Как это явление предвзято истолковывает заокеанский критик
Статья Харлоу Робинсона "От Бродвея до улицы Горького...", посвященная постановкам американских пьес на советской сцене, которая была опубликована в журнале "Американский театр", явно претендует на объективность. Ее автор сообщает читателям, что "американская драматургия... пошла по всему Советскому Союзу", что "8 различных пьес Теннесси Уильямса в настоящее время идут в 6 театрах Москвы, - больше, чем в Нью-Йорке", наконец, что "кроме Уильямса и Эдварда Олби советские театры ставят Артура Миллера, Лиллиан Хелман, Уильяма Гибсона, Уильяма Сарояна, Ричарда Нэша, Джозефа Хеллера, Ирвина Шоу и других".
Харлоу Робинсон, что называется, "изучил предмет": он упоминает о постановках американских пьес в Омске и Ташкенте, в Ленинграде и Кировограде, цитирует советские газеты, высказывания советских режиссеров и актеров. Кажется, что Х. Робинсон вовсе не похож на иных своих коллег, которые по возвращении из Советского Союза не находят для своих репортажей о нашей стране никаких других красок, кроме черной.
И все же статья в "Американской театре", издании весьма солидном и ориентированном на художественную интеллигенцию, представляет собой образец такой журналистики, которая использует "маленькую правду для доказательства большой лжи".
ИМПЕРСКИЕ АМБИЦИИ В ОБЛАСТИ КУЛЬТУРЫ
Не станем подробно останавливаться на том, как Х. Робинсон искажает картину сегодняшней жизни советского театра, не понимая происходящих в ней в середине 80-х годов процессов. Он все еще, как и его собратья по профессии 30 лет назад, полагает, что "для артистов, которых так долго насильно заставляли представлять все с фотографическим и оптимистическим реализмом, абстрактное, антипсихологическое и формалистическое стали так же привлекательны, как мороженое для диабетика", что "советские режиссеры и актеры... устали от реализма и неуловимой чеховской "атмосферы"..."
Надо вообще ничего не знать о спектаклях, например, ленинградского БДТ и московского "Современника", тбилисского Театра имени Руставели и таллиннского Театра имени Кингисеппа, вильнюсского Молодежного театра и минского Театра имени Янки Купалы, московских Театра на Таганке и Театра на Малой Бронной и других спектаклях, поставленных не вчера, а 10, 15, 20 лет назад; нужно сознательно упустить из виду все теоретические дискуссии и практические эксперименты, происходящие в советском театре конца 70-х - первой половины 80-х годов под лозунгом "Вперед, к Станиславскому!", чтобы всерьез написать подобные слова. Нет нужды опровергать эти сомнительные обобщения несведущего американского критика. Да и речь сейчас о другом.
Х. Робинсон обрушивает на американского читателя весьма впечатляющие факты о судьбе американских пьес на советских сценах для доказательства постулата, который для него, судя по всему, является наиважнейшим: "Любой американец, приезжающий в Советский Союз, поражается огромным интересом советских граждан к США. Советские газеты ведут каждодневную атаку против упадка и насилия в американской жизни, самодовольно печатая снимки проституток и нападений в метро. Радио и телевидение предупреждают советскую молодежь об опасностях американской цивилизации, о пагубном влиянии рок- музыки и наркотиков. Но, несмотря на эту бесконечную тираду антиамериканской пропаганды, которая в последний год стала еще более заметной, Иван продолжает восхищаться американской культурой - музыкой, литературой, фильмами, модами. На "черном рынке" джинсы и кассетные записи американских рок-групп стоят половину средней заработной платы. Когда прошлым летом в ленинградском кинотеатре шел фильм "Тутси", выстраивались огромные очереди за билетами. В теории советские люди противятся всему, за что борется Америка. В действительности они интересуются капиталистическим "другим", как десятилетняя девочка - мальчиком, несмотря на все предупреждения матери. Советский голод ко всему американскому и привел к нашим пьесам и драматургам".
Приводим цитату столь пространно, чтобы Х. Робинсон не мог упрекнуть нас в искажении его мысли. А мысль его, изложенная в снисходитепьно-менторском тоне, полная, мягко говоря, малоинтеллигентных националистических амбиций, оскорбительна и для советских людей, и для советской художественной культуры. Американскому читателю внушается представление о нас, как о "дикарях Иванах", которые кидаются на все американское, как какой-нибудь африканский вождь периода колонизации на стеклянные побрякушки. Робинсону очень хочется доказать, что без американской драматургии советский театр не смог бы полноценно развиваться, что без активного влияния американской культуры культура советская оказалась бы безнадежно отсталой.
