Насилие бывает разным, но именно с насилием в семье женщины встречаются чаще всего — по неофициальной статистике, до 70 процентов женщин когда-либо сталкивались с этой проблемой. Очень часто женщины не могут найти в себе силы остановить поток избиений и унижений и продолжают жить со своим обидчиком. АиФ.ru собрал 5 историй тех, кто всё-таки смог положить этому конец.
Екатерина, Мурманск: «Я ушла от него в тот момент, когда он приставил к моему горлу бритву»
Мы познакомились с Ромой в 2003 году в Мурманске. Я после школы — молодая дурочка, влюбилась в своего соседа по подъезду. Он был старше меня на восемь лет. Мы начали встречаться, он был приятным, обходительным, никакой агрессии по отношению ко мне не проявлял. Первый конфликт, переросший в драку, случился через несколько месяцев. Он выпил, стал склонять меня к анальному сексу (извините за такие подробности), на что я не была согласна. После отказа оттаскал меня за волосы, дал ногами по животу. Я вырвалась, убежала. Боже! Какая была дурочка… Надо было сразу прекратить всё общение…
Утром он позвонил мне на домашний телефон, слёзно молил о прощении. Попросил прийти к нему, я так и сделала. Плакал, упрашивал простить, предложил переехать к нему. Я согласилась — мне он ещё продолжал сильно нравиться. Думала, ну выпил человек — наверно, спьяну не думал, что делает. Я перевезла вещи, стали жить вместе. Это было второй роковой ошибкой…
Мои родители были против наших отношений, и по настоянию отца я поехала учиться в Екатеринбург. Отучилась первый курс, и моя «ненормальная любовь» позвала меня обратно. Мы решили вопрос с родителями, он меня якобы ждал год — как потом я узнала, он всё это время изменял с разными девушками. Я вернулась обратно в Мурманск, поступила снова в институт, начала снимать квартиру. Он переехал жить ко мне. Поначалу всё было замечательно. Но потом началось… Он мне не разрешал с кем-либо дружить тесно, кроме его друзей, максимум — общение в институте. Мне нельзя было выходить куда-то без его разрешения. Иногда пощёчины давал, когда ругались. Мне было 20, но я превратилась в женщину-домохозяйку. К слову, он работал, но на меня не тратил ни копейки. Жили за счёт моих родителей — они достаточно обеспеченные люди. Все деньги каким-то образом тратились только на Рому — посиделки с друзьями, пиво, которое он каждый день пил. То, что оставалось мне… я тратила на продукты. Что-либо купить мне можно было только на рынке и не чаще одного раза в три месяца. Летом я, он и моя сестра поехали в отпуск в Калининград, жили у моих родственников. Снова за их счёт. В первый раз моя младшая сестра увидела, как он меня бьёт, когда мы не захотели включить по телику его любимую передачу. Я сидела на кровати, он кулаком ударил мне в лоб, я очень сильно ударилась затылком о стену. Естественно, все переругались. Но делать нечего, выгнать его некуда, билеты куплены. До возвращения домой снова помирились.
«Никто из соседей так и не вышел»
Кульминация наступила зимой. Мы гуляли с Ромой, случайно встретились с моим одноклассником, я спросила у него разрешения пригласить в гости друга. Была удивлена, но мне разрешили. Мы пришли к нам домой, посидели, выпили, одноклассник предложил нам всем пойти погулять по городу. Рома отказался, а я… То ли выпитые несколько бокалов вина, то ли наличие друга, но я сказала, что пойду. Одноклассник сказал, что подождёт на улице — жаль, что не дождался, не вернулся к нам в квартиру. Рома начал бить так, как никогда раньше. Я вырвалась, выбежала в подъезд, начала кричать: «Помогите!» Никто из соседей так и не вышел. Он затащил меня обратно в квартиру, поднёс бритву к горлу, сказал, что убьёт, если буду орать. Я вырвалась, выбежала на балкон. Ночь, на улице ни души. Было желание прыгнуть вниз, не смогла, слишком люблю жизнь… Простояв около часа на балконе зимой, ждала, когда успокоится. Успокоился, попросил вернуться в комнату. Вышла, он упал в ноги, целовал колени, просил прощения, сказал, что больше такого не повторится. Но всё… меня отпустило, ничего слышать и знать о нём не хотела. Только сказала, чтобы уходил, или уйду я. Он отдал мне мой телефон, я позвонила отцу, сказала, что мы расстались с Ромой, хочу к родителям. Не стала рассказывать, что бил. Хотя это и так было видно по мне — синяки были на лице, руках, остальное не видно под одеждой. Собственно, на этом наша история и закончилась. Он ещё пытался звонить, но родители запретили ему это делать, припугнули полицией. Вскоре и звонки прекратились. Честно, было тяжело первое время. Настолько в замкнутом пространстве я жила. Долго не могла завести отношений. Всё боялась, что снова всё повторится. А ночью снились его злые глаза и кулак, которым он замахивается… Многое вытесняется из памяти. Всё прошло, да и хорошо, что так кончилось, иначе не встретила бы своего мужа, с которым сейчас по-настоящему счастлива.
