Михаил Прохоров. Всего его знают, как российского миллиардера, одного из богатейших людей не только нашей страны, но и всей планеты. Как бы все к нему не относились, вряд ли кто-то станет отрицать факта, что Прохорова можно назвать успешным бизнесменом. Он честен, прямолинеен, резок и экстравагантен. Да, для бизнесмена такого уровня он очень экстравагантен. Не сказать, что он бизнес-фрик, но неожиданных решений от него можно ожидать в любой момент.
А за последние пять лет к неожиданным решениям привыкли и российские биатлонисты, тренеры и вся многомиллионная армия фанатов российского биатлона. Прохоров был избран президентом Союза биатлонистов России в 2009 году и должен был подготовить нашу сборную к домашней Олимпиаде в Сочи.
Две золотые медали — такую задачу он поставил перед собой и командой. Эта задача выполнена не была. В Сочи мы завоевали лишь одно золото. Копаться в причинах неудач можно бесконечно. До одурения можно спорить о том, полезно ли было правление Прохорова и его многомиллионные вливания в биатлон, или он принёс вред российскому спорту номер три. Мы всё равно никогда не придём к истине.
Гораздо интереснее было бы посмотреть не на итог, а на то, каким путём Прохоров пытался достигнуть результата. Бизнесмен до мозга костей, он, в отличие от многих других миллиардеров в спорте, попытался не подстраиваться под правила среды, а изменить среду под свои правила, под свою конституцию, под бизнес-правила, по которым он жил и управлял своими компаниями на протяжении всей карьеры.
«Мне вообще по жизни — а я больше всего занимаюсь кризис-менеджментом, достаётся много невидимой, неблагодарной работы. А слава потом достаётся другим. Ну ничего, у нас в жизни у каждого своя специализация», — признался Прохоров на пресс-конференции по итогам пяти лет в биатлоне. На той же конференции он объявил о своём уходе с поста президента СБР.
«Решение уйти было принято из-за отсутствия сверхзадач. Сейчас начинается такой период, когда все накопленное надо просто доводить. Доводить — это не прорыв куда-нибудь — уже не та мотивация. Модель выстроена, модель работает, теперь нужно её просто системно довести», — объяснил своё решение миллиардер.
По поводу состояния дел в биатлоне, который осталось, по мнению олигарха, лишь «довести», тоже можно спорить до посинения. Но никто не поспорит с тем, что Прохоров приходил в биатлон, когда тот находился в состоянии кризиса — отличный вызов для кризис-менеджера.
«С точки зрения бизнес-законов очень интересно было, получив определённый успех в командных видах спорта, попробовать что-то другое. Если объяснять бизнес-языком, то командный вид спорта — это как малый бизнес, когда всех участвующих в нём людей знаешь. Индивидуальный же вид спорта — это как ритейл, когда всех занятых в сети людей ты не знаешь. Это принципиально разные управленческие решения», — интересно сравнил Прохоров биатлон с розничной сетью.
Но ведь биатлонисты — это не освежители воздуха, созданные на фабрике с учётом всех ГОСТов, это люди со своими мыслями, желаниями, впечатлениями и переживаниями. Если такой подход работает в бизнесе, где одного менеджера легко заменить на другого, благо сотни тысяч вузов плодят их у нас по всей стране в огромном количестве, то биатлонисты, особенно те, которые выступают на Олимпиаде, это товар штучный, если не сказать больше. Такие экземпляры выставляют на торги в крупнейших аукционных домах, а не вываливают на прилавки торговых центров.
По бизнес-модели же пытался Прохоров построить и взаимодействие в команде, между тренерами, между биатлонистами — создавал конкурентную среду, которая некоторых, возможно, и «сварила» — не просто так же Старых решила принимать допинг.
«Мы пытались максимально усилить конкуренцию внутри тренерского штаба, чтобы за счёт конкуренции повысить уровень. Есть в управлении такой метод, когда вы создаёте конкурентную среду, которая иногда зашкаливает за общепринятые рамки. Вспомните тот момент, когда некоторые тренеры просто отказывались идти в сборную. А зачем? Давление настолько высокое… Ведь можно за те же деньги, может, даже большие, тренировать в регионах. Если эмоции не захлестывают, всю систему сдвинуть очень сложно. Ведь нам надо было не одного человека гениального найти, нам надо было сдвинуть всю эту платформу вперёд. Вот когда толкаешь всю эту платформу…
Новая система, по мнению Прохорова, должна была прийти на место старой, как он её называет, советской.
«Некоторые люди, которые управляют биатлоном, иногда смотрят назад — в Советский Союз. Да, тогда мы были великой спортивной державой, но сейчас советские методики не работают, сейчас другой мир. Сейчас другая конкуренция. Сейчас медали берут не две страны, а 14. Это другая конкуренция. Поэтому мы иногда использовали метод «захлёстывания эмоций». Мы всегда знали, кто следующий, чтобы эта система варилась… Эту систему надо было вскипятить. И мы кипятили. Да, мы знали, что будет критика. Эти методы не всегда даже были одобрены большинством. Другого выхода не было», — уверен бизнесмен.
Прийти-то она пришла, но вот задержится. Прохоров уверен, что систему надо довести, но где гарантия, что после его ухода апологеты старого подхода не начнут всё рушить и строить свою привычную систему, которая вернёт и старые проблемы, не успев даже посмотреть, какие проблемы есть у новой системы, если они есть, ведь она находится только в стадии становления. Нет, простите, доведения…
«Главную проблему вы все знаете, когда наши мужчины выходили на спринт и проигрывали минуту ногами. Оставалось только выходить, стрелять на ноль и ждать, что никто из соперников точно не отстреляет. Пришлось ломать систему. Естественно, это риск, риск ухудшения стрельбы ради повышения скорости»…
Прохоров понимал, что процесс построения новой системы в биатлоне, системы, подчинённой бизнес-законам, очень болезнен, рискован. Но по итогам пяти лет работы в биатлоне он весь риск взял на себя, лишь немного разделив его со своим заместителем, чьими руками и проделывалась основная масса работы, Сергеем Кущенко.
«Ведь кто-то должен был взять ответственность за эти риски на себя. Мы с Сергеем Кущенко брали. Как раз одна из задач кризис-менеджера заключается в том, чтобы не бояться критики, принимать непопулярные решения, часто идти против мнения среды. Мы это делали, за что нас критиковали. Мы хотим поблагодарить всех, кто работал с нами, кто нас критиковал. Мы их слышали. Это была работа не простая, неблагодарная. Но это то, что я как раз люблю — заниматься неблагодарной работой. С этой точки зрения мы, может даже, мазохисты», — заявил Прохоров.
Жать только, что мазохистами за эти пять лет успел почувствовать себя не только Прохоров, не только Кущенко, но и биатлонисты, на которых, как на подопытных кроликах, опробовали новую систему. Почувствовали себя мазохистами и тренеры, которых искусственно «кипятили», помещали в среду повышенной конкуренции. Стали мазохистами и болельщики, которые в полной мере ощутили метод захлёстывания эмоций. Порой эти эмоции выплёскивались через край.
Но, если верить Прохорову, нашим нынешним Фуркадам и Турам Бергер сейчас по 18-22 года и настоящий результат его работы мы увидим лишь года через четыре. И за него будем хвалить не кризис-менеджера и мазохиста Прохорова, а того, кто в мае на выборах президента СБР придёт на его место, как он полагает, на «готовенькое».