«Маршал Сергей Ахромеев был моим другом. Его самоубийство — это трагедия, отражающая конвульсии, которые сотрясают Советский Союз. Он был коммунистом, патриотом и солдатом. И я полагаю, что именно так он сказал бы о себе сам».
В 1991 году бывший председатель Объединенного комитета начальников штабов США, адмирал Уильям Джеймс Кроу, опубликовал в журнале Time некролог, посвященный смерти маршала Советского Союза Сергея Ахромеева.
«Коммунист. Патриот. Солдат» — слова, которые Кроу вынес в заголовок, выбили на памятнике Ахромееву.
Удивительно даже не то, что высокопоставленный американский военный написал полную теплоты статью о человеке, который многие годы выступал в роли его потенциального противника.
Некролог адмирала Кроу оказался первым, посвященным памяти Сергея Ахромеева. На родине в тот момент СМИ старались упоминать о маршале как можно реже. В глазах либеральных редакторов он был путчистом, преступником, защитником «старого режима».
Самоубийство в Кремле
Из материалов следственной группы: «...24 августа 1991 года в 21 час 50 мин. в служебном кабинете № 19 „а“ в корпусе 1 Московского Кремля дежурным офицером охраны Коротеевым был обнаружен труп маршала Советского Союза Ахромеева Сергея Фёдоровича (1923 года рождения), работавшего советником президента СССР. Труп находился в сидячем положении под подоконником окна кабинета. Спиной труп опирался на деревянную решетку, закрывающую батарею парового отопления. На трупе была надета форменная одежда маршала Советского Союза. Повреждений на одежде не было»
Первые дни после поражения ГКЧП ознаменовались целой серией самоубийств высокопоставленных лиц. Но гибель маршала Ахромеева стоит особняком.
Он не был ведущей фигурой среди членов ГКЧП. Ахромеев вообще узнал о происходящем, будучи в отпуске. Прилетел в Москву, предложил свою помощь, получил задание заниматься сбором и анализом информации.
В ноябре 1991 года прокуратура прекратит дело в отношении Ахромеева по факту его участия в деятельности ГКЧП «ввиду отсутствия состава преступления». По версии следователей, по содержанию действий Ахромеева «нельзя судить о том, что умысел был направлен на участие в заговоре с целью захвата власти».
Таким образом, даже с формальной точки зрения никакой вины с точки зрения Уголовного кодекса на маршала Ахромеева возложить было нельзя.
И противники, и соратники Сергея Федоровича сходились в одном: это был мужественный, стойкий и кристально честный человек. Рассуждения о том, что Ахромеев решился на суицид из страха перед наказанием, — невероятная глупость.
Но почему тогда он решился на самоубийство?
От тамбовского села до Генерального штаба
Армейской службе Сергей Ахромеев отдал полвека. В 1940 году сын тамбовского крестьянина из села Виндрей окончил 1-ю специальную военно-морскую школу в Москве и в том же году начал военную службу, поступив в Высшее военно-морское училище имени М. В. Фрунзе.
Дальше была война, фронт, объединенный курсантский стрелковый батальон на Ленинградском фронте, ранение в декабре 1941 года... Снова учеба, служба в частях, Высшая офицерская школа самоходной артиллерии бронетанковых и механизированных войск Красной армии.
Гарнизонная служба по всей стране: от Баку до Приморья. В 1967 году Ахромеев окончил Военную академию Генерального штаба ВС СССР. В 1974 году он был назначен начальником Главного оперативного управления (ГОУ) Генерального штаба ВС СССР — заместителем начальника Генерального штаба Вооружённых сил СССР.
Афган и Чернобыль
Сергей Ахромеев не был ни солдафоном, ни милитаристом. Заняв в феврале 1979 года пост первого заместителя начальника Генерального штаба Вооружённых сил СССР, он был одним из тех военачальников, которые считали ввод войск в Афганистан ошибкой.