Елена, Санкт-Петербург: «Андрей бил меня по ночам, на кухне, когда наш сын спал»
С будущим мужем я познакомилась в институте. Андрей очень красиво за мной ухаживал. На всю стипендию покупал мне подарки, а каждое утро комендант нашего общежития передавала мне цветы от него. С третьего курса мы начали жить вместе, снимали небольшую квартирку. Было тяжело — наших стипендий едва хватало, чтобы заплатить за жильё и купить еды. Мы старались не обращать на трудности внимания, потому что очень любили друг друга, и нам больше ничего не было нужно. Через два года я узнала, что беременна. Андрей был невероятно счастлив, носил меня на руках. Мы расписались. В институте я не успела доучиться, взяла «академ» и сидела дома, а муж днём писал диплом, а вечером подрабатывал грузчиком. Постепенно дела стали налаживаться — Андрея взяли на работу помощником юриста. Я родила сынишку, Славика. Андрей очень быстро продвигался по карьерной лестнице. Сначала он получил должность юриста, потом стал заместителем директора. Андрей много работал, но каждый день спешил домой — с цветами для меня и очередной машинкой для Славика. Через пару лет он открыл свою фирму.
Мы приобрели собственную трёхкомнатную квартиру, купили машину. Всё было замечательно, кроме одного — сынок без конца болел, и мы решили не отдавать его в садик. Денег нам хватало, и я сидела дома с ребёнком. У нас дома стали бывать коллеги мужа — деловые мужчины в костюмах. Они с Андреем закрывались в комнате, курили там дорогие сигары и пили виски. Однажды друзья мужа пришли к нам, когда Славик болел ангиной. Сын лежал в кровати с температурой, а друзья Андрея всё не уходили. Из комнаты доносился громкий смех и нецензурная брань. Я зашла к ним и попросила закругляться. Через несколько минут мужчины собрались и ушли. Андрей вошёл в детскую, где я сидела около кровати больного сына. Он был сильно пьян. Он стал орать: «Да кто ты вообще такая, чтобы мне приказывать?! Ты здесь никто, я тебя обеспечиваю, ты от меня полностью зависишь! Сиди и не тявкай! Захочу — будем здесь с мужиками месяц бухать, а ты будешь нам пепельницы менять и жрать готовить!» Он размахнулся и залепил мне пощёчину.
Я была в шоке, я не узнавала мужа. Он никогда таким не был. Славик проснулся, испугался и заплакал, а Андрей пошёл в комнату и уснул. С тех пор он почти всегда приезжал с работы пьяным. Он придирался ко мне по каждому поводу — то суп холодный, то я встретила его без улыбки на лице, то рубашку ему плохо погладила. За любую «провинность» Андрей меня избивал. Он был расчётливым — по лицу не бил, чтобы не было заметно родным и друзьям. Я всё равно продолжала любить мужа и верить, что этот ужас когда-нибудь закончится, что муж одумается. Этого не происходило. Один раз он избил меня так, что сломал мне руку. Я тогда всем сказала, что упала с лестницы в парадной.
Я терпела побои три года. Подругам и родителям ничего не рассказывала, было ужасно стыдно. Я не хотела разрушить картину образцовой семьи, ведь о нас думали именно так. Обращаться за помощью даже не думала. Рассуждала так: образования у меня нет, работы тоже. Если муж меня выгонит, я останусь одна, ведь кому я нужна в тридцать-то лет? Может быть, это продолжалось бы до сих пор, если бы не один случай. Андрей бил меня по ночам, на кухне, когда наш сын уже спал. Мы были уверены, что он ни о чём не догадывается. Как-то раз утром, когда Андрей уехал на работу, мой шестилетний сын пришёл ко мне в комнату весь заплаканный и сказал: «Мамочка, если он тебя ещё хоть раз пальцем тронет, я его убью!» Я рыдала весь день. Вечером вызвала полицию и скорую. Андрея забрали на несколько дней.
