Рене сидела по-турецки на своем не модном, но уютном диване - на коленях миска с любимыми чипсами начос, впереди - телевизор, слева - пепельница, полная окурков, справа - телефон-предатель. Предатель молчал уже полтора часа, наверное, делал вид, что его хозяйка забыла оплатить счета.
НО СЧЕТА были оплачены - это она точно помнила, - хотя и валялись неизвестно где. На столе у Рене всегда была зона черной дыры - стоит только положить что-то на краешек, как немедленно сгинет где-то под стопкой старых и новых журналов, факсов, писем из магазинов, банков и киностудий, пустых и полных пачек сигарет, косметических салфеток, чашек сомнительной чистоты и еще кучи других вещей, которые и должны обитать в доме всякой одинокой девушки.
Чипсы кончились, старая серия "Скорой помощи" - тоже, а Рене так и не успела найти ответ на главный вопрос: почему она сидит одна (пес Дилан не в счет, тем более что он не любит сериалы, предпочитая им здоровый собачий сон) на диване в пустом доме, а не хохочет где-нибудь в ресторане в обществе того же Джорджа Клуни, запивая встречу шампанским и вслушиваясь в шепот за соседним столиком: "Смотри-ка, что это на Зеллвегер? Гуччи? - Да нет же, говорю тебе, это платье из последней коллекции Эскада, шесть тысяч долларов".
Но Клуни, ее ветреный дружок - увы, с приставкой "бывший" - веселится в обществе какой-то другой красавицы. Их блестящий, но недолгий роман был обречен: а она-то еще боялась поверить в слухи о том, что Джордж - голубой! Бояться надо было другого - педиатр из сериала "Скорая помощь" оказался банальным бабником. А она, Рене, все равно не смогла бы угнаться за всеми голливудскими красавицами. Потому что, по большому счету, ей абсолютно все равно, что на ней надето - Гуччи, Эскада или какой-нибудь простецкий Бенеттон. И хорошо ли лежат волосы. И накрашены ли губы. И не блестит ли от пота нос.
Рене натянула красные кроссовки без задников - прямо на босу ногу, потому что искать в этом доме чистые носки бесполезно. В шкафах у нее черные дыры еще побольше, чем на столе. "Дилан, гулять!" - позвала она пса. Собака лениво потянулась, поочередно выставляя вперед мохнатые лапы. Кажется, ее любимец считал себя не собакой, а гигантским котом - с чего бы ему было при виде хозяйки не прыгать и вилять хвостом, а потягиваться и дергать спиной?
С океана тянуло йодом и арбузами. Рене поежилась и подняла воротник джинсовки: как бы не простыть! Подхватишь простуду, а кто будет подавать лекарство и чистить для нее чеснок? Разве что Дилан...
Плюшевый медведь против фарфоровых кукол
И почему ей не везет? Нет, не так: почему ей не везет в личной жизни? Может, это плата за успех? Но есть же в Голливуде вполне счастливые пары, почему в их списках не значится она, Рене Зеллвегер? Может быть, потому, что она слишком этого хочет? Всегда - слишком? Вот с работой было совсем не так. Она ведь и не собиралась становиться звездой, с ее-то внешностью! Мама всегда называла ее медвежонком, так Рене себя и ощущала: она не девушка, она - плюшевый медведь. А Голливуду нужны особы хрупкие и утонченные, с высокими скулами, болезненно впалыми щеками, голубенькими жилками у виска и нервными губами. Фарфоровые куклы. "Это ничего, - говорила себе Рене, - заработать можно и на эпизодах. Ведь плюшевые медведи тоже нужны - кто-то должен оттенять хрупкость фарфоровых кукол". И сама удивилась, когда после проб к "Джерри Магуайеру" она оттеснила фарфоровых Вайнону Райдер и Миру Сорвино. Так семь лет назад она стала известной и обеспеченной девушкой. Правда, счастья ей это не прибавило.
Тогда было модно встречаться с рокерами - и Рене встречалась с "металлистом". Встречалась-встречалась, ходила на свидания, тайно вставляла в уши тампоны на концертах, пила пиво в клубах, хохотала от души, нисколько не заботясь о том, что вокруг глаз залегают десятки маленьких морщинок... А бойфренд взял да умер. Покончил с собой. И тогда Рене стала изводить себя этим вопросом - почему? Может быть, это она делала что-то не так? Или, наоборот, она тут вообще ни при чем? И хорошо ли это, если она была ни при чем не только в его жизни, но даже в его смерти?
Но в этом мире все живет по законам физики: где сколько отнимется, там столько и присовокупится. Зеллвегер дали роль в "Сестре Бетти", а ее банковский счет продолжал стремительно пополняться. Окончательно Рене позволила себе утешиться в объятиях молодого актера Гая Оузери - беспощадное "почему" отступило, а если и появлялось, то во вполне невинных вопросах типа "Почему уже надо вставать? Разве уже десять?" или "Почему я не могу найти квитанцию из химчистки, я же только что клала ее вот сюда!"
