В прошлом номере «АиФ» написал, как дорожает рыба по пути от рыбаков к нашему столу. В этот раз вы узнаете о том, что мы рискуем остаться вообще без отечественных даров моря — даже без таких, подорожавших.
Дорога к рыбе
За 4 часа пути погода несколько раз меняется — от проливного дождя до метели, от плюсовой оттепели до минус 15 градусов с пронизывающим ветром. Машин мало.
— С мая по октябрь тут пробки из-за большегрузов с рыбой, — объясняет водитель, — здесь собираются делать асфальтовую трассу. Вот только через пару лет ездить по ней будет уже некому.
Чтобы попасть в посёлок Октябрьский Усть-Большерецкого района, надо проехать по полоске чёрного вулканического песка шириной метров 15 между рекой Большая и Охотским морем. Ежегодно оно смывает пару метров этой дороги, и посёлок может скоро стать островом. Из года в год из регионального бюджета выделяют десятки миллионов рублей. Привозят несколько «КамАЗов» гравия, который тут же «съедает» волна.
— Арабы искусственные острова в море строят, а мы за десятки лет не сообразили, как дорогу укрепить! — возмущаются местные жители. — Сделали бы, как соседи-японцы, которые поставили вдоль берега железобетонные конструкции. А море само на них песок намыло и преграду себе создало. Но разве отечественный чиновник откажется от такой ежегодной кормушки?!
Руки без работы
На въезде в посёлок — покосившийся домишко. Окна утеплены целлофановой плёнкой. Над крышей реет разодранный ветром российский триколор... С ужасом указываю на заржавевшие остовы старых кораблей.
— Местные рыбзаводы свозят, чтобы хоть как-то берег от моря защитить, а то смоет и цеха, и дома, — объясняют мне.
Целая улица — уже практически часть моря. Оставшиеся полуразвалившиеся дома заселены наполовину. Летом пустующие квартиры занимают те, кто приезжает сюда заработать в путину.
На фоне еле живых жилых строений яркое пятно — здание рыбзавода. Но и здесь немноголюдно: кошка с котятами да сторож.
— Крысоловка нужна. Рыбы сейчас нет, но от неё запах остаётся — приходят крысы, — говорит он. — Работали бы круглогодично, таких проблем не было бы, б...!
Погрозив матернувшемуся в три этажа подчинённому, замдиректора ведёт меня по пустым цехам, показывает большие холодильники, оборудование. В его экскурсии сплошные мечтательные «если бы».
— Квоты на вылов сегодня выделяют в Москве. Их каким-то образом получают даже те предприятия, у которых нет кораблей! А мы, чтобы хоть как-то удержать опытных трудяг и загрузить их работой, ловим сверх нормы (как легализуют «серую» рыбу, читайте в «AиФ» № 49. — Ред.), платим «серые» зарплаты. В советское время рыбаки за большие уловы ордена получали, а сегодня это нарушение закона. Если бы мы могли наловить больше официально, то оставили бы рыбу на своих складах. Цех после сезона вылова переоборудовали бы под консервный. Люди получили бы работу на всю зиму, а потребители — качественные консервы. Сегодня мы вынуждены набирать народ только на полгода. До следующей путины они стоят на бирже труда и получают пособие. А могли бы зарплату! Мало того что государство сэкономило бы на соцвыплатах, так ещё и налоги бы получало!
Эй вы там, наверху!
— Наш район без преувеличения — самый богатый в регионе. Абсурдно, что народу приходится отсюда бежать, — рассказал «АиФ» Игорь Бондарь, глава Усть-Большерецкого района. — Раньше в Октябрьском постоянно жили 4 тыс. чел., теперь около 1 тыс. Есть идея вообще закрыть посёлок и привозить людей вахтовым методом. Но это сложное производство. Люди чуть ли не с детства учатся ловить, обрабатывать рыбу. Так мы вообще потеряем рыбный промысел на Камчатке.
— Прибрежные предприятия — градообразующие для всех поселений Камчатки. Чиновники же будто специально делают всё для того, чтобы убить рыбпром и саму рыбу, — говорит Сергей Вахрин, координатор общественной коалиции «Сохраним лосось вместе». — Не так давно, к примеру, разрешили японцам дрифтерный вылов на нашей территории. При нём разворачиваются сети, преграждающие ход рыбы к берегам Камчатки. Так что до наших рыбаков просто ничего не доходит.
Камчатские рыбопромышленники, которые горой встали против этого закона, поделились, что им предлагали «скинуться» на 10 млн долл., чтобы он не был подписан («К нашему шельфу, где огромные запасы нефти, присматриваются крупнейшие нефтедобытчики. Дадут больше они — вместо рыбы будем ловить нефтяные пятна», — отмечает Вахрин). Рыбаки денег не нашли. Рыбы в их сетях всё меньше, но, чтобы получить разрешение поймать хотя бы то, что осталось после японцев, по их словам, возят «чемоданчики» в главное квотораспределительное ведомство страны — Росрыболовство. Это на днях подтвердила представительница коренных малочисленных народов Севера, публично заявившая Андрею Крайнему, главе Росрыболовства, что положенные квоты на вылов без откатов не получишь. А месяц назад на протест вышли рыбаки Сахалина с просьбой к президенту Дмитрию Медведеву отстранить от должности руководителя Росрыболовства «в связи с утратой доверия рыбаков».
В одной телепередаче на вопрос «Откуда гниёт рыба?» Крайний ответил:
— Вряд ли с головы, ведь голову здесь представляю я.
Судя по рыбацким посёлкам страны, наша рыба сгнила уже целиком. И не так важно, откуда именно это началось, главное — ни у кого нет желания её спасти.
P. S. Как красная икра становится золотой? Читайте в следующих номерах «АиФ».
