- Готовясь к встрече с вами, я попыталась свести воедино впечатления от ваших ролей. Ничего не получилось! Вы можете поразить утонченной женственностью, аристократизмом, а следом - народностью, как в последнем вашем фильме, народной комедии "Кадриль". Временами же так резанете поистине мужской силой... Это - от характера такого многогранного, от жизни или?..
- Скорее от профессии. Артистка же! Я человек эмоциональный, и мне скучно - и на сцене, и в жизни - существовать в одном имидже. В джинсах я одна, в вечернем туалете - совсем другая. Актриса не может не быть женственной. Но и без "железа" в характере в искусстве делать нечего. Я давно открыла для себя, что для артиста самое главное даже не талант, а воля. Плюс лошадиное здоровье. Наше ремесло - тяжелейший физический труд.
"ЛЮБКА, ТЫ РАБОТАЙ"
- Достаточно вспомнить, наверное, ваше танго с Андреем Мироновым из "Двенадцати стульев"?
- Да, мы должны были в вихре танца пробить стеклянную витрину. На съемку этой сцены потребовалось четырнадцать дублей. Там, куда мне предстояло упасть, должен был лежать матрац. Его, как водится, постелить забыли, и я упала на цемент. Потом вместо отсутствующего матраца положили подушки. Темпераментный Остап их расшвырял, и я снова грохнулась на цемент. И так далее, до последнего дубля.
Надо сказать, и жизнь часто била по голове. Я одна растила сына. Работая в Московском мюзик-холле, куда меня пригласили из родного моего Омска, на гастроли ездила с малышом. Одиннадцать месяцев в году на колесах! Бесконечные гостиницы, терочки, плиточки, кашки-малашки. Как выпорхнуть на сцену легкой и беззаботной, если за стеной спит ребенок, которому ты и мать, и отец? Я должна была принимать решения и за себя, и за сына. Да еще изживать свои провинциальные комплексы. Будучи приглашена Михаилом Левитиным в театр "Эрмитаж", я долго ловила на себе косые взгляды: "Тоже, привели провинцию! Неужели в Москве артистки не нашлось?" Меня тогда спас отец. Он всегда говорил: "Любка, ты работай, а все остальное придет". И я работала, работала, работала. Ночью, сжав зубы, говорила себе: "Я не хуже вас артистка, я докажу!" Имела право так считать: отработала в эстраде в самых разных жанрах, только что по проволоке не ходила.
И вот за двенадцать лет одиночества и постоянной борьбы за что-то из меня получился этакий полумужик. Он хорошо зарабатывает, не боится ни черта, ни дьявола!
- А потом встретился мужчина, который позволил вам стать женщиной... Увидел вас в фильме "Эзоп", восхитился вашей красотой и талантом и через некоторое время предложил руку и сердце.
- Именно так - руку и сердце. Мне очень повезло с мужем. Сережа Цигаль - очень добрый, нескучный человек, талантливый художник.
Для некоторых людей мир делится на плохих и хороших, для некоторых - на умных и глупых. Я сразу чую: мой человек - не мой человек, людь или нелюдь. В Сереже сразу почувствовала "своего". И с тех пор по капле выдавливаю из себя "мужика".
Это, надо признаться, сложно, и, конечно, какие-то замашки мужские остались. Хотя вообще-то я считаю, что женщина должна быть слабой и работать только в охотку. Этот модный сегодня феминизм у меня вот где, у горла. Все должен делать мужчина.
- Но актерский мир, каким его живописует молва, - тяжелый, жестокий. Он не для слабой женщины.
- И все-таки скорее именно для женщины, так мне кажется... У многих актеров-мужчин почти женская психология. Они очень обидчивы, ранимы, эмоциональны. Постоянная зависимость - от текста, от режиссера - эти качества профессия культивирует. Мне иногда даже жаль наблюдать, как мужиками понукают. И очень немногие умеют с достоинством уступить, но сделать по-своему. Наша профессия - чисто женская. Почему, кстати, я и была против того, чтобы сын стал актером. Особенно, зная его честолюбие и независимый характер. Леша фамилию мою не взял из гордости, носит фамилию отца - Макаров. Очень не хотелось мне, чтобы сын вошел в этот мир. Но он, как и все дети, не послушался. И появился у меня уже со студенческим билетом.
