Школа № 1535 стала лучшей в рейтинге школ Москвы. Исследование учитывало количество призёров олимпиад и баллы ЕГЭ выпускников-2011. Об этом успехе и об образовании в целом мы поговорили с директором школы-победительницы Михаилом Мокринским.
«Мы ещё в XIX веке»
«АиФ»: - Михаил Геннадиевич, в чём секрет победы?
М.М.: - Я надеюсь, что это не победа, а доказательство - наш путь развития для современной школы наиболее эффективен. В чём он конкретно? Во-первых, в правильном определении места педагога. Мы предпочитаем, чтобы каждый педагог становился Учителем. Но такое отношение не гарантия правильного распределения сил ребёнка. И в этом смысле мы до сих пор в XIX веке. 12-16 учителей в средних и старших классах не сами должны определять размер домашних заданий. Это взвешенное решение должно за них принять государство, заранее научно обоснованно определив, какое сочетание нагрузок оптимально для того или иного возраста. Российская школа пока балансирует на рубеже советской традиции и современных методик. Попытка взрослых успеть всё нередко оборачивается для детей перегрузкой знаниями в ущерб осмысленности. И во-вторых, мы своим примером доказываем необходимость укрупнения школ.
Сегодня в одних общеобразовательных учреждениях учится до тысячи детей, в других - не более 200. Малокомплектность, понятно, и удорожает содержание здания, и увеличивает сумму, которую бюджет города должен выделять на одного ребёнка.
«АиФ»: - В первой десятке лучших в 8 из 10 школ ученики отбираются с 6-7-го класса…
М.М.: - Я думаю, что рейтинг просто обозначил ту проблему, к решению которой общество пока не готово. Можно продолжать строить территориальную модель обучения в расчёте на среднего ученика. А можно признать, что вариативность программ по уровню и направленности уже к 5-6-му классу становится потребностью для детей. Сегодня они переходят в лицеи, но в идеале, мне кажется, эти дополнительные возможности им должны обеспечивать в их собственной школе, создавая классы для мотивированных учеников. Чтобы ребёнок не тратил силы на дорогу. Тут-то опять мы возвращаемся к теме укрупнения школ. Сегодня небольшая школа организовывает один сильный класс, скажем математический. И туда идут все сильные ученики, даже если они имеют гуманитарную или естественно-научную склонность, просто чтобы не оказаться среди менее подготовленных сверстников. А надо, чтобы все направления подготовки были укомплектованы сильными педагогами! Если в школе в параллели всегда 5 классов пяти профилей, то она, даже когда какой-то из них западает, будет изыскивать все возможности, чтобы на фоне четырёх блестяще организованных пятый тоже выглядел достойно.
Учиться не заставишь
«АиФ»: - Вы набираете подростков. В этом возрасте часто не понимают, зачем в принципе надо учиться…
М.М.: - Тут однозначно основополагающую роль играет семья. К нам приходят дети, мотивированные своим окружением на хорошую учёбу. И поэтому я всегда был сторонником ЕГЭ. Многие годы дети, взрослея, понимали: без репетиторов из выбранного института в него не поступишь. А значит, если у семьи нет денег на его оплату, никакие твои школьные успехи желанного результата не принесут. С момента введения ЕГЭ возникла чёткая причинно-следственная связь между тем, как ты успеваешь на уроках, и тем, что ждёт тебя во взрослой жизни.
«АиФ»: - Восьми вузам в стране позволено проводить дополнительные экзамены. Это необходимость или пережиток прошлого?
М.М.: - Думаю, это компромисс. Потому что уж очень ЕГЭ остаётся недопонятым. Он до сих пор не имеет нормальной поддержки прежде всего, на мой взгляд, из-за инерционности системы. Очень разнообразны переживания людей по поводу происходящего в образовании. И где-то эта тревога искренняя, не шкурная, а за дело, за систему в целом. А у кого-то опасение - а где же тут моё-то место? Тревожатся родители, не понимающие пользы от нововведений. И есть учителя, которые умеют делать одно и не умеют другого и потому не желают перемен. И есть вузы, рассуждающие корыстно: набрали за нас - будем возмущаться.
«АиФ»: - Общество в последние десятилетия стало совершенно другим, а дети?
М.М.: - Дети, конечно, меняются постоянно и меняются более глубоко, чем мы это можем заметить. На поверхности - они меньше читают. Они заметно более инфантильны. Конечно, дети были инфантильны всегда - и нормально, что общество старается ограждать подрастающее поколение от части проблем. Такой тип инфантильности нам привычен, и мы его не замечаем. А другой тип, вызванный их существованием в интернет-пространстве и неумением перейти из этих сетевых форм существования в реальные, - он заметен и вызывает тревогу, а иногда и раздражение. Но в целом они нормальные дети, как и дети всех поколений. Важно, что школа не имеет права проспать вот эти изменения. Мне очень хочется верить, что, с одной стороны, уважительная, поддерживающая, а с другой - структурирующая, технологичная, требующая навыков самоорганизации, самооценки система работы школы - это правильный ответ на изменения в психологии современных детей.
«АиФ»: - А учителя изменились?
М.М.: - Гораздо меньше, чем хотелось бы. Молодые подрастали в тот длительный период, когда страна менялась коренным образом и когда наша профессия оказалась одной из самых непопулярных. Многочисленные выпускники педвузов совершенно точно не были настроены на работу с детьми. И даже когда это поменялось и школа сегодня - далеко не самый обездоленный социальный институт, учителя вполне сводят концы с концами, работает сила инерции. У будущего учителя с первых же месяцев нужно формировать и высокое отношение к профессии. И во-вторых, привлекать в педвузы лучшие мозги поколения. Пока с первым - провал. И со вторым - провал. Понимаете, если вдруг четверокурсник впервые в жизни подумал о том, что может пойти в школу работать, то, скорее всего, он школе-то не нужен. Потому что он приходит с несколько странной позицией - я готов работать, но научите меня всему. Не факт, что такой учитель полезен детям.
