Наука зарабатывать

«Золотая академическая миля» в центре Москвы, научный флот для туристиче­ских круизов по баснословным ценам, пропавшие квартиры для молодых учёных - всё это стало предметом общественного обсуждения. Накануне решающего рассмотрения скандального закона о реформе РАН в Госдуме на центральных телеканалах рассказали, как учёные мужи бездарно управляют имуществом, и даже намекнули, что по некоторым давно плачет Уголовный кодекс.

   

   

Стоит напомнить, что РАН - это целая сеть многочисленных НИИ, научных центров и филиалов, всего полтысячи учреждений. Кроме конструкторских бюро, лабораторий и архивов у академии есть свои поликлиники, санатории, детсады, спорт­базы, охотничьи хозяйства и даже флот. А главное: 15 млн м2 производственных площадей и не менее 260 тыс. гектаров земли. Насколько эффективно, если не сказать законно, всё это колоссальное имущество использовалось - большой вопрос.

«Аренда составляет 3% от той собственности, которая находится в Академии наук, - заверила «АиФ» Ирина Преснякова, руководитель пресс-службы РАН. - Средства от аренды поступают на специальный счёт в казначействе и лишь потом направляются нам. Использовать их можно только на содержание объектов, в которых сдаётся эта площадь. Сейчас подозревают, что платили какие-то деньги наличными. Но нас же постоянно проверяют! Счётная палата даже имеет свои комнаты на территории президиума. Там одна комиссия другую сменяет».

Всё так, только маленькое уточнение: без разрешения не сдашь в аренду правильно оформленную площадь. А Генпрокуратура выяснила, например, что в Уральском отделении РАН много не зарегистрированной должным образом недвижимости, которую тоже сдавали внаём. И это проблема не только одного отделения РАН.

На Марс благодаря новострою

Но, конечно, самое прибыльное имущество находится в столице. Рядом с главным зданием РАН, за Нескучным садом, располагается так называемая «Золотая академическая миля». Здесь в элитных домах, построенных на землях РАН, продают квартиры по запредельным даже для Москвы ценам. Например, в доме, который находится в 30 м от главного здания РАН, квадратный метр стоит от 14 тыс. долл.! Казалось бы, какое отношение имеют к науке новостройки бизнес-класса? Непосредственное: строилось всё это по инвестиционным контрактам коммерческими фирмами, РАН отдавала участки под застройку в обмен на определённую долю квартир. Некоторые из которых распределялись между «своими», как кажется на первый взгляд. А вот обеспечить всех молодых учёных квартирами, на которые даже выделили правительственные деньги, академики не смогли.

«Медведев выделил средства на 5 тыс. квартир. Деньги пошли в академию, и я стала следить, чтобы их не разворовали, - уверенно заявляет Вера Мысина, кандидат биологических наук. Она лично на встрече с Д. Медведевым просила решить квартирный вопрос академической молодёжи. -  В общей сложности спустя 3 года из 5 тыс. квартир «по назначению» были использованы только 300». В РАН уверяют, что условия жилищного обеспечения были невыполнимы и все неосвоенные средства они вернули в бюджет. Почему в таком случае не обменяли дорогущие элитные квартиры, полученные по инвестконтрактам, на жильё экономкласса, непонятно.

   

   

Кстати, ещё один интересный инвестконтракт академики заключили на строительство двух 16-этажных корпусов бизнес-класса с огороженной охраняемой территорией на северо-западе столицы. Сдача домов на землях Института медико-биологических проблем РАН ожидается в конце 2014 г. Правда, в обмен учёные попросили не выделять им элитные квартиры, а пустить средства от их продажи на строительство лабораторно-стендового корпуса на территории самого института - «для отработки и испытаний блоков перспективных межпланетных комплексов (Луна, Марс)». В переводе с научного: престижное жильё поможет пилотируемым полётам на Марс. Дело, может, и нужное, есть только одно маленькое «но»: к застройке участка имеет отношение фирма, директором которой является бывший глава ФГУП «Академкапстрой» Руслан Борисович Ростовцев. А владелец компании, заключившей инвест­договор, - другой Ростовцев, Борис Андреевич.

«Стоит спросить: в чью пользу имущество РАН работало все эти годы? Ответ очевиден: в пользу определённой группки людей, - считает Вера Мысина.  - Там крутились миллиарды, которые не шли на благо науки. Если всё так, может быть, дейст­вительно передать имущество в ведение агентства? Если ты учёный и для тебя важна наука, то занимайся научным процессом. Задача каких-то других инстанций - обеспечить научную работу, чтобы ты не думал о хозяй­ственных делах».

Туристы оплатят

Кроме аренды и весьма неоднозначных инвестконтрактов обнаружили у РАН и ещё один «грех»: научный флот катает туристов. Не весь, конечно, а только два судна - «Академик Иоффе» и «Академик Вавилов», которые оборудованы приличными каютами, на борту есть сауна и т. д. Вояж по Северному Ледовитому океану (11 дней) стоит от 7 тыс. долл.