Честно говоря, поражает сама постановка вопроса, странность в трактовке естественного для нашей страны процесса, который начался далеко не вчера. Обогащаясь всем лучшим, что создано мировой культурой, советская, наследующая культурам русского и других народов нашей страны, за десятилетия до появления статьи Х. Робинсона доказала свою уникальность и свое мировое значение. Это настолько очевидно, что не требует доказательств для любого сколько-нибудь объективного исследователя. Культура СССР всегда была открыта для истинно демократического искусства, отстаивающего гуманизм и социальный прогресс, в какой бы стране мира это искусство ни появилось на свет.
Заметим, кстати, что ни одному советскому американисту и в голову не придет объяснять расцвет американской драмы исключительно тем, что А. П. Чехов оказал значительное влияние на Уильямса или Олби, в чем они не раз признавались, а высшие достижения американской актерской школы - единственно влиянием системы К. С. Станиславского, хотя тому есть немало свидетельств.
Журнал "Американский театр"' демонстрирует имперские амбиции в области культуры, противоречащие хельсинкским соглашениям по гуманитарным вопросам. Ему важно доказать, что американская "культурная экспансия" вызвана якобы потребностью слабо развитых в этом отношении стран. Однако это вовсе не так, что не раз доказывали документы ЮНЕСКО и других организаций. Тем более это не имеет никакого отношения к многонациональной советской культуре.
ДЖИНСЫ И ПИСАТЕЛИ - В ОДНОЙ КУЧЕ
Примечательно, что для Х. Робинсона, человека, претендующего на принадлежность к художественной элите, нет различий между джинсами, "идолами" рок-музыки, китчем и замечательными произведениями американской культуры - романами Хемингуэя и Воннегута, драмами О'Нила и Уильямса, фильмами Гриффита и Крамера. Он пишет об Америке и "американском" как о некоем едином и гармоничном целом, не желая замечать борьбы, которая происходит в его стране между демократическим и реакционным искусством. Насаждаемый кинобизнесом образ убийцы, "стопроцентного американца" Рэмбо, излечившегося от "вьетнамского синдрома", и, скажем, положительные герои романов Хемингуэя, тоже люди действия, отлично владеющие оружием, знающие толк и в кулачном бою, - антиподы. Они представляют разные Америки, и вряд ли Робинсон не догадывается об этом. Нам всегда была чужда неразборчивость, в которой с полным на то основанием можно упрекнуть автора статьи в "Американском театре". Восхищаясь всем лучшим, что создавала демократическая культура США, мы не принимали и не будем принимать буржуазной идеологии и буржуазных ценностей, которые американская "индустрия развлечений" производит для внутреннего и внешнего рынка.
Художественная практика США, западного мира в целом - сложна. Нередко с трудом удается отделить "зерна" от "плевел", зачастую в ткани одного художественного произведения переплетаются разнонаправленные идеологические тенденции, но для советских практиков и теоретиков искусства важно наиболее ценное, имеющее общечеловеческий смысл в той или иной драме, в том или ином романе. Для советского театра существенны не извивы частной жизни Теннесси Уильямса, которые так любят смаковать американские газетчики, не перепады его психологического бытия (обо всем этом, впрочем, хорошо известно советским ученым, исследующим его драматургию), но объективное значение и звучание его творчества, его боль за американский народ и его любовь к нему, его последовательный гуманизм.
В широком обращении к отечественной и мировой классике, к современной зарубежной пьесе проявляется не слабость, как полагает Х. Робинсон, а сила советской культуры. Именно так истолковал многообразие и высокий художественный уровень советской театральной жизни ответственный сотрудник британского радио Ян Макинтайр, который в начале 1985 г. побывал в Москве. 4 июля с. г. он писал в журнале "Лиснер": "Западный турист не найдет в советской столице ничего похожего на "Не надо секса, пожалуйста, мы - британцы" или "Вампира в содоме лесбиянок", премьера которого состоялась несколько недель назад в нью- йоркском театре Провинстаун. Советский же зритель будет удивлен, услышав, что "Мышеловка" Агаты Кристи идет 33 года подряд. Удивлен потому, что в Москве совсем другие "долгожители" - чеховская "Чайка" и "Синяя птица" Метерлинка во МХАТе, поставленная там Станиславским в 1908 г.
Московские театры уделяют значительно больше внимания собственному культурному наследию, советскому и русскому, чем это делают на Западе. Лондон, с его 50 - 60 театрами, может предъявить только "Ричарда III" в Барбикене, спектакль Национального театра "Мистерии", что идет в Лицеуме, и "Сон в летнюю ночь" в Риджент-парке. При этом жизнь их короче, чем в Москве. В Москве же 30 репертуарных театров показывают 70 или около того спектаклей по классике, поэтому всегда можно посмотреть Достоевского, Толстого, Блока, Чехова, Лескова, Маяковского и Островского..."
Харлоу Робинсону не вредно было бы, перед тем как садиться за свою статью, познакомиться с этим номером английского журнала. Он мог бы немало из него узнать.
М. ШВЫДКОЙ, кандидат искусствоведения
ГЛАЗАМИ ОЧЕВИДЦА. Сравнение не в пользу США