Потом были суды, бракоразводный процесс, слёзы, скандалы. После развода мне досталась однокомнатная квартира на окраине Петербурга, где мы со Славиком сейчас живём. Я очень жалею, что не подала на развод раньше — после той первой пощёчины. Если ударил один раз — ударит ещё и ещё. Я восстановилась в институте, доучилась и сейчас работаю по специальности. Я мечтаю снова создать семью и найти для Славика хорошего папу, а себе — надёжного и любящего супруга. Уверена, всё впереди. Одно знаю точно: в жизни можно рассчитывать только на себя. Мужчинам я теперь не доверяю.
Гюзель, Санкт-Петербург: «Родители сказали: сама виновата»
Я родилась и выросла в Петербурге, в мусульманской семье. Несмотря на то, что мы ведём европейский образ жизни, мы преданно чтим свои традиции. Замуж я вышла по нашим меркам поздно — в 23 года, когда уже получила высшее образование и устроилась на работу бухгалтером. Мой муж, тоже «из наших», был меня старше на 15 лет. Я считала, что он опытней и мудрей. Никогда с ним не спорила, не перечила ему — так принято. Жили не богато, но и не бедно. Муж меня не баловал, но относился ко мне хорошо. Потом я стала замечать, что, когда он приходит с работы, от него пахнет женскими духами. Что ему каждые 15 минут приходят сообщения на телефон. Пока он был в ванной, я решила проверить его мобильник. За этим занятием он меня и застукал. Оказалось, мои подозрения были не напрасны — у мужа была любовница. В тот раз муж меня чудовищно избил. Бил ногами по лицу, по животу. Говорил, что он мужчина и может поступать, как считает нужным, а женщина должна его слушаться и не возникать. Когда он совсем уже выбился из сил, избивая меня, ушёл из квартиры, хлопнув дверью.
У меня была рассечена губа, а под глазом был здоровенный фингал. Я собрала вещи и поехала к родителям. Это вспоминать больнее всего. Родители с порога заявили мне, что я сама виновата — не должна была дерзить мужу, даже если у него появилась другая женщина. Они встали на его сторону. Меня с вещами отправили обратно домой. Утром на работе коллеги заметили мои синяки и сразу догадались, в чём дело. На другой день сослуживица принесла мне номер телефона социальной службы для женщин, которых избивают в семье. Я телефон взяла, но звонить не собиралась. Родительское слово для меня было самым главным. Сказали: «Терпи». Значит, буду терпеть.
Я пыталась закрыть глаза на то, что муж стал часто не ночевать дома. Избиения продолжались. Муж бил меня просто так, для профилактики. По крайней мере, я до сих пор не могу понять, за что. Видимо, хотел запугать, чтобы я была смирной. Я и вела себя тихо. Один раз муж пришёл домой в ужасном настроении. Я не знаю, что у него тогда случилось. Начал бить меня сразу же, как вошёл домой. Я плакала и умоляла его остановиться. В какой-то момент я испугалась, что он сейчас вообще меня убьёт. Он душил меня, бил по лицу, а потом прыгал на моём животе. Потом взял из книжки, где мы хранили деньги, все сбережения и ушёл. Я не могла встать. Кое-как доползла до своей сумки и достала оттуда телефон соцслужбы. Около часа не решалась позвонить — такой позор на нашу семью, да ещё и родителей ослушалась! Потом набрала номер и сказала, что меня избил муж.
Наверно, по моему голосу женщина на том конце трубки поняла, что мне совсем плохо. Она записала мой адрес и вызвала скорую. Дверь врачам я открыть не смогла — валялась на полу, вся в крови. Они вызвали «аварийщиков», чтобы выломать дверь. Когда меня перекладывали на носилки, я отключилась. Очнулась в больнице. Медсестра мне сообщила, что из-за полученных травм и внутреннего кровотечения мне пришлось удалить матку, и я никогда не смогу иметь детей. С тех пор жизнь для меня закончилась.
