Александр Викторович Исачкин, доктор сельскохозяйственных наук, автор и соавтор более 15 сортов алычи гибридной, груши, абрикоса. Более 20 лет преподает студентам курс «Селекция и сортоведение плодовых и ягодных культур», за это время познакомил с данным предметом несколько тысяч будущих специалистов. Автор четырех книг, член редакционного совета «АиФ. На даче».
Гонка без финиша
«AиФ»: - Александр Викторович, чем в наше время занимаются селекционеры? Ведь сортов плодовых и ягодных культур и так более чем достаточно?
Александр Исачкин: – Сортов выведено огромное количество. У яблони их зарегистрировано свыше 15 000, у винограда – еще больше. Но если прекратить селекционный процесс на устойчивость к заболеваниям, то довольно скоро нам придется иметь дело только с глубоко больными садами! Многие яблони всего несколько лет назад были устойчивы к парше, но на наших глазах стали болеть. Это же происходит с грушей – даже Лада и Чижовская, которые мы всегда считали эталоном по устойчивости к парше, уже начинают страдать этой болезнью.
«AиФ»: - Почему так произошло?
А. И.: – Потому что появились новые расы возбудителей болезней, которые могут спокойно «кушать» эти растения. Селекция на устойчивость – это, образно говоря, гонка без финиша, она не может закончиться. Просто возбудители болезней совершенствуются на несколько порядков быстрее, чем сорта многолетних растений. Так что выведением новых устойчивых сортов мы будем вынуждены заниматься всегда.
«AиФ»: - Получается, что новые сорта – это только лишь итог соревнования с болезнями?
А. И.: – Есть еще масса природных факторов, которые сдерживают садоводство. Возьмем зимостойкость – главный «ограничитель» в нашей зоне. Сейчас не существует ни одного идеального по зимостойкости сорта яблони. Если случится экстремальная зима, допустим, какая была в 1979 году – 43–44 градуса, то при нынешнем составе садов мы сразу потеряем 70% сортов.
Кроме того, до сих пор не достигнуто множество других важных целей. Скажем, в нашей зоне вообще нет лежких груш, да и в любой зоне это проблема. Между тем зимостойкие, устойчивые к болезням сорта, плоды которых бы долго хранились, чрезвычайно востребованы! И ультраранних сортов нам тоже не хватает.
Состав плодов также нуждается в улучшении. Многие любимые всеми сладкие, сочные яблоки иностранных сортов содержат поразительно мало витаминов, в том числе аскорбиновой кислоты (в 3 раза меньше, чем у наших местных яблок). Думаю, ни один садовод не отказался бы от устойчивой яблони с качественными и ценными по составу плодами. Кроме того, у каждой культуры есть свои «узкие места», которые очень сдерживают их развитие. У персика – зимостойкость, у вишни – монилиальный ожог, и так далее. Селекционеры стремятся избавить «свои» культуры от столь критичных недостатков.
Уникум или профессионал?
«AиФ»: - Значит, без создания новых сортов не обойтись. Но ведь 200 лет назад как-то жили без селекционеров?
А. И.: – Давайте вспомним XIX век. Все садоводство в России фактически было сосредоточено только на юге. Севернее Саратова, Воронежа вообще не было садов! В Центральной России сортов плодовых было всего ничего. Груши – Тонковетка да Бессемянка, с яблонями было тоже не густо. Что в конце концов стало стимулом для Ивана Владимировича Мичурина? Немыслимая сортовая бедность садов тех лет!
«AиФ»: - Да, имя Мичурина известно практически всем. Но ведь он не имел высшего образования, его никто никогда не обучал как селекционера. Тем не менее Иван Владимирович вел успешную селекционную работу с большим количеством культур и в одиночку вывел немыслимое количество сортов. Успешными селекционерами могут быть все кто ни попадя?