Но, раз такое решение принято, значит, выполнять его надо наиболее эффективно. Планирование операций в Афганистане легло на плечи Ахромеева. Он работал на месте, командировки в Афганистан стали для него рутиной. В 1982 году за планирование афганских операций Ахромеев был удостоен звания Героя Советского Союза. Спустя год он стал маршалом Советского Союза: первый и последний случай, когда высшее воинское звание получил первый заместитель начальника Генштаба.
В 1986 году, когда Ахромеев уже сам был начальником Генерального штаба, произошла катастрофа на Чернобыльской АЭС. Министерства по чрезвычайным ситуациям в СССР не было, и на ликвидацию последствий ЧП была брошена армия. Ему пришлось руководить решением этой тяжелой задачи.
Приход к власти в стране Михаила Горбачева Ахромеев приветствовал. И государство, и армия нуждались в серьезных преобразованиях. Вопрос упирался в то, как именно их нужно осуществлять.
Маршал выступал за разумный и взвешенный подход, и ему казалось, что он находит понимание у Горбачева. Снятие международной напряженности и прекращение гонки вооружений были на руку Советскому Союзу.
Ловушка для маршала: как американцам сдавали «Оку»
Ахромеева, однако, смущало то, что советская сторона без оглядки идет на уступки Соединенным Штатам. «Заводилами» этого процесса выступали глава МИД СССР Эдуард Шеварднадзе и секретарь ЦК КПСС Александр Яковлев.
Когда переговоры с американцами заходили в тупик из-за позиции Ахромеева, они достигали договоренностей за его спиной.
Самым ярким примером такой ситуации стала история с ракетным комплексом «Ока».
В 1987 году между СССР и США готовился Договор о ликвидации ракет средней и меньшей дальности. Документ исторический, действительно делавший серьезный шаг в сторону разоружения. Ахромеев, однако, считал, что и в данном вопросе между сторонами должен соблюдаться баланс.
Американцы очень хотели внести в список сокращаемых вооружений советский оперативно-тактический ракетный комплекс «Ока», лучший на тот момент в своем классе. Но дальность стрельбы комплекса составляла от 50 до 400 км, в то время как договор касался ракет с дальностью выше 500 км.
Маршал уверенно отбивал все атаки американцев и практически отстоял «Оку».
Тогда госсекретарь США Джордж Шульц решил потребовать сокращения «Оки» напрямую у Шеварднадзе. «С этим не будет проблем», — заверил американца советский министр.
В своей книге, которая вышла в свет уже после смерти маршала, Сергей Ахромеев вспоминал: «На состоявшейся 23 апреля беседе М. С. Горбачева с Дж. Шульцем мое участие не планировалось, и та половина ее, в ходе которой была закреплена упомянутая договоренность о ракете „Ока“, прошла без моего участия. Однако в середине их беседы я совсем неожиданно был вызван генеральным секретарем для выяснения некоторых обстоятельств переговоров в Рейкьявике в составе рабочей группы Нитцке — Ахромеев. Я дал необходимые разъяснения и был оставлен на беседе, пошел разговор о конкретных вопросах будущего договора по сокращению СНВ. О решении же в ходе первого этапа этой беседы вопроса о ракете „Ока“ я узнал только на следующий день из газет, прочитав сообщение о встрече М. С. Горбачева с Дж. Шульцем, да еще с указанием, что на беседе присутствовал начальник Генерального штаба».
Мало того, что решение приняли в обход Ахромеева, так еще и повернули ситуацию таким образом, будто решение принималось с его ведома. Начальнику Генштаба приходилось смотреть в глаза коллегам-военным, которые не понимали, как Ахромеев мог одобрить подобное.
«Всё наше прошлое перекраивается»
В 1988 году Сергей Ахромеев покинул пост начальника Генштаба. Но Горбачев неожиданно предложил ему место своего советника, и маршал принял предложение.
Для чего Горбачеву понадобилось сохранять Ахромеева в своей команде? Ценил ли он его профессиональные качества? Или хотел прикрыть авторитетом маршала свои сомнительные решения в армейской сфере? А может, все дело в том, что Михаил Сергеевич боялся ухода влиятельного военного в открытую оппозицию?
Судя по записным книжкам Ахромеева, он в течение долгого времени полагал, что вину за ошибки Горбачева в большей степени несет его окружение. Но чем дальше, тем больше он разочаровывался в лидере.
