В преддверии новогодних праздников это и вовсе можно считать хорошим тоном. Но за всё надо платить. В случае с «веселием питии» расплачиваться приходится буквально собой. В этом и состоит суть похмелья.
Во все тяжкие
Хмель и похмелье — как партия и Ленин: говорим одно, подразумеваем другое. Что, кстати, отражено и в русском фольклоре. Вот начало одной скоморошины XVII столетия:
Хмелюшка по выходам гуляет, сам себя Хмель выхваляет:
— Нету меня, Хмелюшки, лучше, нету меня, Хмеля, веселее...
А вот и закономерный финал басни и пирушки:
Из котла-то я, Хмель, подымался, не в одном мужике разыгрался.
Я бросал их об тын головами, да во скотский навоз бородами.
Искусство отражает реальность, и в данном случае делает это прекрасно. Древнее описание похмелья как навоза в бороде довольно точно соответствует современному ответу на вопрос об утреннем самочувствии: «Как будто кошки во рту ночевали».
Но, пожалуй, самое отчаянное и беспросветное описание похмелья оставил нам другой деятель и писатель XVII века — протопоп Аввакум. Вообще алкогольная тема ему чем-то близка. Своих политических соперников он называет не иначе как «сии новые апостолы, что по все дни пьяны и с похмелия мудрствуют». Или ещё хлеще: «Мудрецы, дрожжами прокисшие, книги пишут трясущимися руками, ползая пьяны по земле, яко гады». И наконец, чеканная формулировка: «Проспалися бедные с похмелья, и самим себя соромно и стыдно: борода и ус в блевотине, а от гузна весь и до ног в говнех, с заздравных чаш голова кругом идёт».
Квасу — бой!
К тому моменту в питейном деле на Руси уже произошла революция. Основным напитком стала водка, дающая примерно такое состояние похмелья, как воспетое Аввакумом. Но не было чуждо оно и в более ранние времена. Другое дело, что называлось это состояние несколько иначе — «язя квасная». Здесь придётся пояснить оба слова. Первое, «язя» — это болезнь особого рода, такое пограничное состояние, близкое к обмороку, обозначающее разброд и шатание в ногах и мыслях.
Определение «квасная» указывает на происхождение болезни — от кваса. Но не от того, каким мы утоляем жажду в летнюю жару. Похмелье вызывал другой квас — «творёный», то есть сваренный. Он же в некоторых источниках «погибельный». По крепости и воздействию он приравнивался к вину, о чём говорят некоторые церковные предписания: «Вина и творёна кваса не держати и не пити», а также более суровое: «Горе квас гонящим!» По всей видимости, это была крепкая зерновая брага, приготовленная по особой технологии — сначала варили сусло, потом его сбраживали, «бодрили» хмелем и, наконец, выстаивали до нужной кондиции.
В результате получался напиток крепостью до 15% с устрашающим содержанием сивушных масел и прочих побочных продуктов брожения. Похмелье от него было ожидаемо зверским, о чём говорит тот факт, что больше ни один алкогольный напиток не удостоился официальной молитвы специального назначения. Она так и называется: «Молитва над болемъ, пиящем квас».
Неизвестно, впрочем, насколько эта молитва была эффективна как лекарственное средство. Так что наши предки в полном соответствии с пословицей «На Бога надейся, а сам не плошай» принялись изыскивать другие способы снять или хоть как-нибудь облегчить утреннюю трясучку, бешеный пульс, головную боль и сухость во рту.
Комплексный подход
Пока в качестве основных алкогольных напитков фигурировали относительно безобидные меды или редкие вина, которые к тому же пили разбавленными водой, средства были попроще. В одном из лечебников, который восходит к болгарским и греческим трактатам о здоровье, указано: «Ежели человек упился, нарежь луку репчатого и поднеси понюхать — сразу отрезвеет». Эффект тот же, что с нынешним нашатырём — вполне действенная штука. Но с появлением крепких «квасов погибельных» такие приёмы уже не работали. Нужен был комплексный подход.
Одним из первых в отечественных источниках упоминается средство, которое внезапно называется «Похмелье». Это была жирная и острая похлёбка на бараньем бульоне с добавлением большого количества солёных огурцов. Любой современный нарколог укажет, что такое блюдо — ровно то, что нужно измученному организму.
Другое дело, что моментального облегчения оно не приносит, о чём свидетельствуют и исторические хроники. В июле 1445 г. войска коалиции Великого князя Московского Василия II, Можайских князей Ивана и Андрея, а также Василия Серпуховского встретились в битве под Суздалем с отрядами казанских царевичей Мамутяка и Якуба. Как готовились к битве казанцы, неизвестно. Русские же накануне пировали всю ночь. А наутро, как особо отмечено, «князья покушали похмелья». И кабы битва состоялась на час-полтора позже, похлёбка сработала бы полностью. Но не сложилось. Татары напали раньше, и результат оказался печален — князья изранены и в плену. За князя Василия Московского назначили баснословный выкуп в 200 тысяч рублей — пожалуй, самая высокая цена похмелья за всю историю.
Ценою крови?
Ещё один вполне эффективный метод приписывают Петру Великому. По каким-то мутным причинам его связывают с путешествием царя-плотника в Голландию, где тот, якобы, пристрастился к сухофруктам, в частности абрикосам, и придумал лечить похмелье банальным компотом, который назвали «узваром». Всё это — домыслы из серии «слышал звон, да не знает, где он». Абрикосы и Голландия здесь ни при чём, равно как и компот. Единственное, что верно — слово «узвар». Это старинный русский напиток, упоминаемый ещё в «Домострое». И от компота он отличается прежде всего технологией — если компот положено варить, то узвар лишь доводят до кипения, а потом долго настаивают. А похмельный узвар и вовсе был особенным, с травами. Полный рецепт таков: плоды шиповника, зверобой, пустырник, мёд. Опять-таки, набор вполне соответствует рекомендациям современных наркологов. Шиповник — это витамины, зверобой — лёгкий антидепрессант, пустырник — успокоительное, мёд — микроэлементы. Всё что надо.