Крестили его 21 декабря под именем Пётр, в день памяти Петра, митрополита Московского. Фамилию этого князя анархисты всего мира произносят со священным трепетом: «Кропоткин».
Все остальные знают и помнят о нём до обидного мало. В лучшем случае всё сводится к понятию «революционер», которое нынче имеет только два варианта презентации: либо скучный начётчик-марксист с нуднейшими речами о прибавочной стоимости и диалектическом материализме, либо уголовное быдло с красным бантом, пулемётными лентами и заточкой.
Ни то ни другое реальности не соответствует. А вот Пётр Кропоткин, которого называли «дедушка русской революции», задолго до того как этот статус перешёл к Ленину, вполне может претендовать на звание «эталон революционера». Более того, именно он и был таковым в глазах современников. Аристократ, учёный, первопроходец, авантюрист, узник совести — готовый портрет героев Александра Дюма или Жюля Верна — самых топовых писателей XIX в. То, что такой человек стал на сторону «униженных и оскорблённых» и принялся им помогать, сделало русскую революцию чрезвычайно модным явлением. Проняло даже циничного, язвительного эстета Оскара Уайльда, который отзывался о Кропоткине так: «Человек, несущий в душе того прекрасного белоснежного Христа, который как будто грядёт к нам из России». Но этого Уайльду показалось мало, он пишет и посвящает ему один из своих хитов — сказку «Счастливый принц», где главный герой жертвует всем, что у него есть, и даже самим собой, ради бедных, несчастных и униженных.
«Вокруг — дурачьё»
С формальной точки зрения Уайльд был прав — «принца» Кропоткина можно было назвать счастливым. Во всяком случае, его карьера складывалась весьма гладко, но всякий раз за полшага до полного успеха он самостоятельно её подрубал.
В возрасте 8 лет Петруша Кропоткин был отмечен самим императором Николаем I, который определил мальчика в Пажеский корпус — прославленное элитное учебное заведение, готовившее придворных. О том, что оно трижды дало феерическую осечку, вспоминают редко. А зря. Александр Радищев — «бунтовщик, хуже Пугачёва». Павел Пестель — декабрист, один из повешенных за восстание 1825 г. И наш герой, русский революционер номер один. Все когда-то окончили Пажеский корпус с отличием.
Впрочем, Кропоткин и на заре карьеры отличался строптивостью: «Здесь страшная скука. Книг хороших нет. С каждым днём ненавижу я всё более корпус. Удивляюсь, что здесь за дурачьё». Ничуть не лучше было и потом. Вот он получает звание камер-пажа. Вот он сопровождает Александра II на церемониях. Император ему благоволит. Это успех. Его нужно только закрепить, чтобы жить счастливо и беззаботно. Но вот что пишет камер-паж о перспективах при дворе: «Противна будет жизнь в кругу этих личностей, противно прозябание».
Из Сибири — с любовью
И крутой поворот. Выпускники корпуса вольны выбирать место службы. Кропоткин выбирает звание казачьего есаула и должность чиновника по особым поручениям в Забайкалье. Генерал-губернатор Восточной Сибири Михаил Корсаков не верит, что юный князь прибыл к нему добровольно, считает, что тот сослан сюда за какой-то проступок: «Меня не волнуют мотивы вашего приезда, но друзей вы здесь найдёте». Кроме друзей Кропоткин находит здесь то, чего всегда хотел. Пять лет службы. Опасные геолого-географические экспедиции, отмеченные на современных картах горным хребтом, вулканом и несколькими ледниками имени Кропоткина. Шпионская миссия в Маньчжурии — под видом купца второй гильдии Петра Алексеева он собирает важные сведения о Китае. Создание и испытание на пару с инженером Зотиковым первого сейсмографа и Иркутской сейсмостанции. 70 тысяч вёрст пешком, верхом и вплавь по рекам Азии. Триумфальное возвращение в Петербург — по итогам сибирской работы он награждается Большой золотой медалью Русского географического общества. Более того, ему предлагают стать секретарём этого самого общества, поскольку наблюдения и труды князя перевернули представление о том, как формировался облик Земли. Что же отвечает Пётр Алексеевич на это предложение? «Но какое право я имел на все эти высшие радости, когда вокруг меня гнетущая нищета и мучительная борьба за чёрствый кусок хлеба?.. Вот в каком направлении мне и следует работать, и вот те люди, для которых я должен работать... И я послал мой отказ Географическому обществу».
Робость Махно
Вторично по своей прихоти зарубить собственную карьеру на взлёте — такое встретишь нечасто. Но Кропоткину этого мало. Он умудряется сделать это и в третий раз, уже в преклонном возрасте, когда возвращается в революционную Россию в 1917 г. после 40 с лишним лет эмиграции. Часто встречаются шпильки в его адрес. Дескать, тепличный теоретик анархизма, увидев, каковы настоящие революционеры и анархисты, был напуган и разочарован. На самом деле всё обстояло наоборот. Перед встречей с Кропоткиным робел Нестор Махно: «Что-то скажет нам старик Пётр Алексеевич?»
Читайте также: Махновская сказка. Анархиста считали заговорённым от пуль
Было от чего робеть. Никаким «тепличным теоретиком» Кропоткин не был. Один только его побег из больницы при Петропавловской крепости в 1876 г. мог перевесить многие приключения Махно. Всё как полагается — с риском для жизни: «За мной погнались часовой и трое солдат». С переодеванием и маскировкой: «На ходу надел военную николаевскую шинель... Затем сменили фуражки на складные цилиндры, преобразившись в джентльменов... По дороге заехали к цирюльнику, который сбрил мне бороду». С великолепной тактикой и запутыванием следов — вместо того чтобы прятаться по конспиративным квартирам на окраинах — беглец с подельниками устраивает кутёж прямо напротив Зимнего дворца, в фешенебельном ресторане «Донон». Градоначальник Фёдор Трепов ставит на уши всю полицию Петербурга, но никому не приходит в голову наведаться в этот ресторан...
Плюс 40 лет в эмиграции, где жилось тоже невесело. Срок во французской тюрьме Клерво. Преследование полицией трёх государств. Наёмные убийцы из России. Угроза экстрадиции — император Александр III за невыдачу Кропоткина угрожает разрывом дипломатических отношений с Францией. И, наконец, возвращение в Россию. Снова триумф. Анархисты ждут, что «дедушка» их возглавит, Махно надеется: «Как истинный вождь анархизма Кропоткин не пропустит этого редкого случая, воспользуется своим идейным влиянием...» Но тщетно. Третий и главный отказ Кропоткина. Теперь уже от революции как таковой. Вот как он оценивает Февраль и Октябрь: «Революции являются лишь существенной частью эволюции... Я вижу сквозь эту разруху новый просвет для всей современной цивилизации. Но муки родов от того не менее мучительны...»