Маршал пытался писать критические статьи, но не все из них доходили до публикации. Зато его самого перестроечная пресса охотно поливала грязью, обвиняя во всех смертных грехах.
«Они осуществляли вполне определенную политическую линию. Всё наше прошлое перекраивается. А ведь без достойного прошлого не может быть и нормального настоящего, будущего. Дорого обойдется Отечеству разрушительная работа новоявленных демократов», — писал Ахромеев в самом конце 1980-х. Не правда ли, пророческие слова?
«Путь Горбачева не состоялся. Страна ввергнута в хаос»
Маршал понял, что команда Горбачева использует его как «свадебного генерала»: советы, аналитические материалы, прогнозы никак не используются. А ситуация приближалась к катастрофе не только в армии, но и в стране в целом.
Сергей Ахромеев был не только советником Горбачева, но и народным депутатом СССР. Избирался в Молдавской ССР в 1989 году на альтернативных выборах и победил. Люди ему верили. В 1991 году, приехав из поездки в свой избирательный округ, он записал: «1. Люди потеряли перспективу: веру в президента и КПСС.
2. Сломать все сломали — ничего не сделали. Бедлам, никакого порядка нет.
3.1985-1991 годы. Когда было лучше? В чем вы нас хотите убедить?!!
4. Нет сырья, нет комплектующих. Производство расстроено. Всё продано в Румынию».
Веру в Горбачева потеряли не только в Молдавии. Потерял ее и сам Ахромеев. Он подает в отставку, мотивируя это состоянием здоровья. Горбачев отставку не принимает.
Маршал записывает в дневник: «О М. С. ГОРБАЧЕВЕ. После 6 лет пребывания М. С Горбачева главой государства коренным вопросом стало: КАК ПОЛУЧИЛОСЬ, ЧТО СТРАНА ОКАЗАЛАСЬ НА КРАЮ ГИБЕЛИ? Какие причины создавшейся ситуации объективные, они должны были проявиться независимо от того, кто возглавил бы страну в 1985 году, а чему виной является политика и практическая деятельность Горбачева? В 1985-1986 годах М. С. Горбачев и другие члены Политбюро вели себя как легкомысленные школьники. И это делали серьезные люди? Кто и почему организовал антиармейскую кампанию в стране? Как нам сегодня относиться к нашему прошлому? Словом, делалось всё, чтобы кризис доверия в стране наступил. Кому и зачем он был нужен? С чьей стороны имело место это легкомыслие или злой умысел?» Ответ четкий: «Путь Горбачева не состоялся. Страна ввергнута в хаос».
ГКЧП
«Отставка неизбежна. М. С. Горбачев дорог, но Отечество дороже», — эти слова звучат как приговор.
Ахромеев оказался перед тяжелым выбором. Он как военный не считал себя вправе, оставаясь советником Горбачева, открыто против него выступать. Но его отставка не принималась, и маршал оказался заложником ситуации.
Находясь в отпуске и ничего заранее не зная о ГКЧП, он тем не менее 19 августа 1991 года сорвался в Москву, поскольку бездействовать не мог.
Через три дня, однако, «путчисты», так и не решившиеся стрелять в свой народ, были разгромлены. Ликующий Ельцин подписывал указ о запрете Компартии. Республики одна за одной заявляли о независимости.
Распад страны стал реальностью. 22 и 23 августа шли аресты членов ГКЧП, но Ахромеева они не коснулись. Он продолжал работать в кабинете в Кремле.
Есть взаимоисключающие показания людей о том, в каком состоянии находился маршал в эти дни. Одни говорят, что он был крайне подавлен. Близкие утверждают: он был бодр, строил планы на жизнь и сдаваться не собирался.
«Возраст и прошедшая моя жизнь дают мне право уйти из жизни»
Существует мнение, что 26 августа Сергей Ахромеев собирался выступить на сессии Верховного Совета СССР, сказав с трибуны то, что было записано в дневниках. Но это выступление не состоялось.
