Один день с металлургом
«Цех-то шестой в эксплуатацию пустили в один день с полётом Гагарина, вон стела стоит, на дату внимание обратите. У нас все комбинатовские гордятся таким совпадением. Только каску наденьте, без неё на производство нельзя, — начальник отдела кадров завода Анатолий Жеребцов протягивает на выбор две каски, красную и белую. — Вон дверь открытая, нам сюда».
В советское время про таких, как Ильдар Каримов, Жеребцов бы сказал: «будущее нашего завода», «молодая смена», «гордость производства». 32-летний Ильдар уже шестой год работает плавильщиком. Работает хорошо, опозданий и нареканий не имеет, потому Жеребцов и хвалит: «Молодец парень, не подался в торговлю или за баранку маршрутки, пошёл настоящим мужским трудом деньги зарабатывать. Здесь у него и соцпакет, и стаж идёт, и вредность — надо всего-то десять с половиной лет отработать, и можно на пенсию досрочно уйти».
«Жить можно»
В полвосьмого утра металлург Ильдар Каримов уже в цехе. Говорит, переоденусь в спецодежду, приму оборудование — с этого каждая смена начинается — и подойду, поговорить сможем. Ильдар скрывается в раздевалке.
Выходит в суконных брюках и пиджаке, кожаных перчатках с суконными же вставками, обуви на толстой подошве. В руках респиратор — его он наденет позже. На улице +25. Ильдар одет так тепло, будто ждёт снега.
В цехе грохот, гул, рёв и скрежет. Шум такой, что собеседника можно расслышать, только подставив ухо вплотную к его губам. Ильдар машет рукой и быстро поднимается по металлической крутой лестнице. Поддерживая постоянно слетающую с головы каску, стараюсь не отставать. Внутри цеха очень — нет, практически невыносимо — жарко. А ещё тяжёлый воздух, пахнет чем-то «химическим». Полумрак, солнечный свет попадает лишь в высоко расположенные окна. И кое-где светло от огненного пламени — в шестом цехе плавят металл на трёх печах.
Лестница сменяется другой, не менее крутой. Поднимаемся на высоту примерно третьего этажа. И вот он, источник шума и жара — плавильная печь номер 34. Огромная конструкция, пышущая огнём. С дверками — отверстиями для подачи исходных материалов и выдачи металла и шлака.
«Сейчас как раз печь будет металл выпускать, смотрите», — громко кричит Ильдар, подбегает к ней, нажимает какой-то рычаг, потом берёт металлический штырь с загнутым концом, открывает им дверь печи, отходит от одного края к другому, убегает в кабинет за стеклом чуть поодаль, возвращается назад. Грохот печи усиливается, и из-под низа огромной конструкции выливается ярко-оранжевая струя.
Она течёт несколько минут, потом поток уменьшается и прекращается, Ильдар вновь подходит к печи, куда-то нажимает, что-то регулирует, бежит в «бендежку», возвращается, снова двигает рычаги. Печь гремит чуть тише, отчётливо виден раскалённый металл, который остывает в огромной ванне под печью.
«Сегодня на улице прохладно, и в цехе жить можно, — Ильдар снимает каску и респиратор в комнатке, сплошь покрытой приборами, датчиками и рычагами. Пот льётся с его лица, как будто он попал под дождь. — По цеху температура градусов сорок, у печи, конечно, жарче».
Понять непонимаемое
В специальном помещении — оно называется пульт — Ильдар рассказывает о том, что только что делал, здесь мы слышим друг друга, не повышая голоса: «В плавильную печь поступает шихта — смесь из извести, хромированной руды и ферросиликохрома, которая открытием шибера (печного затвора — прим. ред.) попадает в печные бункеры, откуда идёт в саму печь, а дальше происходит непосредственно выплавка металла».
Увидев мои удивлённые глаза, Каримов пытается упростить рассказ: «Шихта плавится порядка полутора – двух часов. После расхода определённого количества энергии происходит выпуск металла и отдельно шлака. Металл — это феррохром, добавка, которая отгружается потребителю. Из него самого ничего не производят, он улучшает качество, например, стали. А шлак увозят в отвал».
Задача Ильдара — следить за процессом. А самое главное — подготовить летку, это жёлоб для выпуска расплава, «сдуть» с неё все остатки, потом прожечь кислородом. Выпуск расплава происходит при помощи механизма наклона ванны. После окончания периода, металлического или шлакового, плавильщик ставит печь в исходное положение. Нажатием всех этих кнопок и рычагов Ильдар произвёл металлический выпуск. Вскоре будет выливаться шлак. Всего за двенадцатичасовую смену таких периодов шесть, три металлических и столько же — шлаковых.
Молоко за вредность
Обедает Каримов в заводской столовой. Она совсем близко, в соседнем корпусе. На входе вывеска — сотрудники цеха № 6 обслуживаются вне очереди. В помещении четыре человека, включая кассира и раздатчицу.
На стенах натюрморты в сине-красных тонах — подобные в 80-е годы прошлого века красовались в школьных учебниках. Меню как будто тоже из того времени: салат из капусты — 5 рублей 60 копеек, борщ — 12 рублей, свинина отварная натуральная — 33 рубля. Ильдар берёт первое, второе и компот. На пятьдесят рублей. Говорит, за молоком, оно положено за вредность, зайду вечером. Рассчитывается не деньгами — у рабочих потом высчитают из зарплаты то, что потрачено на еду. А пока кассир отмечает его номер и сумму обеда.
«Я из посёлка Первомайский езжу на комбинат, — говорит Ильдар. — В шесть утра выезжаю. Километров 60 выходит в одну сторону. У нас многие из посёлка ездят в Челябинск на работу — столько на месте не заработаешь».
Пообедав, Ильдар снова берёт в руки каску, которую оставлял при входе в столовую. Отправляется на пульт: пока процесс плавки идёт, он должен следить за датчиками оборудования. Снова грохот, жара, пыль и пот.
Рабочий день длится двенадцать часов. Завтра он выйдет во вторую, значит, приедет в восемь вечера и пробудет у печи до восьми утра. Железнодорожный график удобный, говорит Каримов, потом два выходных. Печь снова шумит громче прежнего, Ильдар надевает респиратор и бежит выполнять манипуляции с пультами и металлическими штырями. Происходит выпуск шлака, о котором он говорил утром. Металл, который вышел из печи и остыл, потом дробится и складывается в огромные контейнеры. Они, уже готовые к отгрузке, стоят на другом конце цеха, ближе к двери с выходом на свежий воздух и где не так жарко.
«Сейчас начальник в отпуске, мы его подменяем, — вернувшись, Каримов снимает респиратор и вытирает пот рукавом. На пульте можно скинуть и рабочую куртку из сукна: она обязательна по технике безопасности при работе с печью, но в ней очень жарко. — В этом месяце больше получил, на руки сорок шесть тысяч».
Вернётся в Первомайский Ильдар ночью, когда его дети уже будут спать. Проснётся завтра, когда они будут в детском саду. Уедет на работу в ночь, малыши домой ещё не вернутся. Зато потом два выходных, думаю я, отряхивая серо-белую пыль с предусмотрительно надетых тёмных брюк, Всё же неслучайно совпадение пуска цеха с первым полётом в космос. Нагрузки здесь неземные — космические.
Смотрите также:
- Дом на старость: ветеран войны спустя годы ожидания переехала в новую квартиру →
- «Все книги читаю первой». Один день с работником типографии →
- Ветеран без очереди →