда их занесло и как себя вести в этом безусловно незнакомом мире. Надобно попривыкнуть и сообразить – какие правила здесь действуют, чтобы ненароком не схлопотать, скажем, по сусалам. Намерение вполне объяснимое. Другое дело, что схлопочут они от персонала все равно – берегись там или не берегись.
Я, наверное, из породы именно что отпетых. Потому что каждое утро, когда просыпаюсь под новостные заклинания заботливо включенного телевизионного приемника, никак не могу понять – двадцать первый век на дворе или семнадцатый. Похоже, все-таки второе. Допетровская Русь, иными словами. И в полный рост. Ну, посудите сами. Лежишь себе в блаженной полудреме, а тут... Польша чванится сильными союзниками и грозит каким-то непонятным оружием. В Москве вообще бунт за бунтом и беспокойная чернь даже примеряется лупить государевых служилых людей, которым за увечья выделяют казенные избы. На Каспии и в Кабарде дикие местные «гулящие люди» снова повадились разбойничать. В главном храме страны поймали беснующихся юродивых девок, которые страшно кощунствовали, и собираются их судить. Дума рассматривает закон против «адского зелья табака, сиречь травы никоцианы».
Существительное «дума» вроде бы не сопровождается прилагательным «боярская», но спросонья логично домысливаешь, что в принципе все верно и, скорее всего, события будут развиваться согласно чеканной формулировке: «Царь указал, бояре приговорили». Значит, «траве никоциане» и впрямь скоро хана. А чтобы окончательно свести меня с ума, в болтливый ящичек запускают какого-нибудь пламенного протопопа Аввакума или того пуще, одержимого здоровым образом жизни Никиту Пустосвята. «Одумайтесь, маловеры! – бушует этот Аввакум в белом халате. – Вред здоровью телесному, вред здоровью духовному! Да узрят богомерзкие табашники, ЧТО снизойдет на их тело, сиречь вместилище души, коли не изблюют из уст своих диавольский соблазн, зловонную траву табак!»
И суют мне в нюх пачку сигарет, на которой два гриба сморчка изображают легкие курильщика. Наверное, чтобы я убоялся и покаялся по-хорошему. Потому что обещают, что скоро будет по-плохому. Причем почти так же, как в том самом семнадцатом столетии, когда царь указал, дума приговорила и пожалуйста – свод российских законов Соборное Уложение. От 1649 г. Глава двадцать пятая, статья одиннадцать. «О корчмах». «Заказ учинен крепкой под смертной казнью, чтобы нигде русские люди и иноземцы всякия табаку у себя не держали, не пили и не торговали».
Сходится все прямо-таки удивительно. Даже в таких деталях, как название статьи – «О корчмах». Как там нам сулят? Что все кафе и прочие общепитовские заведения станут «свободными от табачного дыма»? А чем корчма отличается от кафе? Вот то-то же. Символизирует, не правда ли? А если еще вспомнить, что напророчил настоящий исторический протопоп Аввакум, то станет еще веселее. Между прочим, он уверял, что именно из табачного дыма снизойдет на землю воспетая Иоанном Богословом вавилонская блудница. И будет она, «пыхая зловонием никоциановым, жечь добрых христиан огнем и гнать их пылающим бичом в северные земли, на растерзание морозам и диким зверям!» Короче, впору совсем обалдеть и тупо замереть в ужасе.
Я пишу этот текст, находясь в редакции, по адресу Электрозаводская улица, дом двадцать семь, корпус четыре. Это если выражаться с географической номенклатурной точностью. Но именно сейчас меня прямо-таки подмывает выразиться с точностью принципиально другой. С исторической. Потому что если следовать ей, то выйдет, что я нахожусь не где-нибудь, а на территории бывшей Немецкой слободы, которая была чуть ли не единственным местом, где в семнадцатом столетии, во времена царя Алексея Михайловича Тишайшего, можно было, не опасаясь смертной казни и вырывания ноздрей, и курить и торговать табачком. И наш офисный центр называется не как-нибудь, а «Лефорт». То есть носит имя ближайшего сподвижника первого российского императора Петра Великого, который в свое время приохотил юного царя к табакокурению. Это не просто символизирует. Это накладывает даже какую-то ответственность за моих никотиновых собратьев.
Так что, пользуясь своим местонахождением, я просто-напросто обязан заступиться за 60 миллионов соотечественников, которых готовятся загнать за можай. И у меня есть что сказать современному пламенному Аввакуму в белом халате или в пиджачной паре депутата Госдумы. За меня не бесноватый старообрядец, с его знаменитым: «Все в огне будете гореть неугасимом!» И не указ Алексея Михайловича, согласно которому «Каждого, у кого будет найден табак, мучить до тех пор, пока не выдаст имя человека, давшего оный».
За меня святитель Николай Японский. Между прочим, канонизированный в ранге равноапостольного: «Вечером скучно было и хотелось курить. Двадцатилетнюю привычку нелегко бросить…» За меня Владимир Бехтерев, знаменитый психолог и психиатр, который утверждал: «Почти все кликуши и бесноватые, которых ко мне приводили, равно боялись запаха ладана и запаха табака». За меня – все российские императоры, правда, за исключением Николая I. Зато включая Екатерину Великую, которая не только нюхала табачок, но и покуривала трубочку. За меня даже Николай II, расстрелянный большевиками, и вождь этих самых большевиков, Иосиф Сталин. За меня даже генералиссимус Суворов, который хоть курения и не одобрял, но никогда не гонял от себя офицеров, застуканных с трубкою: «Помилуй бог! Этот так привык к дыму сражений, что готов его всегда носить с собой!»
А против меня… Ну, наверное, все остальные, которые воротят нос и уверяют, что я горю желанием испортить им здоровье. Они находятся в славной компании – некто Адольф Гитлер, едва придя к власти, тоже затеял активную антитабачную компанию. И тоже под предлогом сохранения здоровья нации…
- Из-за тебя я привыкаю к пассивному курению! Это вредит моему здоровью! – только что заявил мне коллега, садясь за руль мощного внедорожника, который большую часть времени проводит в московских пробках, обогащая воздух уникальными тяжелыми и редкоземельными металлами, а также угарным газом, сажей и копотью.
Глядя на фыркающее детище заграничного автопрома, я не нахожу ничего лучше, как вспомнить бессмертные слова Ярослава Гашека: «Все автомобиль да автомобиль... Погоди, вот ужо Господь Бог намажет тебе харю бензином!»
И собираюсь выложить коллеге примерно те же аргументы, которые привел, и сослаться на тех же, на кого сослался.
Но вспоминаю, что до Гашека нам еще далеко. Потому что на дворе семнадцатый век. Потому совсем скоро примутся за мое здоровье всерьез. Потому что дела таковы, что остается надеяться только на нового царя, которого какие-нибудь немцы приохотят к табачку. А пока он не пришел, следует мне, пожалуй, отреставрировать доставшуюся по наследству от прадеда немецкую ручную машинку для резки табака. И почистить его же портсигар, чтобы грибы-сморчки и прочие страшные картинки с новых сигаретных пачек не мозолили мне глаза. Пожалуй, это все, чего от меня смогут добиться новые законы. А если уж мыслить категориями семнадцатого столетия с его медными и соляными бунтами, то придется предсказать и бунт табачный. 58% российских мужчин ко мне присоединятся.
.png) |
|
| Константин Кудряшов Журналист отдела «АиФ.Культура» «Аргументы и Факты» |