В кабинете маршала нашли не одну, не две, а сразу несколько предсмертных записок. В прощальном письме семье он писал: «Всегда для меня был главным долг воина и гражданина. Вы были на втором месте... Сегодня я впервые ставлю на первое место долг перед вами...»
Что имел в виду Сергей Федорович? Что своей смертью он снимает позор с семьи? Или дело в чем-то ином?
Друзья маршала рассказывали, что с угрозами он сталкивался и раньше. После его критических статей в прессе Ахромееву звонили анонимы, обещавшие с ним расправиться. А если на сей раз пригрозили семье? Могли ведь пообещать сломать жизнь близким, лишив их работы, поставив в положение изгоев... Ахромеев видел, что происходит в стране, и понимал, что такого рода угрозы не пустой звук.
Следствие посчитало иначе, решив, что военачальник совершил суицид без внешнего воздействия.
22 августа он отправил личное письмо Горбачеву, в котором изложил причины своих действий: «Почему я приехал в Москву по своей инициативе — никто меня из Сочи не вызывал — и начал работать в „Комитете“? Ведь я был уверен, что эта авантюра потерпит поражение, а приехав в Москву, ещё раз убедился в этом. Дело в том, что начиная с 1990 года я был убеждён, как убеждён и сегодня, что наша страна идёт к гибели. Вскоре она окажется расчленённой. Я искал способ громко заявить об этом. Посчитал, что моё участие в обеспечении работы „Комитета“ и последующее связанное с этим разбирательство даст мне возможность прямо сказать об этом. Звучит, наверное, неубедительно и наивно, но это так. Никаких корыстных мотивов в этом моём решении не было».
И опять странность: даже в этом письме Ахромеев говорит о возможности высказаться, пусть даже и в условиях судебного разбирательства. Но через два дня он откажется от борьбы: «Не могу жить, когда гибнет моё Отечество и уничтожается всё, что я всегда считал смыслом в моей жизни. Возраст и прошедшая моя жизнь дают мне право уйти из жизни. Я боролся до конца. Ахромеев. 24 августа 1991 г.»
Унижение после смерти
Жуткая подробность: он пытался покончить с собой дважды. Придя в себя после первой неудачной попытки, написал записку об этом, где сказал, что собирается с силами, чтобы повторить.
Его похоронили 1 сентября 1991 года на Троекуровском кладбище. Героя Советского Союза, маршала Советского Союза хоронили тихо, в присутствии друзей и родственников. Победившая демократия мстительно отказала человеку, всю жизнь служившему родине, в воинских почестях.
На следующий день стало известно, что могила маршала подверглась разграблению: неизвестные вырыли гроб и сняли с покойного его военный мундир. Глеб Пьяных в газете «Коммерсант» опубликовал в сентябре 1991 года материал под названием «Маршала Ахромеева и под землей достали». «Вместе с Ахромеевым был выкопан и раздет его сосед по кладбищу — генерал-полковник Среднев, похороненный 2 недели назад, — писал автор, — Следствие предполагает, что военных ограбили не по политическим, а по коммерческим соображениям: в расчете на зарубежных коллекционеров. В могилах мундиры не испортились, потому что хорошо сохранились их владельцы: по словам следователя, „Ахромеев неплохо выглядел, хотя и пах“, а генерал позеленел, но „мундира это вряд ли коснулось“. Версию ограбления подтверждает и то, что с покойниками обошлись вежливо: раздетыми их аккуратно уложили обратно в гробы и тщательно закопали Ахромеева. А генерала, как сказал следователь, „то ли поленились, то ли их спугнули“».
Родственники привезли новый мундир, после чего Сергея Федоровича Ахромеева похоронили еще раз. После этого его, наконец, оставили в покое.
Когда сегодня блок НАТО вплотную приблизился к границам России, когда Запад, отбросив дипломатию, напрямую угрожает нашей стране, хочется извиниться перед Сергеем Федоровичем Ахромеевым. Извиниться за то, что он, предвидя все это, в своей борьбе не находил необходимой поддержки.
Хочется извиниться и за тех, кто травил вас, товарищ маршал, и живого, и мертвого. Ведь сами они никогда перед вами не извинятся.