В МАНЕЖЕ на втором этаже - скромная выставка памяти Андрея Тарковского, организованная к его 70-летию Фондом его имени. Небольшие, соединяющиеся меж собой, образующие незамкнутое пространство залы. Картины и множество фотографий Тарковского и его близких, известных и менее известных. Среди них снимки Андрея Арсеньевича в больнице, незадолго до его смерти - усталый, с абсолютно седыми висками. Нужно ли видеть это стороннему взору? Думаю, нужно. Необходимо. Потому что такие фотографии помогают сквозь боль и сострадание многое понять, прочувствовать.
На полу - макеты из "игрушечных" зданий, домов, озер, "живых" мхов. Сухие пучки веток, стеблей, цветов. Колодец. Старые, облупленные рамы и двери. Кирпичная кладка в стене. Образ "тарковского" мира, складывающийся в нашем сознании из "Зеркала", "Сталкера", "Соляриса", "Иванова детства"... Образ заброшенной одинокой нашей планеты, дома, матери, Земли, космоса. Одиночества. Родины.
Отобразить мир гения по возможности адекватно, деликатно и гармонично, не посягая на этот мир и уж тем более не нарушая его, - задача не из простых. На этой выставке под названием "Мартиролог" (она продлится до 8 июля) у человека, миру Тарковского не чуждого, возникают самые неожиданные, сильные чувственные ассоциации. Вспоминается и разрушенный его московский дом детства на Щипке, где теперь руины и бурьян, и родной дом в Юрьевце, и стихи его великого отца Арсения, и так и не обжитой до конца дом Андрея в селе Мясном. Дом. Один из главных его образов. Дом, которого он так и не обрел к концу жизни на родине, умерев вдали от России, которую так любил, вот с этими окошками, плетнями, озерами, колодцами...
КТО "наколол" Катю?