Как-никак, 20 лет литературной деятельности, и встречает она ее, как и подобает, выходом в свет нового романа «Личные мотивы». Дело, которое предстоит на этот раз раскрыть героине Анастасии Каменской, оказывается настолько запутанным; Марининой понадобилось целых два тома, чтобы изложить его, но это только распаляет нетерпеливое желание как можно быстрее дочитать историю до конца, кутаясь уютным зимним вечером в теплый, шерстяной плед.
Автор плетет завязку, как всегда, неторопливо, постепенно выводя на игровую доску партии новых и новых персонажей, смакуя житейские мелочи и диалоги, рассыпая афоризмы и исподволь подбрасывая нам едва различимые зацепки. К счастью, расследование будет связано для Насти не только с печальными обстоятельствами. Ей предстоит съездить с мужем на курорт, поупражняться в фотоискусстве и совершить основательный терапевтический шопинг – наконец-то она сможет себе это позволить.
- С Каменской будет очередное расследование с выездом из Москвы. Какие-то события будут происходить в столице, часть из них – по месту совершения преступления. Она поедет с мужем на юг, эта поездка приходится на май 2010 года - период 15-летия свадьбы с Чистяковым… Вот такая книжка.
Она получилась по объему такой, что если издавать ее в одном томе, то неудобно будет читать. Многие читатели жалуются, когда книга набрана убористо, ее неудобно читать. Основная масса людей, учитывая особенности современной экономики, производства, читает книги в поездках, в транспорте: электричках, метро, автобусах. При недостаточной освещенности тряске текст, набранный мелким шрифтом, читается очень тяжело. Поскольку в одном томе получилось бы слишком убористо, издательский дом выпустил 2 тома.
«АиФ»: - А вы свои книги перечитываете?
Александра Маринина: - Книги свои я перечитываю только по необходимости. Например, если предстоит экранизация какой-то книги, и мне говорят, что покажут сценарий, то для того, чтобы понять, чем сценарий будет отличаться от книги, я ее перечитываю. Просто так, ради собственного удовольствия, я этого не делаю и даже немного побаиваюсь. Прочитаю книгу, написанную 20 лет назад, и подумаю, какая я была глупая, неумелая. Или наоборот, еще хуже, я могу найти что-то примечательное и подумать, какая я была молодец, какая у меня была фантазия, кураж, точность, а сейчас этого нет, и расстроюсь. Зачем мне расстраиваться?
«АиФ»: - Не было соблазна сыграть в экранизации собственных произведений?
А.М.: - Никто бы мне никакой роли не предложил, да я бы такого предложения и не приняла. Любым делом нужно заниматься профессионально. Я – не актриса, меня никогда этому не учили, я даже не знакома с основами актерского мастерства. Ни один здравомыслящий режиссер никогда бы дилетанту роль в кино не предложил, а здравомыслящий дилетант никогда бы на это не согласился. Эпизодическую роль тетки, которая торгует на базаре яблоками, ничего не говоря, я бы сыграла (смеется).
«АиФ»: - Сегодня отношение к милиции не такое, как было, раньше. Лет 20 назад люди верили, что милиция сможет их защитить, а сейчас не верят в саму милицию…
А.М.: - Я не чувствую, что милиция меня может защитить. Я милицию боюсь, как и все в нашей стране. Во времена моей молодости, юности, когда я еще работала, отношение таким не было. Более того, быть милиционером было престижно. Огромное количество моих коллег ходили по улице в форме, потому что это было престижно, здорово, определяло твою принадлежность к классу избранных, лучших, достойных, честных, мужественных - но это было в 70-80-е гг. В 90-х все стало иначе: милиция стала другой, и отношение - соответствующим.
«АиФ»: - Вы кажетесь абсолютно бесстрашной женщиной, общаться с убийцами, видеть убийства, я понимаю, что в вашу бывшую профессию люди идут осознанно, но не уже ли у вас никогда не было срывов?
А.М.: - С убийцами я имела много дел, а с убийствами никогда. Я не была оперативником, следователем, я была научным работником. Те убийцы, с которыми я имела дела, уже отбывали наказание в колониях. Я уверяю вас – это совершенно не страшно. Очень страшно в первый раз, когда тебе 23 года, думаешь, что сейчас увидишь настоящего убийцу, у которого руки «по локоть в крови», напридумываешь себе много страшного. Потом ты приезжаешь в колонию, тебя проводят в промзону, ты начинаешь встречаться с человеком и понимаешь, что он такой же, как ты. У него 2 руки, 2 ноги, он где-то когда-то родился, учился по тем же самым учебникам - ты понимаешь, что он такой же, никакого клейма страшного убийцы на нем нет. Мне бывало иногда даже жалко, потому что, когда начинаешь общаться с конкретным материалом, то понимаешь, что убийства все очень разные: есть злодейства, несчастья, глупость, трагическое стечение обстоятельств - они все очень разные, поэтому и убийцы очень разные.
«АиФ»: - Писатели уклоняются от вопроса о конкуренции, говоря, что их не касается этот вопрос, а если честно, то кто ваш явный конкурент?
А.М.: - Вы глубоко ошибаетесь, потому что писатели не уклоняются от вопроса о конкуренции. Ответа действительно просто нет. Конкуренция существует только тогда, когда речь идет о товарах длительного пользования. Если ты сегодня купил холодильник «Розенлиф», то, как минимум на 10 лет, выпал из кагорты возможных покупателей. Производители других фирм тебя, как покупателя, потеряли, поэтому для них важно заставить тебя купить холодильник именно своей марки. Что касается книг, то это не товар длительного пользования, это товар который используется в течение трех дней, дальше покупатель свободен для новых покупок. В этой ситуации никакой конкуренции нет и быть не может, потому что ни один писатель не может писать с такой скоростью, с какой читатель читает. Возьмем гипотетический пример, что есть писатель, который пишет свои книги раз в три дня, у него есть читатель, который покупает его книги. В этой ситуации может возникнуть вопрос конкуренции, потому что, если люди покупают только этого автора, у них не остается времени читать других. Если писатели пишут дольше, чем читатели читают, то экономически конкуренции быть не может.
Яйца бывают разные 
