Поп-пролетарий. Священник-старообрядец пытается переделать мир

Его дом

Маленькая Аня плачет в соседней комнате. Девочку сняли с вертикализатора - громоздкой штуковины из ремней, стальных стержней, сидений и подпорок, в котором она висела, пока взрослые и другие дети разговаривали и обедали. Не сразу поймёшь, от боли или от внезапного одиночества эти слёзы, - периодически 6-летнюю малышку сводят судороги. Чтобы предот­вратить приступы, приходится специальной помпой вводить в спинной мозг лекарство... Но на этот раз вроде бы болей нет - Аня начинает улыбаться, как только её выносят в гостиную.

   

   

«Чтобы представить себе состояние Ани, надо протянуть руку вперёд и часок постоять, - делится своими вынужденными медицинскими по­знаниями её отец, священник Михаил Родин, усаживая девочку в специальную коляску-велосипед. - Так у неё во всём теле… ДЦП - примерно такой же общий диагноз, как ОРЗ. Бывают лёгкие нарушения опорно-двигательного аппарата, а бывает вот так… Четвёртые роды у матушки были очень тяжёлые, она сама едва выжила. А если пятый ребёнок? Его не будет, теперь у матушки бесплодие».

Дочь-инвалид - комочек боли с умными глазами и светлой улыбкой - родилась в семье Родиных через два года после перехода Михаила с женой в старообрядчество. «Старую веру» бывший протестант, по его признанию, вычитал из книг: «Это православие по священным канонам, без обрядоверия, снижения моральных требований, без «старцев», жёсткое и рациональное». 

На мои причитания «за что такая мука невинному ребёнку» следует горячая отповедь-проповедь: «Не «за что», а «для чего». Бог всё делает для спасения - значит, иначе ей было бы не спастись да и всем нам тоже. Кто-то может быть праведником, будучи при этом здоровым и богатым, а кто-то может спастись только бедным и больным. Да, это испытание для веры, но тем крепче она будет. Дети становятся лучше, когда видят человека, который не просто лишён какой-то шмотки, а даже сидеть сам не может. И мы не страдаем - мы живём, и Аня живёт. И будет жить, и будем лечить - надежда ведь есть… Вот добрые люди помогли - купили вертикализатор, специальный велосипед, скоро поедем в П­етербург на операцию…»

Домик священника чуть ли не доверху завален книгами: «Читают тайком по углам, зрение портят», - жалуется отец Михаил. По­всюду бегают кошки и котята: «Про меня не напишешь, что «у попа была собака», - смеётся священник. Комнатки, где помещаются он, жена и четверо их детей, настолько малы, что кровати занимают почти половину. Недавно в доме поселился брат попадьи Алексей, который после развода остался без жилья, - он помогает строить более просторный дом на том же участке. Батюшка признаётся: доход семьи не превышает 25 тыс. рублей вместе с пособиями жены, а «стройматериалы дают в долг». Предлагаю: «Вы же собираете на достройку храма. Почему бы не взять взаймы?..» Священник долго сверлит меня взглядом и внушительно произносит: «Это  церковные деньги».

Его храм

Балаково Саратовской области - бывший старообрядческий центр Поволжья. Староверов там было больше, они были богаче прочих обывателей уездного городка, и поэтому главная церковь города была старо­обрядческой. Её по заказу купцов-«раскольников» Мальцевых построил в 1910-1912 гг. архитектор Фёдор Шехтель. В 1929 г. храм отобрали, и до 1989 г. здание занимали Театр им. Чапаева, зернохранилище, Дворец культуры им. Дзержинского, Дворец бракосочетаний. А потом его передали Московской патриархии Русской православной церкви - «никонианам», как называют РПЦ староверы.

«В 1989 г. старообрядческой общины в Балакове уже не было, - объясняет о. Михаил. - Многих уничтожили, кто-то отпал от Церкви, кто-то уехал. Когда я присоединился к старообрядчеству, здесь было всего пять бабушек-старообрядок, две из которых были лежачими».

   

   

Михаил Родин, как самый молодой и активный, стал сначала председателем общины, а потом был избран священником - просто больше никто не мог и не хотел. Кандидат филологических наук, доцент кафедры иностранных языков Балаковского института техники, техно­логии и управления, он незадолго до этого договорился о работе с руководством Гейдельбергского университета и уже готовился к переезду в Германию. Надо было делать выбор. «Но тут крещение в старо­обрядческой церкви решили принять мои отец, мать, сестра с её мужем, много других людей присоединилось. И потому сомнения исчезли», - вспоминает о. Михаил. Слёзы жены, будущей матушки Елены, его решимости тоже не поколебали.

«Попам-то у нас тяжко, - говорит, окая, одна из пожилых прихожанок. - Службы больно долги, ты можешь и не пойти или попозже прийтить, а он с начала обязан. В будни на «мирскую» работу ходить - мы-то его не прокормим, а митрополия с Москвы денег не даёть, у ней тоже нет… Спасибо, хоть дали комнатку для молитвы». «Моленная», как называют её старо­веры, находится в Балакове в здании бойлерной, на улице Факел Социализма - её дали городские власти, пока не будет достроен храм во имя св. Серапиона Черемшанского. 

«Костяк общины - примерно полсотни человек, - говорит отец Михаил и поясняет: - Мы считаем не всех, кто иногда заходит на службу, но только тех, кто платит десятину, исповедуется и причащается хотя бы раз в год». Костяк «пролетарски-интеллигентский». «Есть инженер, есть рабочие, но ни одного коммерсанта, к сожалению, - улыбается священник. - Я вот теперь тоже пролетарий - за время работы на строительстве храма освоил профессию сварщика, научился класть кирпичи, плотничать...»

Сейчас церковные деньги расходуются на содержание сторожа - местные жители воровали со стройки металл. Участок для храма общине выделили в самом криминальном районе города, который называют «Клопы». «Здесь каждый второй, по словам местного участкового, «тянул срок», - рассказывает о. Михаил. - Очень много наркоманов и ВИЧ-инфицированных». Местные жители приняли строительство храма в штыки, митинговали: «Наркоманы с этого пустыря придут в наши подъезды колоться, а нам лучше, чтобы они тут кололись!» Писали похабщину на воротах и на заборе. Но священник Родин сам уроженец этого района, поэтому название «Клопы» ему не нравится. И к местным татуированным жителям он неприязни не испытывает. Как и они к нему: «Я по городу хожу в рясе, и, когда меня встречают такие ребята, агрессии нет. Разве что крестятся, как на икону, и требуют отпустить грехи, причём все и сразу...» 

Его дети

По окончании невыносимо длинной старообрядческой вечерней службы в «моленной» пытаюсь, наконец, поговорить с детьми священника. Они как заправские чтецы и певцы участвовали в богослужении. 12-летняя Соня отмалчивается, 9-летний Фёдор убегает, Аня спит в своей коляске. Лишь у 7-летней Насти любопытство берёт верх над робостью. 

- Ты всегда на службу ходишь и всегда поёшь?

- Всегда! Я маме с батюшкой помогаю. У нас вечерняя служба идёт пять часов, а утренняя в воскресенье - два.

- А что тебе больше всего нравится?

- Играть! - выдыхает девочка и, смутившись, убегает...

Смотрите также:

• Как сын лютеранского пастора стал главой православного семейства →
• 15 детей обрели нового отца после страшной трагедии →
• От греха до милости. Как монах-пенсионер храм спас →