Кстати, тележурналисты раскопали, что в своё время к этим круизам приложила руку... Екатерина Сметанова, известная по делу «Оборонсервиса».

«Денег, которые государство нам выделяет на год, хватает только на недельную экспедицию каждого судна. А весь год что мне делать? Как содержать корабль в должном состоянии, из чего платить зарплату команде, которая числится за РАН? - сетовал в беседе с «АиФ» Роберт Нигматулин, директор Института океанологии РАН. Он уверял, что, пока судно идёт в какой-нибудь порт порожняком, на нём работают учёные - за счёт турфирмы. - Чтобы выполнить только те экспедиции, которые мы делаем на «Академике Вавилове» и «Академике Иоффе» за год, нам потребовалось бы 250 млн руб., а мы имеем из бюджета на все 5 судов института только 30 млн!» Как бы там ни было, трудно признать нормальной ситуацию, когда океа­нологи сочетают исследование морских глубин с банальным турбизнесом.

Строго говоря, вся эта история с реформой - о том, как государ­ство, обделив науку финансами, наделила её элиту имуществом. Та и распорядилась им, как сумела. А теперь все эти государственные метры и гектары берут в свои руки профессиональные управленцы: мол, товарищей учёных надо правильно организовать и возглавить - с наукой они, конечно, и сами разберутся, а вот бизнес пусть оставят знающим людям.

«Много лет поднимался вопрос, что РАН нужно изменить. В результате финансирование академии увеличилось в 10 раз, а очевидных результатов нет, - подтверждает эту мысль Анатолий Кулаков, член-корреспондент РАН. - Кстати, многие руководители РАН говорили, что «хозяйственный вопрос» их тяготит. Ведь чаще всего хороший учёный - плохой хозяйственник».

Кстати, проверка Генпрокуратуры действительно обнаружила нарушения законодательства - земельного, жилищного, бюджетного, градостроительного и пр. По итогам проверки сама академия срочно обязалась провести анализ эффективности использования имущества, прекратить заключение договоров аренды, расформировать комиссию по размещению заказов на приобретение дорогостоящих научных приборов. Кому-то были объявлены выговоры... Но больше подобных проблем у РАН, по идее, не будет. У академии с 300-летней историей начнётся новая жизнь, в которой, может быть, у учёных будет больше времени думать о новых открытиях, а не о старых активах.

За отмену «крепостного права»

О конфликте между РАН и Минобрнауки «АиФ» спросил у Андрея Гейма, лауреата Нобелевской премии по физике 2010 г.

«АиФ»: В чём, по-вашему, истоки сложившейся ситуации?

Андрей Гейм: Не могу этого сказать про всю российскую науку, но что касается РАН, то ситуация в ней осталась такой же, как во времена СССР.

Есть только две модели управления академической наукой, два стиля. Чтобы поддерживать прежний стиль (назовём его совет­ским), государству и его гражданам нужно потуже затянуть пояса и, как было во времена холодной войны, целенаправленно вливать средства в науку и смежные с ней отрасли. Возможно ли такое? Да. И это происходит в Китае, где также царствует советский стиль управления и где экономика, совершившая грандиозный рывок, позволяет делать такие вливания.

При советском стиле директора институтов одновременно являются ведущими учёными в своих областях. На Западе всё иначе. Там управление наукой разделено на две части. Есть так называемый «клуб выдающихся учёных»: авторитетные исследователи дают советы государству, какие направления стоит финансировать, а какие - нет. А вторая часть - исполнительная. Это руководство институтов, которое занято материальным обеспечением, добыванием средств и т. д. В РАН эта вторая часть (назовём её «клуб выдающихся организаторов науки», хотя порой они и не очень-то выдающиеся) захватила основную власть и финансы.

«АиФ»: А почему наука должна выигрывать от этого разделения?

А.Г.: Принципиальная разница в том, что на Западе финансирование нацелено на отдельных сильных учёных, а не на директоров институтов. В таких условиях даже академики не оторваны от науки. Наоборот, они знают, как работать, они ещё не забыли, как ту или иную формулу выводить, с какой стороны подходить к экспериментальным установкам. Они прекрасно осведомлены, что к чему в их области исследований, и у них нет другой более важной задачи, чем продвигать науку вперёд. А объединение функций в одном лице (и директор, и учёный) чревато последствиями: человек перестаёт чувствовать, что хорошо, а что плохо, начинают играть роль взаимоотношения, появляются любимчики и т. д. Нет отчётности, возникает, по сути, «крепостное право» директоров. В итоге сама наука становится неэффективной, что мы и видим на примере многих институтов РАН.

Интервью с Андреем Геймом читайте в ближайшем номере.

Читайте также

• Зачем нужна реформа РАН. Суть проекта и реакция ученых

• Реформа РАН: развал науки или новый виток развития? Онлайн

• Академик Жорес Алфёров: В глобальном мире мы должны быть лидерами!