С мужем развелась. Ему дали год условно. Я снимаю комнату вместе с коллегой по работе. С родителями не общаюсь. Первое время после выписки из больницы меня часто посещали мысли о самоубийстве. Со мной работали психологи из той самой социальной службы. Теперь я уже не хочу убить себя, но всё, что я делаю, делаю на автомате, машинально. Меня ничего не радует. Замуж я больше ни за что не выйду, мне достаточно одного брака.
Алёна, Волгоград: «Ребёнок рисовал только чёрными красками»
Мы познакомились с Владимиром на пляже. Он мне сразу понравился — красивый, высокий, широкоплечий. Он очень красиво ухаживал, несмотря на то, что был моложе меня на 9 лет. Был обходительным, интеллигентно разговаривал, отчасти именно этим он и подкупил меня. Мы поженились достаточно быстро. У нас было всё. Как говорят, дом — полная чаша. Мало того, на свет вот-вот должен был появиться наш малыш.
Тогда и прозвучали «первые звоночки». Сначала он руку на меня не поднимал, но мог меня беременную толкнуть, наорать, нагрубить в общественном месте. Каждый день я испытывала сильное моральное давление, но вся любовь у меня прошла тогда, когда он впервые избил нашего маленького сына.
Я до сих пор вспоминаю с ужасом этот день. Арсению был 1 год 8 месяцев. Мы сильно поссорились, разговаривали на повышенных тонах, а сынок заплакал очень сильно и стал кричать: «Папа! Папа!» А он в ответ толкнул его, а потом стал бить ногами, как мячик. У меня тогда вся любовь сразу прошла. Я была в шоке.
Потом он начал прикладывать руку и ко мне. Бывало, и на работу приходилось ходить с синяками. Я не уходила, потому что хотела сохранить семью для сына. Да и отношения жалко было. Он же вроде испытывал угрызения совести, прощения просил.
Побег и суд
Мы прожили в браке 6 лет, пока я наконец не решилась уйти от него. Меня в этом убедила психолог. Она мне сказала, что очень часто мужчины, которые проявляют агрессию в семье, потом извиняются, и женщины их прощают, но жизнь ребёнка не вернуть. В другой раз он может его швырнуть так, что это закончится печально. И как потом жить?
Свой уход я спланировала заранее. Сняла квартиру, собрала необходимые документы и, как только муж надолго отлучился, съехала. Он не знал, где мы, так как мы скрывались. Я сразу подала на развод. Потом уже на суде его спросили: «Почему вы избивали свою жену?». Он ответил, что таким образом он меня воспитывал. В милицию я на него не заявляла. В принципе, все родственники знали о том, что происходит. Они говорили: «Сама виновата. Сама замуж за него выходила».
Но на этом мои мучения не закончились. После развода муж подал на меня встречный иск с требованием предоставить ему возможность видеться с ребёнком. Он хотел провести зачем-то ДНК-экспертизу. Якобы она должна была доказать, что Арсений — его сын, и это дало бы ему право видеться с ним регулярно. Я ему говорила: «Вова, зачем ты это делаешь? Я не даю тебе видеться с сыном не потому, что он не твой, я просто боюсь за него».
Когда я осознала, что после экспертизы мне придётся видеть этого человека постоянно, давать ему ребёнка — я просто приняла для себя решение согласиться с его обвинениями. Я сказала, что ребёнок не от него, и дело было закрыто.
Сегодня Арсений про папу не вспоминает. Он уже учится в третьем классе. Мы с ним долго ходили к психологу, так как после развода он постоянно рисовал только чёрными красками. Я сначала думала, что ребёнку три года, он просто не понимает цветов и ему нравится ими рисовать, так как они более насыщенные. Но психолог сказала, что это последствия негативного климата в семье. Потребовалось время, чтобы он забыл весь ужас и начал использовать для рисунков другую, яркую палитру красок.
Недавно мы с сыном встретили «нашего папу» случайно на улице. Он сразу же подошёл к Арсению, стал причитать: «Какой ты хорошенький! Как ты вырос! Я тебя так люблю!» Сын был обескуражен. Но дома я ему объяснила, что любящие люди беспокоятся друг о друге, поздравляют с праздниками, интересуются их делами. А папа нами ни разу не интересовался, поэтому он нам просто чужой дядя.
Инна, Челябинск: «Без квартиры, но и без синяков»
Наше знакомство было случайным: пригласила подруга на вечеринку, чтобы свести с другом своего мужа. Но вместо Александра я приглядела Кирилла: мужчина был несколько старше, выглядел солидным и умным. Оказалось, он — доктор математических наук, но из науки ушёл в бизнес, имеет небольшой завод и безбедно живёт.