Гай предал ее жестоко - он даже сам, должно быть, не понял, насколько. Его поманила фарфоровая кукла Гвинет Пэлтроу, и он пошел на зов, как крыса за дудочкой. Рене забросила чипсы, ликвидировала из гардероба все туфли на высоких каблуках и любые кофточки с намеком на декольте и принялась снова просиживать одинокими вечерами перед съедающим электричество телевизором, мучаясь старым вопросом - почему? Неужели плюшевые медведи не могут найти свой кусочек счастья в этом мире?
"Разлучница"
В результате рефлексии Рене похудела на два размера, потеряла необходимость носить лифчик за полным отсутствием груди и получила развеселый сценарий комедии "Я, снова я и Ирэн". С тех пор она веселилась так, что мелкие морщинки вокруг глаз начали угрожающе быстро становиться глубокими, но Рене просто не могла остановиться! А как быть, если твой партнер - Джим Кэрри, которому стоит только бровью пошевелить, чтобы вся площадка вместе с осветителями, операторами и шестью помощниками режиссера оглашала голливудские холмы дружным раскатистым смехом?
Джим был таким милым! Таким милым с ней не был никто: он катал ее на воздушном шаре и приносил в перерывах между съемками мороженое. Пел серенады вместе с группой "мексиканских гитар" (тогда Рене от смеха едва не свалилась с балкона гостиницы) и присылал ей домой корзины кровавых роз. Цветы приносили то Отелло, то Юлий Цезарь, то Дракула - фантазия била из Джима ключом. Но даже когда наконец у них с Кэрри все случилось - и это было так удивительно, так невероятно (если не считать того, что у Рене раз пять в самой кульминационной стадии процесса начиналась смехоистерика: слезы лились ручьем, а в желудке туда-сюда катались спазмы), - Рене говорила себе: "Только не мечтай! Ты - плюшевый медведь. Он не может остаться с плюшевым медведем".
Она не поверила, даже когда Джим довольно невнятно признался ей в любви. Кстати, колечко оказалось вполне внятным - Тиффани, полтора карата, желтое золото. Что-то мешало Рене - на этот раз она начала задаваться любимым вопросом еще до того, как их любовь разлетелась, словно карточный домик. Но она все-таки нашла ответ в каком-то журнале, случайно попавшемся ей на глаза, - Джим Кэрри был женат. Его счастливая семейная жизнь (по всем правилам: жена, ребенок, воскресные обеды и походы в луна-парк) оказалась слегка нарушенной. Ею, Рене Зеллвегер, нарушенной. В интервью жена жаловалась на то, что Великий Комик слишком занят на работе, что у них стало слишком мало времени, чтобы съездить куда-нибудь отдохнуть, но что она никогда не сомневалась в Джиме - поклонницы поклонницами, а в родном доме всегда любят и ждут.
Перевоплощение
Н-да, тогда вместо аспирина Рене смолотила килограмм пятьдесят чипсов и сорок ведер шоколадного мороженого. "Хорошо, что я еще не пью", - думала она, рассматривая в зеркало свои щеки, - прямо парочка дынек "Колхозница", а не щеки! Еще немного - и можно будет сдаваться в клинику по борьбе с ожирением. Это, конечно, если она сможет выйти из дома - уже и так в дверь проползает только боком...
Но новые пятнадцать килограммов, как всегда, пришлись ко двору. Вместе с Рене они направились в Лондон, где Рене предстояло перевоплотиться в Бриджит Джонс, автора самого знаменитого дневника начала XXI века. Прочитав сценарий, Зеллвегер пришла в ужас: Бриджит - это была она. Все ее проблемы, все ее слова, чувства, мысли Рене разделяла полностью, окончательно и бесповоротно - и это пугало. Даже несмотря на хеппи-энд. "Вот в чем смысл, - поняла она, проснувшись в лондонской гостинице однажды ночью, - я играю несчастных девиц. Поэтому и сама несчастна. Мне срочно нужна роль какой-нибудь стервы, интриганки и роковой женщины!"
Рене схватила телефон и принялась названивать в Америку своему агенту. "Ищи мне такую роль! - возбужденно кричала она в трубку. - Если ты хочешь, чтобы я не умерла старой девой, а мой жирный трупик не сгрыз оголодавший Дилан, найди мне эту роль!"
Агент Рене не стал удивляться. Он записал "диагноз" в свой блокнот и на следующий же день принялся обзванивать голливудские студии. Он был хорошим агентом, а Рене была почти идеальной клиенткой.
Поиски затянулись. За это время Рене успела наотрез отказаться от съемок в продолжении "Бриджит Джонс" и забраковать еще десяток сценариев, пока на ее стол - черную дыру - не лег мюзикл "Чикаго". Рокси Харт, роковая, наглая, самоуверенная и бесподобная. Фарфоровая кукла, которую предстояло сыграть ей, плюшевому медведю! Она готова сделать это!..
...Пока Рене по-прежнему сидит одна, если не считать чипсы, телевизор и Дилана. Но она верит, что закон голливудского равновесия вот-вот сработает и новая Зеллвегер-Харт найдет своего Ричарда Гира. Единственное, чего она не понимает, - почему все-таки "Оскар" достался фарфоровой кукле Николь Кидман? Почему?
Брэд Питт в объятиях призрака