Ведь это был единственный случай в мировой истории, когда из затонувшей на 40-метровой глубине субмарины 104 человека экипажа вышли живыми. Корреспондентам «АиФ» удалось восстановить подробности тех событий, поговорить с их непосредственными участниками.
Мягкая посадка на грунт
В июне 1983 года атомная субмарина К-429 под руководством капитана первого ранга Николая Суворова вообще не должна была идти в море. Но на его беду командование вдруг вспомнило, что не выполнен план торпедных стрельб. В экстренном порядке стали формировать экипаж. Подводников отзывали из отпусков, собирали с разных кораблей. В поход в итоге отправили 120 человек вместо положенных по штату 87. Потом, когда атомоход затонул, на берегу долго не могли составить список всех, кто находился на его борту...
Причиной той катастрофы стала не техника, а люди. Лодку не проверили на герметичность, и она начала погружение с открытыми вентиляционными люками. Морская вода мощным потоком хлынула в четвёртый отсек.
— Володя Лещук лишь на секунду забежал к нам, крикнул, что лодку заливает, и вернулся на рабочее место. Больше мы не видели ни его, ни ещё 13 ребят, — вспоминает Юрий Трофимов, служивший командиром дивизиона живучести. — Мы задраили переборку и молча смотрели, как она снизу доверху запотевает — по уровню поступления воды в соседний отсек. Стало понятно: все, кто в нём находился, погибли.
Лодка тем временем мягко погрузилась на грунт, на борту погас свет. Выпустить радиобуй, подающий сигналы бедствия, не удалось: он оказался намертво приварен к корпусу. Индивидуальных спасательных аппаратов на всех не хватило — людей было больше, чем положено по штату. Не приходилось рассчитывать и на спасательную камеру. Её крышка была намертво закреплена проволокой — чтобы не потерялась. Потеря крышки тогда каралась лишением части зарплаты, вот подводники её и прикрутили.
Надо было как-то сообщить на землю, что лодка затонула. С рассветом решили отправить на поверхность мичманов Михаила Лестника и Николая Мерзликина. Выпускали их через торпедные аппараты. Чтобы освободить проход, одну из торпед вручную отодвинули в сторону.
— Командир сказал: «Это не приказ, а просьба, Николай Иванович, вы можете отказаться», — вспоминает Николай Мерзликин. — Выпустили буй с канатом, не спеша начали подниматься. А потом увидели солнце... Повезло, что волны понесли нас к берегу. Мы поддули гидрокостюмы и поплыли, как на надувных матрацах.
По удивительно счастливой случайности в бухту в тот день зашло пограничное судно. Вестовых сначала приняли за диверсантов, но быстро разобрались, в чём дело. Спасательная операция с этого момента приобрела всесоюзный масштаб.
Торпедой — по берегу
Вызволяли моряков двумя путями. Те, кто находился в носовой части, выходили через торпедный аппарат, те, кто на корме, — через аварийно-спасательный люк. Обстановка на борту накалялась. Нервы сдали у секретаря парторганизации. Он настаивал, чтобы его выпустили в первую очередь, говорил, что партия этого не забудет, обещал содержать семьи тех, кто останется и погибнет. Ему сначала сделали успокаивающий укол и только потом отправили на поверхность. Больше никто из моряков его не видел.
А на третьи сутки из торпедного аппарата извлекли труп. У матроса-срочника не выдержало сердце.
— Это был один из самых сложных моментов, — рассказывает нынешний мэр города Вилючинска Александр Маркман, руководивший тогда операцией в первом отсеке, — я подумал, что не имею морального права отправлять людей на погибель… Но, слава богу, с нами были закалённые во всех морях мичманы, которые выводили матросов.
Подводники попытались ускорить своё самоосвобождение. Для этого нужно было очистить второй торпедный аппарат. Впервые в истории подлодка выстрелила по берегу боевой торпедой. Но она даже из шахты не вышла — увязла в тине... Операция продолжалась четверо суток, но при необходимости подводники могли продержаться и неделю. Пресной воды и продовольствия у них было достаточно.
И матросы, и офицеры мужественно вели себя в затонувшей субмарине. Но настоящим героем называют всё же одного человека — Василия Баева. Мичман, прошедший подготовку на подводного диверсанта, руководил спасением в кормовых отсеках. Он снарядил и отправил наружу всех своих сослуживцев. А когда остался один, ему передали просьбу главнокомандующего ВМФ — по возможности не затапливать отсек. Профессионалы утверждают: это была практически невыполнимая просьба. Однако Баев её выполнил. В борьбе за опустевший отсек он провёл 6 часов, сильно ударился головой, несколько раз терял сознание. А когда наконец поднялся на поверхность, услышал в полуобморочном состоянии разговор спасателей: «Не шевелится, мёртвый, наверное». Но Баев выжил. Оказавшись на борту спасательного судна, он, качаясь, подошёл к главнокомандующему и доложил, что поставленная задача выполнена…
Дважды утопленница
…На пирсе спасённых офицеров встречал финансист части с чемоданом денег. Каждый желающий мог перехватить рублей сто-двести. Столичные психологи гадали: сколько же времени потребуется морякам для снятия стресса — 18 суток или 20? Им хватило гораздо меньше, да и без помощи психологов они обошлись. К военному санаторию, в котором временно поселили подводников, приставили вооружённую охрану. Охранники бегали за водкой в близлежащий посёлок. Вскоре начался разбор заплывов. В подозреваемые сначала записали всех, но на скамье подсудимых оказались лишь двое — командир лодки Николай Суворов и командир БЧ-5 Борис Лиховозов. Первый получил 10 лет колонии, второй — 8.
В 80-е годы в особом отделе подводникам настоятельно рекомендовали забыть о том, что случилось. 24 июня они тайком ходили на кладбище, поминали товарищей. Сегодня им не от кого скрываться, но с каждым годом людей на эти встречи приходит всё меньше. Уже нет в живых Суворова, Лиховозова... Трагически сложилась судьба Василия Баева. Адмиралы сулили ему уйму наград и материальных благ, но ограничились вручением ордена Красной Звезды. Когда Василий попытался добиться правды, его упекли в сумасшедший дом. Затем справедливость восторжествовала — Баева даже избрали почётным гражданином закрытого города Вилючинска. А потом дала о себе знать травма, полученная на подлодке. Несколько лет назад Василий Баев скончался.
Погибла и невезучая субмарина. Её успешно подняли с грунта. Но при первом же выходе с завода после ремонта она камнем ушла под воду прямо у пирса. «Дважды утопленницу» отправили на утилизацию. Теперь о ней напоминает лишь мемориальная плита в Вилючинске. Здесь выбиты имена 16 моряков, погибших на боевом посту.
Они не сражались за Родину, а выполняли план, о котором 25 лет назад вдруг вспомнили советские адмиралы…
В подводной гонке с США СССР проиграл всего год 
Одиночное плавание. Как солдаты из советского стройбата потрясли мир 
Выживший с «Нахимова». История спасения пассажира затонувшего парохода 
