Толстой - это фэнтези?
«АиФ»: - Валерий Владимирович, в советское время люди шли в театр думать головой и работать душой. Почему сейчас идут в основном развлекаться?
В.Ф.: - Появились огромные возможности, соблазны массовой культуры. Новая цивилизация вместе с техническими достижениями принесла много морального разрушения. Тот же Интернет. С одной стороны, это удобно, а с другой - он убил в нас способность добиваться. Помню, как ходил в библиотеку, стоял в очереди за книгой, мечтал, как буду её читать. А сегодня мой младший сын тыкает пальцем в компьютер - и тут же получает искомое. Я уж не говорю про разницу в чтении книги и текста с экрана.
| Досье | |
|---|---|
.jpg) Валерий Фокин родился в 1946 г. в Москве. Окончил Театральное училище им. Щукина. В 1970-1980-е гг. - режиссёр театра «Современник». В 1991-2011 гг. - худрук, с 2011 г. - президент Центра им. Вс. Мейерхольда. С 2003 г. - худрук Александринского театра (С.-Петербург). |
|
Молодые поколения перестали бороться, всё стало доступным: любовь, секс… И - всё поплыло. И театр тоже поплыл. Сегодня мы ничему не удивляемся, хотя показывают нам всё - и убийства, и катастрофы. Моральные табу отменены, зачёркнуты. Информационная свобода стала полной. И тут возникает большая проблема: как управлять этой свободой без рамок и тормозов? Понятно, что ни в коем случае нельзя вводить цензуру. У человека должен быть собственный внутренний контролёр - совесть, мораль, вкус. И драматический театр - вместе со школой, семьёй, церковью - отвечает за воспитание такого внутреннего контролёра.
Вообще, вся наша жизнь поменялась - и довольно круто. Стала сложнее, жёстче, злее… Многие сегодня совершенно не хотят думать о каких-то серьёзных вещах, а желают просто отдыхать. Отдыхать от своих проблем, которых всё больше и больше. Естественно, в искусстве должны быть и чисто развлекательные жанры. Но, по моему убеждению, серьёзный русский драматический театр не должен просто развлекать. Это не его функция. В настоящем театре зрители должны получать импульс к осознанию проблем и изменению себя.
«АиФ»: - А вас не расстраивает, что многие «новые» зрители не знают, кто такой Гамлет, к примеру?
В.Ф.: - Новые зрители - это наши дети и внуки. Их надо воспитывать. Потому что если мы их только развлекаем, то теряем. Это и негосударственно, и аморально. Я горжусь, что у нас в Александринском театре, старейшем в России, в зале около 60% зрителей - молодёжь. Да, многие из них не знают и не читали «Гамлета», «Чайку», «Живой труп». У меня один мальчик спросил: «"Живой труп" - это что, фэнтези?» Я сначала внутренне оскорбился, а потом перестал обижаться, потому что мне всё равно, читал он Толстого или нет. Мне важно, что он пришёл в театр. И что он из него вынесет. Одна студентка написала в Интернете, что она прогуляла университет, потому что вчера смотрела спектакль «Гамлет», он ей жутко понравился, и сейчас она читает пьесу.
Право на идею
«АиФ»: - Насколько же театр в силах повлиять на человека?
В.Ф.: - Переделать человека нельзя, но театр может дать импульс к изменению. Он этим всегда занимался, назначение русского драматического театра - в просветительстве. Гоголь называл театр «кафедрой, с которой можно много добра принести людям». Но сегодня театру, который обращается к человеку, его духовным устремлениям, чрезвычайно сложно существовать. Чиновники приравнивают театр к социальной сфере, к услугам. Они считают, что хороший театр - тот, где много зрителей и много спектаклей. А это совершенно не показатель. Больше спектаклей? Каких? Можно играть с двумя табуретками три раза в день. А где искусство? Единственное, что может спасти, - это личная воля руководителя, желание отстоять право на художественную идею. Нельзя предавать дело, которому ты служишь.
«АиФ»: - Но в современном театре перевелись личности. Вы застали, к примеру, «новорождённый» «Современник». Чего нынешним худрукам не хватает, что было в том же Олеге Ефремове?
В.Ф.: - Нужен особый талант руководителя. А это огромная ответственность. Многие не хотят её на себя брать. Потому что удобнее по-другому: поставил тут, там, получил деньги, поехал за границу... В моей биографии тоже были такие периоды.
Институт худруков и главрежей почти закончился. Нет скамейки запасных, нет продуманной кадровой политики. Молодые режиссёры - может, среди них есть и талантливые - куда-то исчезают. Поэтому, как только случается очередной театральный скандал, заменить лидера некем. Начинается перетасовка старых кадров. В Центре им. Мейерхольда мы думаем организовать «лабораторию» по подготовке театральных лидеров.
«АиФ»: - Спектакль «Ваш Гоголь» Александринского театра в вашей постановке выдвинут на «Золотую маску». «Ваш» - это чей?
В.Ф.: - «Ваш Гоголь» - так он подписывал письма. Мы привыкли, что Гоголь - это всегда только смешно (в этом деле школа оказала писателю медвежью услугу). Помню, во время спектакля «Ревизор» одна зрительница выскочила в фойе. Ей стало плохо от того, что артист играл Хлестакова жёстким, агрессивным полубандитом. Зрительница недоумевала: «Хлестаков, он же такой милый! Что же вы сделали?» Ничего себе - «милый»: всех обманул, надул. Но большинству так удобнее, приятнее понимать Гоголя. А ведь он трагически воспринимал многое в нашей жизни - её несовершенства, духовные болезни. Но боль эту всегда отодвигали на второй план - он же сумасшедший, двинулся на почве религии. Что с него взять? Одна из важных задач нашего спектакля - показать трагическую суть другого Гоголя, которого мы не знаем, а многие и не хотят знать. Потому что, повторяю, им так удобнее - чтобы был смешной.
