Как это ни покажется невероятным, мало кто был знаком с полным текстом фурмановского романа "Чапаев", а тем более со свидетельствами чапаевцев, искореженными цензорами.
КИНОШЕДЕВР братьев Васильевых, вопреки правде, укреплял народного героя в стременах и кавалерийском седле. Лента снималась в зловещем 1933-м. Тогда уже было ясно, что Сталину надо было успешно закалять души подданных красной империи, чтобы потом одолеть империю коричневую.
Настоящий же Чапаев, еще не ставший героем анекдотов, остался лишь в памяти своей семьи да бойцов 25-й стрелковой (не кавалерийской) дивизии.
Во времена Суслова-Черненко анекдоты складывались про того Чапаева, которого кухонные остряки помнили с экрана. Справиться же с подлинным Чапаевым, которого в гражданскую знал по обе стороны весь Восточный фронт, было бы просто не по зубам. К тому же метить в мертвого Чапаева было куда безопасней, чем в живых Буденного или Ворошилова - фигуры на поверку действительно анекдотические, но прижизненно отнесенные к лику красных святых.
БЕЗ КОНЯ И ШАШКИ
Да, уроженец чувашской глубинки, мордвин Чапаев лошадей жаловал, но как командующий группой войск и начдив всегда и везде предпочитал удобный автомобиль, лишив тем самым автомонополии Керенского с Троцким и Лениным. Сначала у Чапаева был отобранный у некоего буржуйчика слабосильный, но зато ярко-красный американский "Стевер". Потом раскололи подручных Колчака на мощный "Паккард". Но он был неудобен для степных дорог, и Василий Иванович остановил свой выбор на выносливом "Форде-Т", выжимавшем до 50 км в час.
Люди из немалочисленного автоотряда его дивизии были асами. Не единожды в сложнейших ситуациях выручал Чапаева его личный шофер В. В. Козлов, водитель с 1916 г. Не за красивые слова другого водителя - Н. И. Иванова затребовали в Москву и поставили личным шофером А. И. Елизаровой, сестры Ленина.
Кавалер трех, а по источникам Института военной истории четырех Георгиевских крестов и Георгиевской медали, своим горбом взявший офицерское звание, неустрашимый фаталист, Чапаев в свои 30 лет быстрее Фрунзе и даже Тухачевского понял, что в боях побеждает тот, у кого не лошадь, а техника. И взяв зенит своей ратной карьеры, он использовал свой авторитет, чтобы оснастить вверенные ему войска вовсе не лошадьми и тачанками, а самым лучшим по той поре вооружением, вплоть до химического. Последним не гнушались и колчаковцы. Его применение было запрещено Женевским протоколом лишь в 1925 г.
Особо опекал Чапаев 17-й бронеотряд своей стрелковой дивизии, чья матчасть внушала уважение одним лишь видом 10-тонного сухопутного броненосца "Гасфорд", мощных "Остинов", а также броневиков питерской выделки. Более двух тысяч спецов обслуживали обширное артиллерийское хозяйство дивизии. Отлаженно действовали телеграф, телефон, мотоциклетная связь. Были у начдива и боевые аэропланы с хорошо обученными красвоенлетами. Те из военачальников чапаевской школы, кто уцелел после сталинской кадровой мясорубки, в Великую Отечественную войну убедительно доказали справедливость и правоту концепций своего начдива. Например, генерал-майор Панфилов - под Москвой. Или Герой Советского Союза генерал-полковник Хлебников (он командовал у Чапаева артиллерией) - на Калининском и 1-м Прибалтийском фронтах, в Земландской группе войск...
ГИБЕЛЬ ЧАПАЯ
Фрунзе и Куйбышев в Чапаеве души не чаяли, но Троцкий видел в нем бандита и навещал его только под охраной личного конвоя и прикрытием орудий с бронепоезда. Об этом не писал Фурманов. Умолчал он и о том, как в каменном соборе г. Лбищенска белые, как сообщал преемник Чапаева комбриг И. С. Кутяков в 1936 г., запрятали десятки тысяч артиллерийских снарядов. Непонятно только, как могли белые набить собор снарядами, если в Лбищенске квартировали красные - штаб 25-й дивизии с Чапаевым во главе.
...6 сентября 1919 г. около двух часов дня дрогнула земля. Смерч огня и дыма в мгновение испарил собор. Вероятно, взрыв был равен по силе оперативно-тактическому атомному взрыву. Судите сами. В 70 километрах от Лбищенска, откуда из станицы Сахарной на выручку Чапаеву, его штабу и дивизионной школе рванула бригада Кутякова, сдетонировали спрятанные белыми по огородам и погребам тайные склады боеприпасов. Командовал белыми атаман Уральского казачества В. С. Толстов. Чудовищный гул пронесся ни десятки верст.
Комбриг Кутяков не успел спасти Чапаева и его комиссара П. Батурина, сменившего за десять дней до этого убывшего на повышение Фурманова. Батурин, в прошлом царский офицер, сын сельского священника, поверивший не в Христа, а в Маркса и Ленина, был растерзан на части на глазах пленных красноармейцев. Затем толстовцы, как мясники, принялись за разделку остальных. В районе ветряных мельниц расстреливали партиями по 100 - 200 чапаевцев. По берегу Урала, экономя патроны, пиками докалывали раненых. Пытались достать пикой и Чапаева.
Позже Фурманов сделал легендой последние минуты Чапаева. На самом деле все было трагичнее. Не Петька, а двадцатилетний паренек, связист 221-го Сызранского рабочего полка Тимофей Зуйков стал последним спутником начдива. Раненый Чапаев помогал Зуйкову, теряющему сознание. Вдвоем оказались в воде. Зуйкова подобрали свои. Спешно искали тело начдива. Но не нашли. Об этом поведал сам Зуйков в рязанской газете "Рабочий клич" в 1927 году. Потом об этом почему-то не вспоминали.
В. ВЛАДИМИРОВ, кандидат филологических наук
Афганский облом