Кирилл был дважды разведён. Я не понимала: как могли те, бывшие, отказаться от симпатичного, импозантного и, прямо скажем, небедного мужчины? Я к тому времени заканчивала пятый курс вуза, из студенческого общежития нужно было спешно выселяться, да и особых планов на жизнь и работу пока не было. И я переехала к Кириллу, в двухкомнатную квартиру в центре Челябинска. Свой коттедж он, как мне объяснил, оставил первой жене. «Трёшку» в дорогущем районе — второй.
…Первый раз Кирилл избил меня, когда мы прожили вместе месяца три. Был пьян, сначала высказывал претензии, что я куда-то периодически ухожу, не сильно люблю его. Первой мыслью было собрать вещи и уехать. Куда? К родителям в деревню? Они на него налюбоваться не могли, всё причитали, как мне повезло, из навоза выбралась в Челябинск, да ещё и мужчину образованного и умного нашла. Я попыталась намекнуть маме, что Кирилл не такой, как ей кажется, но она подумала, что мы просто поссорились, принялась объяснять, что в жизни не бывает всё гладко, чтоб я первая подошла к нему и помирилась.
Потом Кирилл «долбил» меня с незавидным постоянством. В основном, пьяный, иногда и трезвый. Я собирала вещи, уходила к подругам, но кому я нужна, у каждой своя жизнь и судьба. Кирилл извинялся, я возвращалась. Когда я сказала ему, что жду ребёнка, была бита очень сильно: не факт, что от меня, причитал некогда мой любимый.
Я не знала, как жить, работать меня муж никогда не пускал. Своего жилья у меня не было. Одна, с ребёнком, без денег. И я решила вернуться в деревню.
Кирилл снова забрал меня от родителей. Я ничего не рассказала старикам, боясь их расстроить. Мирно пожили пару месяцев: почти перед родами Кирилл вновь закипел ненавистью ко мне и сильно ударил пару раз. Я согнулась пополам: страшно заболел живот. Кирилл сам вызвал скорую, слава богу, довезли: я родила недоношенного, но здорового мальчика.
Молока у меня не было. Я была как комок нервов, весила 45 килограммов, понимала, что дальше так нельзя, но выхода не было. И я решила перестать бояться: всё и так настолько плохо, что хуже уже быть не может. Я собирала сына, шла гулять, не думая о том, что получу за то, что отсутствовала или не приготовила обед из трёх блюд. Я спокойно ходила на дни рождения к подругам. Я поступила в университет на второе высшее образование, пошла на работу в турфирму своей подруги — не на полный день, мы с ней договорились, что за моих клиентов она будет платить мне процент от прибыли. У меня впервые появились собственные деньги: муж сам привозил продукты и платил за квартиру, я не имела средств даже на проезд в маршрутке.
Кирилл от такой наглости ошалел. Ушёл в запой, пропал на неделю из дома, но меня впервые не избил. Мы стали вообще редко разговаривать.
Я узнала, что мой гражданский муж нашёл другую девушку. Ещё младше меня. Ей 25, ему 49. Когда маленькому Игорёше исполнилось пять, Кирилл впервые за несколько последних лет так избил меня прямо на дне рождения сына, что я несколько дней не могла выйти на улицу.
У меня были уши чёрные, вы представляете? Я просто никогда не знала, что уши могут тоже покрываться синяками, как, допустим, веки. И я решилась.
Я сняла комнату, отдала Игоря в садик, потому что нужно было развязать себе руки, чтобы ходить на работу и зарабатывать на жизнь себе и сыну. Из квартиры Кирилла забрала только вещи сына.
Спустя пару лет у меня появился новый возлюбленный. Не такой богатый, без жилья, но добрый по отношению ко мне и моему сыну-второкласснику. Хотя родной отец тоже с Игорем общается, а вот со мной даже не пытается вновь наладить отношения. Я считаю, он меня сам стал немного побаиваться. Я же его практически простила и отпустила.
Я не собиралась обращаться ни в какие кризисные центры. Потому что по первому образованию сама психолог и считаю, что все наши профессиональные советы, конечно, прекрасны. Но они как бы оторваны от действительности. Женщина может помочь себе только сама. Как в той рекламе — «Я не посудомойка». И пусть я пока без квартиры, но и без синяков.