Женский след. Что привнесли русские целительницы в развитие медицины

Знаток античного наследия

Это на Западе могут снимать кино «Доктор Куин: женщина-врач» и самозабвенно упиваться собственной «прогрессивностью» — как же, ещё в XIX столетии тамошние леди добились права овладеть такой профессией! У нас к подобным вещам относились спокойно и шумихи вокруг проблемы, «может ли женщина быть доктором», не делали. Причём никогда. Ещё в «Житии Петра и Февронии Муромских» ясно говорилось, что та самая Феврония «навычна во всяком врачевании» и именно к ней, как к известному и надёжному лекарю, ведут заболевшего князя. Это можно рассматривать как пример «самородной» медицины — вряд ли Февронья, дочь бортника и древолаза, была знакома со специальной литературой.    

   

А вот дочь князя Михаила Черниговского Феодулия, канонизированная под монашеским именем Ефросинья Суздальская, была самым настоящим, можно сказать, дипломированным доктором. Документально подтверждено, что она проходила обучение под руководством греческого врача-монаха Фёдора и зарекомендовала себя как превосходный знаток мирового медицинского наследия: «Извыкла в чтении писаний Асклепиевых, Ипократовых и Галиновых». То есть её практика восходила непосредственно к Гиппократу. Немудрено, что монастырская больница, основанная Ефросиньей в Суздале, славилась по всей Руси.

В принципе одного этого было бы достаточно для того, чтобы понять, насколько распространена была медицинская литература в Древней Руси. Но есть ещё один пример, который выводит отечественную традицию на недосягаемую высоту. Одно дело, когда женщина читает труды Гиппократа и Галена. Другое — когда пишет сама. Причём пишет так, что её работа становится чуть ли не основополагающим руководством по врачеванию на долгие годы.

Русское зельеварение. Как создавались первые аптеки

Подробнее

Труд на века

Дочь русского князя Мстислава и принцессы Христины Шведской, внучка легендарного князя Владимира Мономаха носила два имени. Славянское Добродея и точный его греческий эквивалент Евпраксия — «делающая добро». Интерес к медицине у девочки проявился очень рано, но до поры он был прикладным. Однако по-настоящему её талант раскрылся, когда в 1122 году Евпраксия стала невестой наследника византийского престола Алексея Комнина. Семья Комнинов вообще славилась книжностью и учёностью — стоит только вспомнить Анну Комнину, первую женщину-историка. В её-то общество и попала русская княжна. И уровень медицинских познаний Евпраксии оказался настолько высок, что даже греки, высочайшая на тот момент цивилизация мира, заподозрили её в колдовстве. Хотя фундаментальный трактат Евпраксии «Алимма», то есть «Мази», никакого отношения к колдовству не имеет. Сочинение в пяти частях, три десятка глав, общая систематизация всего корпуса медицинских знаний на тот момент плюс результаты собственных наблюдений и примеры из практики. Особенно хороши главы «О движении и покое», «Об образе жизни в различные времена года», «О пище, питье, сне и пробуждении», «О поте», «О моче», «О бане», «О беременной и об утробном», «Об уходе за ребёнком». Создан этот труд в Константинополе в 30‑е годы XII века — лет на 15 ранее основания Москвы.

Судьба этого трактата одновременно блистательна и печальна. После варварского нападения крестоносцев на Константинополь в 1204 году многие сокровища, в том числе и книги, были разграблены и вывезены в Европу. Среди них было и сочинение Евпраксии, которое в дальнейшем легло в основу медицинских представлений Западной Европы, широко цитировалось и использовалось тамошними медиками, в том числе такими знаменитостями, как Парацельс. Копирайт, разумеется, не ставился, так что в Россию работа русской княжны попала в виде серии фрагментов, вписанных в поздние европейские лечебники.

Уральский корень

Их у нас начали переводить довольно рано — несмотря на изоляцию, обусловленную татаро-монгольским игом, связь с Европой всё-таки оставалась весьма прочной. Так что вдобавок к собственным лечебникам и травникам, цитаты из которых встречаются на берестяных грамотах XIV века, русские активно вводили в свой медицинский оборот и труды европейцев, восходящие к трактату Евпраксии.

   

   

По какой-то загадочной причине считается, что одной из самых ранних подобных книг был «Лечебник воеводы Бутурлина» — перевод польско-немецкой энциклопедии Станислава Гаштовта, 1492 год, сделанный поляком Станчевским по заказу серпуховского военачальника Фомы Афанасьевича Бутурлина в 1588 году. На первый взгляд опоздание почти в сто лет. Зримое свидетельство отсталости русских. Но на деле же первой отечественной медицинской энциклопедией следует считать «Лечебник Строгановских лекарств», появившийся, как ясно из названия, на Урале, в Пермском крае, где находился промышленный анклав купцов Строгановых. Он датируется последней четвертью XV столетия и представляет собой глобальный свод медицинских знаний тех времён. Как минимум половина объёма восходит к европейским трудам, например, глава «О пропущении вод» является переводом труда Иеронима Брауншвейгского «О дистилляции». Но другая половина — своя, незаёмная. И кроме собственно рецептов лекарств она содержит рекомендации, которые даже сейчас выглядят очень современно и актуально. Не упущено ничего. Не обошли вниманием даже деонтологию — учение о врачебных долге и этике. «Грешно ли прибегать к хитростям врачебным? Нет, не грешно — искусство врачебное нужно, как земледелие». Или: «Пришедшему лекарю к больному человеку сести подле него прилично, не торопясь, и разговаривать бы речи к развеселению болезненного человека...»

Иными словами, старт отечественной медицинской литературы был очень даже впечатляющим. А её дальнейшее распространение и развитие — и вовсе готовый сценарий для фильма или даже сериала с интригами, коварством, политикой и дуэлями.