А. И.: – У Мичурина формально не было даже среднего образования. Однако отец учил его работать с растениями с самого детства, привил понимание и любовь к ним – в результате как плодовод И. В. Мичурин был совершенно гениален! Он глубоко знал плодовые культуры, искусно умел их выращивать, виртуозно владел многообразием практических навыков – без этого селекционная работа была бы невозможна. И вообще это был щедро одаренный человек. Он великолепно рисовал, был склонен к механике, имел немало технических изобретений. Иван Владимирович самостоятельно выучил несколько языков, общался и переписывался с зарубежными селекционерами. К тому же это был великий трудоголик – долгие годы он вел колоссальную селекционную работу и ухаживал за громадным количеством растений один, без помощников. Ему помогали только жена и сын. Так что пример Мичурина уникален и неповторим. В наше время не стоит надеяться на рождение уникума: выведение сортов – удел профессионалов.
Не будем забывать: селекция – это еще и дорогостоящий, сложный и трудоемкий процесс. Чтобы заниматься ей, нужно для начала обзавестись солидными земельными площадями – ведь каждому дереву требуется немалое пространство. Много ли сейчас найдется энтузиастов, готовых приобрести и обихаживать гектары земли и целые рощи деревьев для будущего блага науки?
«AиФ»: - Значит ли это, что совсем никаких дарований в наше время от селекционера не требуется?
А. И.: – Как говорил Николай Иванович Вавилов, селекция – не только наука, но и искусство. И это не просто красивые слова. Настоящая наука основана на законах и прогнозах, но в биологии еще не все законы до конца ясны. Да и доля прогноза невелика – как правило, селекционер может предвидеть результаты своей работы только весьма приблизительно. Очень многое по-прежнему зависит от личности селекционера.
«AиФ»: - Трудно в это поверить – кажется, никаких тайн уже не осталось…
А. И.: – Конечно, в последнее время сделан большой шаг вперед – разработаны молекулярно-генетические методы. Но природа скрывает еще много тайн.
Науку остановить невозможно
«AиФ»: - А методы генной инженерии применяются в селекции плодовых растений?
А. И.: – Да, генетическая трансформация открывает неслыханные перспективы. Можно внедрить «подопытному» любой ген – перенести его от животного, растения или вообще использовать искусственно созданный. Есть первые практические результаты – получены образцы груш с такой устойчивостью к вредителям, которую трудно достичь традиционными методами. Но в России они пока не выращиваются. Еще ведется работа с изменением химического состава плодов. Перспективы здесь безграничны – можно создать не плод, а целую «фабрику» биологически активных веществ.
«AиФ»: - Ваше отношение к этому методу?
А. И.: – Биология дошла до такой степени развития, что люди вторглись в ту область, куда никогда еще не вторгались. Разумеется, это не может не вызывать опасений. Теоретически ведь можно наконструировать всяких жутких монстров с непредсказуемыми последствиями.
«AиФ»: - Но запрещать эти исследования вы бы не стали?
А. И.: – Нет. Науку остановить невозможно. Однако жестко контролировать молекулярно-генетические исследования жизненно необходимо.
«AиФ»: - Может быть, в свете новых технологий традиционная селекция уже безнадежно устарела?
А. И.: – Во-первых, пока что генетические трансформации – это экспериментальная область с неясными перспективами. Во-вторых, возможности традиционных методов далеко не исчерпаны. Это такая богатейшая палитра, в которой множество красок еще пока не использовано!
«AиФ»: - После всего сказанного создается впечатление, что любители-садоводы в деле улучшения сортимента ничем помочь не могут… Или это не так?
А. И.: – Российских дачников и подопечных им плодовых растений очень много, и это огромный экспериментальный полигон. Садоводы наблюдают за своими растениями десятки лет и иногда отслеживают возникающие спонтанные мутации, передают в селекционные учреждения ценные формы для дальнейшей работы. Еще дачники могут испытывать новые культуры и сорта в разнообразных почвенных и климатических условиях – это весьма ценная информация в наше время. Кроме того, любители всегда живо интересуются новинками и с удовольствием испытывают их у себя, в то время как производственное плодоводство консервативно – новое прокладывает в нем путь с большим трудом.
«AиФ»: - Александр Викторович, вы занимаетесь селекцией много лет. Можете ли назвать селекционное достижение, которое вас особенно удивило и покорило?
А. И.: – Я поклонник гибридной алычи (русской сливы). Наблюдал в Крымске рождение первых сортов этой культуры. Плодоношение обильное, деревья облеплены – как облепиха, только масштабом во много раз крупнее. Потрясающее впечатление!
