АиФ.ru публикует фрагмент из самой остроумной книжной новинки мая (роман выпускает издательская группа «Азбука-Аттикус»).
***
Если бы она не попыталась меня убить, я бы совершенно точно был мёртв. Но ведь у всех есть инстинкт самосохранения. И даже если мы хотим покончить с собой, он всё равно срабатывает. Я помню только, что меня сильно ударили по спине, я обернулся и, вцепившись в ограду, стал орать.
К тому времени я уже был пьян. Я то и дело прикладывался к фляжке, да и дома я выпил достаточно. (Да-да, знаю — нельзя мне было садиться за руль. Но не везти же эту грёбаную лестницу на автобусе.) Да, в выражениях я, наверное, не стеснялся. Если бы я знал, что это Морин, и если бы я знал тогда Морин, я бы, пожалуй, выразился помягче; но я ничего не знал, и у меня, возможно, вырвались очень неприличные слова, за которые я уже принёс свои извинения. Но, согласитесь, ситуация к тому располагала.
Поднявшись, я осторожно развернулся — мне не хотелось упасть с крыши случайно — и стал орать на неё, а она молча уставилась на меня.
– А я вас знаю, — вдруг сказала она.
– Откуда? — удивился я.
Тогда я туго соображал. Люди подходят ко мне по всей стране: на заправках, в ресторанах, магазинах, театрах и даже в общественных туалетах. Они говорят: «А я вас знаю», — хотя на самом деле смысл их слов совсем в другом: «Я вас не знаю, но видел по телевизору». Они хотят взять автограф, хотят, чтобы я им рассказал, как выглядит Пенни Чемберс на самом деле, в реальной жизни. Но в ту ночь я такого просто не ожидал. Та жизнь, как мне казалось, была далеко в прошлом.
– По телевизору видела.
– Господи ты боже мой. Я тут собирался покончить с собой, но это ничего — для автографа-то время всегда найдётся. У вас ручка есть? А бумажка? Да, опережая ваш вопрос: она ещё та сука, кокаин нюхает — как дышит, а ещё трахается со всеми подряд. Кстати, что вы тут вообще делаете?
– Я… я тоже собиралась спрыгнуть с крыши. И хотела бы воспользоваться вашей лестницей.
К этому всё в итоге и сводится: к лестницам. Ну, не в прямом смысле этого слова — процесс мирного урегулирования на Ближнем Востоке к лестницам не сводится, да и рынок краткосрочных займов тоже. Но за годы работы на телевидении, где я брал интервью у самых разных людей, я понял, что любую, даже самую обширную тему можно свести к мелочам, разобрать по кусочкам, как в конструкторе «Лего». Один религиозный деятель рассказывал мне о вере, возникшей из случайности (в детстве его нечаянно заперли в сарае на ночь, и Господь Бог вёл его сквозь тьму); побывавший в заложниках человек рассказывал мне, как он выжил благодаря семейной дисконтной карте Лондонского зоопарка, которая настолько умилила одного из бандитов, что пленника отпустили. Хочется поговорить о серьёзном, но без случайно запертых дверей сарая и семейных дисконтных карт не получается — без них непонятно, с чего начать. По крайней мере, если вы ведёте программу «Доброе утро с Пенни и Мартином». Мы с Морин не могли объяснить друг другу, почему мы несчастны настолько, что готовы расплескать наши мозги по бетону, как молочный коктейль из «Макдональдса», и поэтому говорили о лестнице.
– Да, пожалуйста.
– Я подожду, пока… В общем, я подожду.
– То есть вы собираетесь вот так стоять и смотреть?
– Нет, что вы. Я так полагаю, вы бы не хотели, чтобы вам кто-то мешал.
– Верно полагаете.
– Я пойду туда, — махнула она рукой в сторону противоположного края крыши.
– Я вам крикну, когда буду лететь вниз.
Я рассмеялся, а она никак не отреагировала.
– Да ладно вам. Вполне удачная шутка. В наших-то с вами обстоятельствах.
– Знаете, я что-то не в настроении, мистер Шарп.
Сомневаюсь, что она пыталась пошутить, но её слова вызвали у меня ещё более сильный приступ смеха. Отойдя к другому краю крыши, Морин примостилась у стены. Я развернулся и снова уселся на край крыши. Но я не мог сосредоточиться. Момент был упущен. Вы, наверное, сейчас думаете: и как же сильно нужно сосредоточиться, чтобы спрыгнуть с крыши высотного дома? Вы удивитесь, но до появления Морин я был как раз достаточно сосредоточен — ещё чуть-чуть, и я бы спрыгнул. Всё моё внимание было сконцентрировано на том, почему я оказался на этой крыше. Я совершенно отчётливо понимал, что, как только я коснусь земли, всё будет кончено раз и навсегда. Но из-за разговоров с ней я потерял концентрацию, меня словно затащили обратно в этот мир, с его холодом, ветром и громкой музыкой семью этажами ниже.
Но того настроя было не вернуть — это как если бы мы с Синди начали заниматься любовью, и в этот момент вдруг проснулся бы кто-то из детей. Я не передумал, я всё равно знал, что в какой-то момент мне придётся довести дело до конца, но только не сейчас; в ближайшие пять минут я не смогу этого сделать.
Я окликнул её:
– Эй! Может, поменяемся? Заодно и посмотрим, как у вас получится!
Я снова рассмеялся. У меня было шутливое настроение, я был довольно сильно пьян — и вдобавок сильно не в себе, — поэтому почти всё, что я говорил, казалось мне весёлым и смешным.
Морин вышла из тени и осторожно подошла к ограде.
– Мне бы тоже не хотелось, чтобы мне мешали, — заявила она.
– Никто вам мешать не будет. У вас есть двадцать минут, а потом я хотел бы опять занять своё законное место.
Отрывок из романа Ника Хорнби «Долгое падение»
Отрывки из самых новых и интересных книг — каждую пятницу на АиФ.ru
