1 мая — работа пуще неволи

Именитые либо богатые мужи чтут праздничные дни тем, что устрояют пиршества и пьянства, а простой народ большей частью работает, говоря, что праздничать — дело господское.

   

   

Сигизмунд фон Герберштейн, «Записки о Московии», 1549 г.

День 1 мая клонился к вечеру… На полянке мужчина и женщина. Мужчина пьян жестоко… Он сосредоточенно глядит на апельсинную корку и бессмысленно улыбается.

– Пр-рирода, — внезапно говорит мужчина. — Птички поют… крокодилы ползают… львы… тигры…

– Мели, мели… Все люди, как люди… под ручку гуляют, музыку слушают, один ты в безобразии. И когда это ты успел? Как это я недоглядела?

Женщина робко поднимает глаза на публику в ожидании увидеть на лицах насмешливые улыбки. Но видит она одни только пьяные рожи. Все качаются и клюют носами. И ей становится легче.

Знакомая картина? Думаю, да. Всякий может наблюдать нечто подобное в первый день мая.

   

   

А теперь внимание. Приведённый выше текст — цитата из рассказа Антона Чехова «На гулянье в Сокольниках». Написан этот рассказ в 1885 г. Многое ли с тех пор изменилось?

На первый взгляд — почти ничего. Нет, появились какие-то новые виды развлечений. Велосипеды, скажем, или ролики. Но в целом крепость народного духа пока ещё держится. Крепость же — сорок градусов без учёта стоимости посуды.

На самом же деле сходство мнимое. Между чеховским и современным смыслом и наполнением Первомая лежит глубокая пропасть.

Забавно, что новое осмысление этого праздника появилось ровно год спустя после публикации рассказа Чехова про Сокольники. Тогда, 1 мая 1886 г., в США полиция разогнала целую серию митингов рабочих. В ответ были устроены теракты. Террористов повесили. Праздник приобрёл трагические черты. Месть, рабочая честь и массовая драка в финале.

Нет-нет, я ни к чему такому не призываю. Давайте посмотрим на историю Первомая непредвзято. А потом сделаем выводы.

Далеко-далеко забираться не будем. Языческие штуки вроде начала лета, кельтского Бельтайна или греческого праздника бога Аттиса нам ни к чему. Было и прошло. В нашей генетической памяти хранится другое. А именно.

После этого дня разрешалось выгонять стада на выпас. Одновременно в сельских и городских общинах производились выборы старейшин и старост. Дело происходило во всей Европе. Да-да, в «страшной крепостной России» тоже.

Само собой разумеется, что при всех таких обстоятельствах первый день мая объявляли праздником. Не работал никто. Пели, плясали, выпивали, ходили по селу с гармонью, задирали девкам подолы, озорничали, короче, полный откат башки.

Традиция старинная. Более того — чуть ли не единственная из старинных, которую принял и поддержал наш известный реформатор, царь Пётр Великий. Бороды он запрещал и насильно брил, а вот 1 мая приветствовал. И даже сделал выходным днём.

Настоящий праздник. От того самого слова «праздность». То есть полное безделье. Отдых. Узаконенное баловство. И даже озорство.

Но вот пришли «страшные и ужасные советские времена». Конечно, новые порядки, по мнению некоторых, «чудовищно исказили самую суть даже народных праздников».

Ну да, исказили. Вроде как даже сделали полной противоположностью. Раньше было что? Правильно, гулянье кто во что горазд. А в СССР? Для тех, кто не помнит — «Праздник весны и труда». И лозунги: «Мир! Труд! Май!»

Угу. Труд. Не тут-то было. С формальной точки зрения, наверное, да. Но по сути… Помните советские празднования Первомая? Верно, с утра демонстрация. Потом — по интересам. Кто-то залил шары и вполне успешно повторяет подвиги героев Чехова из приведённого выше рассказа. Кто-то на велосипед. Кто-то к дивану. Или к реке. Или просто гулять, глазея по сторонам. И так далее. Короче, праздник. Отдых. Блаженное безделье.

А что же труд? А труд появился потом. Когда развалился СССР вместе со всеми лозунгами. Когда элементарное выживание стало краеугольным камнем.

Вот тогда-то и появился реальный труд. Граждане страны, те самые, что недавно имели полное моральное право залить с утра шары, превратили Первомай в самый что ни на есть рабочий день в году. Любые, иной раз даже неожиданные участки земли превращались в чудовищно дикие дискотеки. Плясали там яростно. Задрав к небу зады и имея в руках какой-нибудь садово-шанцевый инструмент типа лопаты или тяпки. Потому что «а как же картошечки к зиме». Или «сами же потом будете пальчики облизывать». Или «зато своё, не покупное, без нитратов». Или «а как же ещё иначе, вон как цены-то растут». Короче, вакханалия первомайского труда. В библейском смысле: «В поте лица будешь добывать ты хлеб свой».

Потом ситуация несколько выправилась. Мы обросли иллюзорным жирком. Кое-кто даже посчитал, что урожай на наших супесях и суглинках получается скудный. А вложения в удобрения, «элитные» семена и полив превышают стоимость конечного продукта в разы. И это ещё без стоимости человеко-часов, нужных для того, чтобы взрастить «картошечку к зиме».

Первомай вернулся к своей норме. Петровской. Чеховской. Советской.

Заливали шары, озорничали, катались на велосипедах. Освоили ролики, доски, сёрфы. Кто-то занялся верховой ездой. Кто-то наконец-то выдвинулся в лес. Небо украсили воздушные змеи. Ожили парки. Кончилась крепостная привязка к огородным участкам. Не нужна она больше. Легче, проще и, главное, дешевле — купить.

Но пару лет назад что-то случилось. Электрички из Москвы снова наполнили барышни с рассадой. Не с цветочной — с помидорной. Или там у них «болгарские перцы»? Или очередные «элитные сорта» цветной капусты или чего-нибудь этакого?

Земли вновь украсились плохо сделанными грядками. И задами в употевших и выгоревших тренировочных штанах. И бессистемными трассирующими выстрелами заборов из сетки-рабицы.

А потому что. Нужно. Картошка. К зиме. Помидоры. Укупорка. Нужно. Копать. Огурчики. А почему забыли сделать грядочку под кабачки? А для кого мы всё это делаем, не для вас, что ли?

Может, и для нас. Но я, лично я, не хочу такого.

Я хочу, чтобы Первомай стал настоящим праздником. Мир. Труд. Май. И летящие в небе воздушные змеи.

Я хочу, чтобы не надо было больше рыхлить слишком плотный суглинок. На нём всё равно ничего не вырастет. И на супеси тоже. Не спасёт это дело ни полив, ни прополка.

Я хочу, чтобы нам наконец-то дали «обрасти жирком». Чтобы покупать все эти дела по вменяемым ценам. Чтобы Первомай стал реальным праздником, а не днём битвы за урожай.

И это не просто «хотелки». Те люди, что с кровью и потом выращивают скудный урожай, очень не хотят делиться. И готовы его защищать. Даже с оружием в руках. Я, пятнадцатилетний балбес, это уже проходил, пробив соседской козе пузо удачно кинутым ножом. А она только лишь сожрала кочан капусты на нашем участке.

Я хочу, чтобы нам не приходилось выращивать пропитание на так называемых «дачах». Дайте нам снова «обрасти жирком».

И тогда праздник Первого мая станет не лишним «рабочим приусадебным днём», как за это голосует нынешняя Дума, а просто праздником. Пусть даже таким, как в рассказе Чехова.

Мнение автора может не совпадать с позицией редакции