«Я, нижеподписавшийся Лех Валенса, сын Болеслава и Феликсы, 1943 года рождения, обязуюсь сохранять в тайне содержание моих бесед с сотрудниками служб безопасности. Также обязуюсь сотрудничать со службой безопасности в деле выявления и борьбы с врагами Польской Народной Республики. Информацию я буду передавать в письменной форме. Факт сотрудничества со службой безопасности обязуюсь хранить в тайне и не раскрывать даже семье. Передаваемую информацию я буду подписывать псевдонимом „Болек“».
Расписка из генеральского архива
Расписка, найденная в архиве покойного министра внутренних дел Польской Народной Республики, генерала Чеслава Кищака, в 2016 году потрясла Польшу. Лех Валенса – это легендарная фигура, без которой немыслима история о том, как «демократические силы, опиравшиеся исключительно на народные массы, сокрушили просоветские режимы Восточной Европы».
Валенса для польских либералов значит куда больше, чем для их российских коллег академик Сахаров. И вот на светлый образ борца обрушивается массив документов из архива покойного генерала: донесения агента Болека, рапорты его кураторов вышестоящему начальству и даже документы о получении денег за работу.
Документы из генеральского архива, кстати, Валенсу не сломили. Он стал утверждать, что, может быть, что-то и подписывал, но никаких денег не брал и ни на кого не доносил.
В Польше добивать легенду не стали. Может быть, из уважения к возрасту, а может быть, из опасений, что на бичевателей Валенсы тоже найдется свой интересный документ.
Рабочая элита
Лех Валенса родился в разгар войны, 29 сентября 1943 года, когда Польша была оккупирована немцами. Отца его гитлеровцы отправили на принудительные работы. Болеслав Валенса вернулся домой после окончания войны, но вскоре умер от болезней, вызванных каторжными условиями труда у гитлеровцев.
После окончания школы и профтехучилища Лех работал автомехаником, а в 1967 году был принят электриком на Гданьскую судоверфь.
Верфь создали после войны на базе двух разрушенных немецких верфей. В 1948 году со стапелей Гданьской судоверфи сошло первое судно.
Заказов на суда поступало много, в том числе из СССР. Поэтому коллектив Гданьской судоверфи относился к элите рабочего класса, которой власти пытались создавать наилучшие условия.
Однако советский опыт свидетельствует: рабочая элита оказывается во главе социальных протестов в период кризиса. Так было с советскими шахтерами, так же вели себя и польские судостроители.
Полякам разрешалось больше, чем жителям СССР
Представление о том, что Москва держала страны соцлагеря мертвой хваткой, не позволяя им даже на шаг отступить от генеральной линии, — миф. К примеру, лидер Румынии Николае Чаушеску отказался от участия в подавлении «Пражской весны», выступал против введения советских войск в Афганистан и не стал бойкотировать летнюю Олимпиаду-1984 в Лос-Анджелесе. При этом Москва продолжала спокойно работать с Чаушеску.
Польше тоже было позволено многое. Критика властей, звучавшая в варшавской печати, советским гражданам и не снилась, как и многие польские экономические свободы.
Почти забытый сегодня лидер Польской Народной Республики Эдвард Герек для развития экономики брал западные кредиты, не боясь окриков из Москвы.
Проблема, однако, в том, что кредиты когда-то нужно отдавать. Не самая удачная экономическая политика польских властей привела к масштабному кризису, вызвавшему протестные акции рабочих.
Стихийные протесты рождали новых трибунов, уличных лидеров, одним из которых стал электрик Лех Валенса.
Во главе «Солидарности»
Спустя многие годы невольно задаешься вопросом: а каким образом этот парень сумел оттеснить куда более опытных и влиятельных деятелей диссидентского движения, став лидером профсоюза «Солидарность», объединившего в начале восьмидесятых польскую оппозицию? Не потому ли, что чья-то невидимая рука помогала агенту Болеку?
Несмотря на то, что обстановка в Польше обострилась, особенно после того, как новым папой римским был избран поляк Кароль Войтыла, Москва предпочитала делегировать разрешение кризиса Варшаве. Леониду Брежневу вполне хватало проблем с Афганистаном.
Но легализация «Солидарности» ситуацию не улучшила. Радикальное крыло движения стало призывать к силовому свержению коммунистического правительства. Валенса не поддерживал крайностей, считая, что к рычагам власти можно прорваться путем переговоров.
Он играл свою партию, предпочитая не форсировать события.
Сейчас принято считать, что «Солидарность» действовала на пользу польскому обществу. Но бесконечные глобальные забастовки, устраиваемые соратниками Валенсы, не позволяли экономике подняться со дна. Было очевидно, что лидеры «Солидарности» рассчитывают попросту «задушить» правительство.
Дорога в президенты
В 1981 году Москва стукнула кулаком по столу, заявив о готовности вмешаться в решение проблем в Польше. И тогда польский генерал Войцех Ярузельский ввел в стране военное положение, интернировав лидеров «Солидарности», в том числе и Валенсу. Радикалы, устраивавшие уличные беспорядки, были подавлены.
Забастовочная волна пошла на спад, немного пришла в себя экономика.
Ярузельский не был сторонником долгого сохранения жестких мер, и уже в ноябре 1982 года Валенсу освободили. А в 1983 году лидер «Солидарности» получал Нобелевскую премию мира, которую обеспечили ему западные поклонники.
Приход Горбачева изменил ситуацию для польских оппозиционеров, которые вновь оживили свою деятельность. Трудно поверить в это, но Лех Валенса, на старости лет выступающий с откровенно русофобскими речами и грозящий России Гаагским судом за присоединение Крыма, тогда твердо придерживался переговорного пути.
То, что таким путем можно прийти во власть, стало ясно, когда Москва демонстративно отказалась от влияния на происходящие в Восточной Европе процессы. Та часть польских партийных лидеров, которая хотела сохранить влияние, объединилась с «Солидарностью», что привело к падению Польской Народной Республики.
В 1990 году Лех Валенса стал президентом Польши, собрав три четверти голосов избирателей.
Крушить не строить
Вчерашние единомышленники, однако, быстро рассорились. Единая «Солидарность» распалась на добрый десяток враждующих друг с другом партий. А рейтинг самого Валенсы резко пошел вниз.
Несмотря на то, что «шоковая терапия» проводилась в Польше куда мягче, чем в России, недовольство людей было колоссальным. Ухудшение жизни напрямую связывали с «обманщиком» Валенсой. Как результат — поражение на выборах 1995 года от Александра Квасьневского.
В 2000 году Валенса снова выдвинул свою кандидатуру на президентских выборах, но получил всего 1,4% голосов. Ниспровергатель оказался очень плохим строителем.
В начале 2000-х Валенса грозил создать новую партию, возмущаясь: «Люди, которые когда-то боролись за независимость Польши, не могут согласиться с тем, что происходит сейчас. Мы боролись не для таких типов, как Качиньские, Леппер или Гертых». Валенса при этом скромно умалчивал, что братья Качиньские работали в его президентской администрации. Так что лидер «Солидарности» во многом поспособствовал их политической карьере.
Но была ли она на самом деле? Или умелые руки закулисных кукловодов вели агента «Болека» в одном им известном направлении в рамках политической партии, тонкостей которой мы не знаем до сих пор? Агент полицейского департамента Георгий Гапон, игравший в подобную игру в России в начале XX века, плохо кончил. Леху Валенсе повезло больше.