Какие были ценности у моего папы? Спросите тоже. Семья и друзья, тоже рабочие, простые рабочие лошадки, с теми же ценностями, в той же очерёдности, в той же, единственно правильной пропорции. Они не знали, что такое сидеть на работе, и мониторов не знали, у них были звонкие голоса, они все силы клали на то, чтобы в доме был хлеб. Они возвращались домой в пропахших потом, соляркой и бензином спецовках. А, как же, ещё запах папирос, как я мог забыть.
Они совсем, ни разу не были прагматиками, но им довольно было осознания того, что их называли солью нации, передовым классом — «на вас страна, и вы справляетесь, спасибо вам!». Я лично слышал такие речи по телевизору и радио.
Сегодня мой папа, буде он был жив, ничего бы не понял про положение рабочих и погрузился бы в депрессию: рабочий сегодня — пустое место На смену рабочему люду пришёл планктон, манерные и себялюбивые пожиратели кредитов, суетливые пчёлы офисного улья, клерки, приватизированные мониторами и любящие инфляционно надувать собственную значимость.
У моих мамы и папы был энтузиазм ТРУДОВОЙ, а у офисных — одна корысть, одна карьера, и карьеру эту они строят на двух выражениях лица: подхалимском и остервенелом.
Небось, каждый второй читатель подумает, что я противопоставляю эпохи, идеализируя одних и принижая других, тогда как я всего-то констатирую психологическую разницу, которая граничит с драмой: настолько велика.
Вместо физически тяжёлого труда пришёл, явился труд бесплотный и беспотный. На каждого работягу приходится по десять указующих перстов. По тридцать начальников, умеющих только держать пучеглазые паузы.
Если у моего папы на работе что-то случалось с кем-то, по части здоровья или кто-то впадал в немилость, это было для него поводом для недельной бессонницы. Не раз и не два папа вместе с подвижниками вступались за молодых, и я помню такие его слова: «Рабочий человек своих не сдаёт!» И помню, как однажды, когда его полуупрекнули на счёт одного нашкодившего молодого, какой же это, мол, рабочий, так, сопляк, папа взвился: во-первых, он САМ к нам пришёл, во-вторых, нельзя топтать эмбрион, себя в его годы вспомните.
Вот и папы нет, а я побывал на руинах его любимого автозавода, напросился.
Прежде КАЗ был институцией национального масштаба, а теперь это натуральные, единственно пригодные для съёмок эсхатологических футуристических фильмов декорации; мусорная свалка исполинских размеров вместо узелков на память.
Я вспоминал, как встречал папу с товарищами после работы, завидев его, нёсся к нему со всех ног, и я, сын пролетарской косточки, никогда не был так счастлив более.
В подлейшем состоянии духа я обошёл все помещения, как будто что-то искал. Цеха покрыты паутиной, и все ангары я обходил молча и вспоминал, как какой-нибудь сентиментальный старикашка, исполненное азарта и энергии время и так дошёл, доковылял до доски почёта, надо же, уцелела, вот же Он, вот Он, мой папа!
ГЕРОЙ ТРУДА.
Люди, отличающиеся «тупостью понятия», фыркнут: совок!
Ну, таким-то ближе затейливый (как им кажется) постмодернизм с его идиотским лукавством, этим, с их ложным углом зрения, папу моего, меня тем паче, не уразуметь. Теперь для нового поколения, отличающегося прямой идиосинкразией даже и к намёку на идеологию, в словарях слово «рабочий» будут сопровождать пометкой «УСТАР.». И тогда, увы, слова моего папы, что при таком небрежении к базовым ценностям вскорости рабочий человек станет архаикой, — обретут вещий характер.
Вот вы, именно вы, кого поздравляли с Праздником Труда? То-то же, даже само слово звучит старомодно: «труд».
Я уж не говорю про такое эфирно-эфемерное понятие, как «магия труда».
Отвратные нонешние времена с их культом успеха молниеносного и без «потогонности» не заставят меня забыть, как я подрабатывал у папы на заводе, вследствие чего даже удостоился референции, что я небезнадёжен, и значительнее характеристики я больше не получал!
В рабочей среде тварью быть значило услышать погребальный звон в адрес своей репутации.
А теперь только на подлостях карьеру и делают, не до работы.
Мнение автора может не совпадать с позицией редакции