115 лет назад, 25 июня 1903 г. в Индии, в семье работника Департамента британской колониальной администрации родился ребёнок. Мальчик получил имя Эрик Артур Блэр. Однако к славе новорождённый придёт под псевдонимом, который изберёт себе 30 лет спустя. Он соединит в себе имя святого, покровителя Англии — Джордж. И распространённую фамилию, состоящую из двух староанглийских слов. Arwe — река и waella — приток. Вместе получается Оруэлл.
Один из его близких друзей, Ричард Рис, довольно-таки точно определил посмертную судьбу автора знаменитых произведений «Скотный двор» и «1984». «Я был в литературном собрании; вдруг кто-то вошел и сказал: „Умер Оруэлл“. И в наступившем молчании меня пронзила мысль: отныне этот прямой, добрый и яростный человек станет одним из самых властных мифов XX века».
Предсказание сбылось — довольно скоро, и даже больше, чем на сто процентов. Фигура Оруэлла оказалась окружена мифами настолько плотно, что о писателе можно сморозить любую ерунду, и она покажется правдой. Другое дело, что справедливо и обратное. То, что представляется плодом чрезмерной фантазии, внезапно оказывается реальностью. Словом, налицо настоящее двоемыслие. Прямо как в романе «1984». «Свобода — это рабство, Война — это мир, Невежество — сила».
1. Оруэлл с почтением относился к Гитлеру
Как ни странно, скорее да, чем нет. В 1940 г. писатель опубликовал рецензию на книгу Адольфа Гитлера «Майн Кампф». В частности, можно отметить вот такие его слова: «Я готов публично заявить, что никогда не был способен испытывать неприязнь к Гитлеру. С тех пор как он пришел к власти, я понял, что, конечно, убил бы его, если бы получил такую возможность, но лично к нему вражды не испытываю. В нем явно есть нечто глубоко привлекательное. У него трагическое, несчастное, как у собаки, выражение лица, лицо человека, страдающего от невыносимых несправедливостей. Это, лишь более мужественное, выражение лица распятого Христа, столь часто встречающееся на картинах. Он мученик, жертва, Прометей, прикованный к скале, идущий на смерть герой, который бьется одной рукой в последнем неравном бою. Если бы ему надо было убить мышь, он сумел бы создать впечатление, что это дракон. Чувствуется, что, подобно Наполеону, он бросает вызов судьбе, обречен на поражение, и все же почему-то достоин победы. Притягательность такого образа велика...».
2. Оруэлл в некоторых вопросах был согласен с Лениным
И снова — скорее, да. Особенно красиво выглядит сравнение двух цитат. Вот знаменитая ленинская по поводу интеллигенции: «Интеллигентики, пособники буржуазии и лакеи капитала мнят себя мозгом нации. На деле это не мозг, а говно».
А вот что думал об этой социальной прослойке Джордж Оруэлл: «Тоталитарная идея живёт в сознании интеллектуалов везде. В отличие от простых людей, интеллектуалы амбициозны и фанатичны, считают себя вправе навязывать свои идеи миру. Если они служат идеологии, то в большинстве своем готовы к диктаторским методам, тайной полиции, систематической фальсификации. Если дело дойдёт до края, то интеллигенция почти вся перейдёт к фашизму».
3. Оруэлл был убеждённым атеистом
Отчасти. Во-первых, вспомним его фразу: «Озлобленный атеист не столько не верит в Бога, сколько испытывает к нему неприязнь». А во-вторых, есть как минимум два эпизода, которые доказывают, что в некоторые сверхъестественные силы Оруэлл всё-таки верил.
Скажем, будучи учеником Итонского колледжа, он испытал все прелести частных привилегированных учебных заведений. Например, чудовищную дедовщину, стукачество и общее моральное свинство. Чтобы отомстить за издевательства старших учеников, он со своим одноклассником сделал куклу вуду и тыкал в неё булавками. После этих манипуляций один из его недругов сломал ногу, а спустя несколько лет умер от рака.
Несколько позже, поступив на службу в колониальную полицию Бирмы, Оруэлл нанёс на костяшки пальцев татуировку — синие круги и кольца. Которые, согласно местным верованиям, спасали от укусов змей и от пули. Сработало наполовину. Змеи его и впрямь не трогали. Но в 1936 г. писатель отправился в Испанию, чтобы воевать в тамошней гражданской войне на стороне социалистов. Там, на Арагонском фронте, в сражении под Уэской, его нашла пуля фашистского снайпера. Оруэлл был ранен в горло и всерьёз опасался, что больше не сможет говорить.
4. Его роман «1984» — образец антиутопии
Совсем не так. Кое-что он почерпнул из романа «О, дивный новый мир» Олдоса Хаксли. Который, кстати, был его преподавателем в Итоне. Но был ещё один источник, откуда Оруэлл не просто почерпнул, а напрямую и помногу заимствовал. Это русский писатель Евгений Замятин и его роман «Мы», созданный за 28 лет до «главного произведения» Оруэлла и за 12 лет до антиутопии Хаксли.
Кстати, сам Оруэлл Замятиным восхищался и даже написал на его роман хвалебную рецензию. «В мои руки наконец-то попала книга Замятина „Мы“, о существовании которой я слышал еще несколько лет тому назад и которая представляет собой любопытный литературный феномен нашего книгосжигательского века. Цель Замятина, видимо, не изобразить конкретную страну, а показать, чем нам всем грозит машинная цивилизация. Его книга — исследование сущности Машины, джинна, которого человек бездумно выпустил из бутылки и не может загнать назад. Раскрытие иррациональной стороны тоталитаризма — жертвенности, жестокости как самоцели, обожания Вождя, наделенного божественными чертами, — ставит книгу Замятина выше книги Хаксли. Такая книга будет достойна внимания, когда появится ее английское издание».
5. Оруэлл бежал от людей и цивилизации
Формально — да. Бросил всё, уехал на остров Джура, завёл огород и несколько животных, плюс — перевёз туда козу Мюриэль, воспетую в повести «Скотный двор». До ближайшего магазина и до пристани от его дома было где-то 25 км. Предпочитал свечи электричеству, отапливал дом углём, сам делал мебель, в том числе дико неудобный стул, которым, впрочем, гордился. Всё так. Но связи с цивилизацией, и особенно с книжным бизнесом Оруэлл не терял.
Причём до такой степени, что фактически разменивал своё здоровье на работу. Буквально расплачивался собой за возможность сдать в срок свой знаменитый роман «1984». Зная, что болен туберкулёзом и будучи уже не в силах ходить, писатель заканчивает роман, взбадривая себя ураганным количеством кофе, чая и крепчайших самокруток. И всё это ради того, чтобы издатель блеснул фразой: «Это хороший товар. Если мы не продадим хотя бы 15 тысяч экземпляров, нас нужно будет пристрелить».
Гений, вор, аферист? Пять малоизвестных фактов из жизни Эриха Марии Ремарка 
Последний марсианин. Простой великий человек Рэй Брэдбери 
Оренбургский француз. Долгий путь домой Мориса Дрюона 
Секреты чаепития: 11 золотых правил Джорджа Оруэлла 
Миелофон и коммунизм. 7 культовых произведений советских фантастов 