"НЕ ХОЧУ ПРОЗЫ ЖИЗНИ"
- Не могу не спросить о том, что в вас просто-таки поражает: в чем тайна вашей молодости?
- Не скажу ничего необычного. Надо следить за собой, за лицом, за руками. Я уделяю этому немного времени, но систематически. Физические упражнения необходимы непременно. Четырнадцать лет назад, уже после рождения дочки Мани, я взяла за правило бегать на спектакли в театр "Эрмитаж", где тогда работала, трусцой. Семь километров от дома на ВДНХ до Каретного ряда, пятьдесят минут. Бегала я великолепно. Но однажды на спектакле мне стало плохо. И еще раз было - еле довела свою роль до конца. И я поняла, что на бегу активно вдыхаю всю гадость, которую выпускают машины в час пик. Пришлось перейти на плавание. Неважно какой, но тренаж необходим.
Приходится думать и о том, что тебя узнают на улице. Помню, как впервые это поняла. После выхода "Двенадцати стульев" я, как написали тогда газеты, проснулась знаменитой. Но об этом еще не подозревала. Иду по улице, а навстречу две девчушки, глядят на меня во все глаза. Иду дальше, а навстречу опять эти девчушки. Я решила, что у меня галлюцинации. А они просто забежали вперед, чтобы поглазеть на артистку, которую вчера видели на экране.
Ко мне, бывает, подходят на улице: "Можно до вас дотронуться? Вы моя любимая актриса". "Дайте, пожалуйста, автограф, моя жена вас обожает". Не стану отрицать, это приятно. Но как же трудно всегда, как говорится, соответствовать! Когда с отцом было совсем плохо, он умирал, я была в ужасающем состоянии, синяя совершенно. Ко мне подошла на улице женщина: "Я вас так люблю! Вы не имеете права так выглядеть". Я: "Понимаете, отец..." Она: "И все равно. Не имеете права".
Да я и сама этого не люблю. Мне неинтересно знать, ходил ли Смоктуновский по магазинам и как держал ложку за едой. Не хочу я этой прозы в моем знании об артисте. И вот сейчас, после сумасшедшей репетиции, которая вымотала меня совершенно, я верну на лицо все, что с него сошло. Положу немного "здоровья" на щеки, подправлю реснички, улыбнусь - и выйду. И нисколько я не устала! Милые женщины! Улыбайтесь почаще себе в зеркало. И увидите, что жизнь не так уж плоха, как бы тяжело нам ни жилось.
- Есть ли у вас привычка анализировать себя, свой характер?
- Я такая самоедка! Постоянно себя грызу. Прокручиваю диалоги с детьми, ищу, что неправильно сделала на сцене или в кадре.
- Какие отношения у вас с дочкой?
- Мы подружки. Правда, сейчас ей исполнилось 14 лет, и у Мани стал жутко портиться характер. По счастью, я прекрасно помню, какая сама была оторва, и стараюсь особенных строгостей не устраивать. Но иногда случаются и скандалы. Что ж, ищем компромисс. Правда, я все больше прихожу к выводу, что полный либерализм в воспитании опасен. Иногда нужно немножечко и "придушить".
- Говорите ли вы дома о работе? В ходу ли при общении фразы из спектаклей?
- Постоянно. Например, дочка и муж очень любят спектакль "А чой-то ты во фраке?.." Муж знает его наизусть, наверное, раз двадцать смотрел. И очень часто дома мы пели дуэты из спектакля, а когда я была в "заводе", могла и станцевать.
- Ваши самые любимые минуты дня?
- Когда возвращаюсь домой. Знаю, что сейчас ко мне бросится собака Дуня, кошка Кися. И дочка Маня. А если муж уже дома, да успел приготовить что-нибудь вкусненькое!.. Ничего больше не надо.
- Передо мной - счастливая женщина?
- Как говорится, не хочу гневить Бога, пока у меня все в порядке.
Можно ли делить любовь?