В нашей стране освоена новая методика лечения рака и метастатических опухолей в печени. Называется она радиочастотной аблацией и основана на воздействии на очаг радиочастотной энергией, подводимой через специальные проводники. И хотя это вмешательство тоже относится к хирургическим процедурам, по травматичности с открытой операцией оно несопоставимо. Вдобавок позволяет помочь тем больным, для которых полостная операция неприемлема.
РАДИКАЛЬНЫМ лечением злокачественных опухолей всегда считалось хирургическое. К нему добавлялась лучевая и лекарственная терапия, но главной целью в онкологии всегда провозглашалось оперативное удаление очага болезни. В то же время операции на таких органах, как печень и легкие, выполнимы далеко не всегда: медики считают, что лишь 15-20% первичного рака печени и 20-30% метастатических поражений доступны резекциям. Причины разные: возраст больного и его состояние, "неудобное" расположение очага, вероятность тяжелых осложнений и т. д. И что делать таким людям? Отказ в операции звучал как приговор, как потеря последней надежды - метастазы в печени приравнивались к 4-й стадии рака, а химиотерапия, как известно, малоэффективна.
Вот почему с таким энтузиазмом отнеслись в Институте хирургии им. А. В. Вишневского РАМН к новой, самой передовой на сегодняшний день технологии, разработанной за рубежом. Здесь первыми в России освоили, испытали в эксперименте и внедрили в медицинскую практику метод радиочастотной аблации (удаления), обогатив зарубежный опыт собственными усовершенствованиями и поправками. Работа шла при активной поддержке директора института академика РАМН Владимира Федорова, которому удалось добыть лучший аппарат для этих целей, соответствующее оснащение.
Проблема же, привлекшая внимание медиков всего мира, достаточно актуальна: количество заболеваний раком печени с каждым годом нарастает как снежный ком.
- Сейчас рак печени вышел на 5-6-е место среди онкологических заболеваний, - поясняет руководитель отделения хирургической гепатологии института доктор медицинских наук, лауреат Государственной премии РФ, профессор Владимир Вишневский. - Ежегодно в России выявляется более 8000 вновь заболевших раком печени, к ним добавляются около 10 000 человек с метастазами от рака кишечника. Печень - самая частая мишень, куда "стреляют" метастазами другие органы, пораженные раком.
А каждая операция на печени - это риск. Опухоль может прятаться между сосудами, чтобы достать ее, нужно раскрыть весь орган, вызвав сильное кровотечение, с которым трудно справиться. При нескольких очагах поражения приходится удалять часть органа. Всего этого можно избежать при радиочастотной аблации. Специалист под контролем ультразвука определяет точное расположение очага, направляет и внедряет волновод с излучателем либо через кожу, либо лапароскопическим методом, либо в орган во время открытой операции (что значительно реже). Прибор - генератор радиочастот - представляет собой небольшой металлический ящичек, к которому подведен насос, подающий в инструмент жидкость для охлаждения. Кончик излучателя не должен раскаляться, чтобы не обугливались ткани и не мешали нормальному проведению терапевтических радиоволн. Метод основан на ионном получении тепла: заряженные частицы (ионы) и активные большие молекулы в клетках колеблются в электромагнитном поле. Во время этих колебаний внутриклеточные структуры разогреваются, температура достигает 80-90 градусов, и за счет нагрева опухоль некротизируется, отмирает. Все это длится 12-15 минут, в зависимости от размера очага. Для крупных опухолей игольчатые электроды группируют по три в одной рукоятке.
- Это воздействие по эффективности равносильно радикальной операции, - добавляет доктор медицинских наук Анатолий Гаврилин, ведущий научный сотрудник отделения ультразвуковой диагностики, - только гораздо более щадящее, с лучшими результатами, лучшей переносимостью и соответствующим качеством жизни, чем при других методах. Появилась возможность не прибегать к открытой операции, а также продлить или сохранить жизнь тем, кому резекция противопоказана: ведь операция не должна быть опаснее заболевания. К тому же радиочастотная аблация намного дешевле и проще всех существующих способов.
В мире уже накоплены исследования по отдаленным результатам такого лечения. Как установили японские медики, трехлетняя выживаемость больных при этом вмешательстве составляет почти 70%, пятилетняя - больше 40%. Цифры те же, что и при радикальной операции. У хирургов Института им. А. В. Вишневского длительных наблюдений пока нет, но ближайшие результаты хорошие, здесь новой методикой занялись позже. Пролечены около 30 пациентов, у которых удалено больше 100 злокачественных очагов.
- Могло бы быть гораздо больше пациентов, - считает профессор Вишневский, - но кроме медицинских есть еще и социальные "показания": не всем доступно дорогостоящее лечение, хотя у нас оно намного дешевле, чем за рубежом. Если бы не это, у нас был бы поток пациентов.
Квоты, выделяемые Минздравом РФ на бесплатные для больного операции, ничтожно малы. Особенно это затрагивает иногородних. И это одна из причин, по которой метод нужно распространять как можно шире, считают медики института. Они готовы обучать периферийных коллег, а Анатолий Гаврилин уже обучает, хотя оснащения у иногородних врачей пока нет: "По крайней мере, они должны знать, что такой способ лечения существует", - говорит он. Что касается дорогостоящих приборов - так уж устроена наша жизнь, что все приходится добывать, пробивать, искать средства. Но дело того стоит: радиочастотной аблацией можно удалять опухоли не только в печени, но и в легких, во многих других органах. Ученые сейчас работают над тем, чтобы применять эту методику для удаления опухолей почек и надпочечников, щитовидной железы, предстательной железы и даже костных, доступных для электродов по длине.
О популярности нового метода в мире можно судить хотя бы по двум последним международным конгрессам гепатологов в Японии и Турции: там эта тема была выделена и обсуждалась в числе основных. А в России вслед за Институтом им. А. В. Вишневского приборами для радиочастотной аблации обзаводятся постепенно еще некоторые центры и институты.
Рак лечить можем, но не на что