Надо ли закрывать частные ВУЗы?

На днях В. Путин пообещал в течение трёх лет очистить страну от «псевдовузов, которые нарушают права людей на качественное образование».

Этому заявлению предшест­вовали громкие скандалы, связанные с «липовыми» институтами и их филиалами. Например, в станице Вёшенская Ростовской обл. за последние пять лет открылись представительства четырёх вузов, три из которых поселились в одном здании - местной библиотеке им. Шолохова. Как выяснилось, некоторые «головные» вузы о существовании «филиалов» даже не подозревали. Похожая ситуация сложилась в Свердловской обл. А один частный университет Иркутска преподавал программу, полностью «списанную» у Высшей школы экономики (ВШЭ), и немало на этом зарабатывал.

Вузовские чистки

Но, судя по всему, закрытие коснётся не только откровенно мошеннических организаций, которые незаконно работали под брендом известных учебных заведений. Ими должны заняться правоохранительные органы. Оптимизация же пройдёт гораздо шире. И она уже началась. «О каких вузах может идти речь? Во-первых, об аттестации филиальной сети, - поясняет Ирина Абанкина, директор Института развития образования ВШЭ. - У нас на тысячу вузов приходится около 3000 филиалов. В среднем по 11 филиалов у гуманитарных вузов и по 3-4 у технических. Во-вторых, о вузах, которые выдают дипломы экономистов и юристов. Нужны тщательные проверки на соответствие вуза аттестату. Отобрать лицензию у вуза сложно. Сначала нужно ответить на вопрос: а студентам куда деваться, тем более если они уже оплатили обучение? Вопрос требует проработки».

Тем не менее, по некоторым данным, из тысячи вузов власти планируют через несколько лет оставить около трети, выкорчёвывая, как выразился один из высших чиновников, вузы-«поганки». Однако не все эксперты согласны, что слабые вузы нужно только закрывать.

«Сама идея закрытия вузов неправильная, - считает Марк Агранович, исполнительный директор Межрегиональной ассоциации мониторинга и статистики образования. - Надо закрывать не вузы, а программы. В одном вузе могут быть две хорошие программы, а 15 - дрянь. Скажем, в областном вузе сохранилась старая школа преподавания литейного дела. Её нужно сохранить. Что значит «плохая программа»? Это значит, что преподаватели не знают предмет. Не жалко тогда их и выставить, если они имеют наглость преподавать то, в чём не разбираются. Если студент приходит в вуз, а его обманывают, то такому вузу не место в системе высшего образования. Если в вузе из всех программ останется только одна хорошая, то его можно присоединить к более крупному. Нужно создавать системы внешней оценки качества вместо сегодняшней формальной аккредитации вузов».

Откуда «левые»

Возникают и другие вопросы. Если сейчас, по данным специалистов, высшим образованием охвачено 80-90% населения, то не получится ли, что из-за уменьшения числа вузов снизится доступность выс­шего образования, особенно для детей из регионов? И как результат - понизится общий интеллектуальный уровень населения. 

«Почему «левые» вузы востребованы? - задаётся вопросом Кирилл Митрофанов, руководитель Центра независимой оценки качества образования ФИРО. - Самый простой ответ: продаются «корочки». Идёт снижение ценности высшего образования и дипломов. Человек с дипломом ничем не отличается от человека без него. Второй момент: мальчики идут в любой вуз, чтобы избежать прелестей организации под названием «армия», а девочки - вслед за ними, на поиски мужа. Ведь там образованная девушка имеет больше шансов выйти замуж за образованнного мужчину. Но даже у псевдовысшего образования есть позитивные аспекты. Например, почему многие бизнесмены даже продавцами в «ларёк» охотнее берут девушек с выс­шим образованием, чем после ПТУ? Потому что у них более высокий культурный уровень, они разговаривают по-другому. Кстати, исторически высшее женское образование появилось для того, чтобы женщина могла грамотно общаться в семье - с прислугой (ставить цели гувернанткам, экономкам), детьми. Можно просто уничтожить слабые вузы, а можно заняться улучшением качества их работы. Мы начинаем догонять по общему образованию европейские страны. В Европе учатся 12-14 лет, у нас - 9-10. Так пусть наши дети добирают недостающее за счёт 3 лет бакалавриата. А дальше уже по желанию - магистратура, а лучше не одна. И вообще, пока не сформулирована цель («Для чего это делается?», а не «Почему?»), сокращение вузов напоминает «зачистку».

Очевидно, что реформа выс­шей школы должна быть нацелена на повышение качества, а не на сокращение количества. Один из главных аргументов властей - якобы так много вузов иметь экономически неоправданно. Их больше, чем студентов. Ведь 5-6 лет назад у нас было 1,5 млн выпуск­ников школ, в прошлом году - 730 тыс.

Но не получится ли как с детскими садами? В 90-е, когда рождаемость в стране упала на рекордно низкий уровень, детские сады массово закрывались, помещения продавались, сдавались в аренду. А сегодня начался обратный процесс: за 2007-2011 гг. рождаемость выросла почти на 20%, мест в садах катастрофически не хватает, в результате строят новые, пытаются вернуть и отремонтировать старые. Но ведь эти малыши через 10-15 лет пойдут в вузы. Опять будем начинать выстраивать необходимое количество институтов заново?