Первый: насколько материален ад; или он есть состояние человека, состояние его души?
Второй: действительно ли после смерти человека ожидают две возможности: ад (мучения) и рай (радость и наслаждение); или Бог настолько милосерд, что примет в свои объятья всех?
Такие рассуждения всколыхнули волну недоумения среди российских христиан.
Думается, такой вопрос поставлен несколько надуманно. Схожие с указанными по своей форме мнения о заграбной участи людей вполне можно встретить и в православии. С надлежащими разъяснениями и уточнениями правду можно найти у обоих спорящих сторон.
Совершенно очевидно, что указанные недоумения имеют смысл только в христианской системе координат, имеющей среди своих аксиом веру в богоподобие человека, в грехопадение, в временную смертность человеческого тела, в всеобщее воскресение всех в конце времен для суда Божия. Центром этой системы координат является провозглашаемая Евангелием вера в Христа Спасителя. Вне христианского мировозрения поставленные вопросы выглядят абсурдно.
Попробуем показать православный взгляд на затронутые вопросы. Действительно, в сознании многих людей милость и любовь Божия не могут совместиться с делением людей на тех, кто будет вечно мучиться и тех, кто вечно радоваться. Правда этого взгляда состоит в том, что невозможно быть счастливым, когда кто-то рядом подвергнут мучению, что нельзя обрести истинную радость, направляя свои силы на издевательство над кем-то, пусть и засуживающим этого. В рамках юридического подхода, оперирующего понятиями «вина» и «воздаяние», это противоречие кажется неразрешимым.
Но именно в излишнем юридизме и кроется ошибка. Такой взгляд не учитывает внутренней личной свободы. Насильно мил не будешь, говорит пословица. Одно из возможных объяснений таково. Человек сотворен Богом, он богоподобен, он — Божие дитя, которому по определению хорошо с Творцом, так же как детям хорошо дома с родителями. Без любящих родителей дети страдают, их рост и взросление ущербны. Но даже родители не могут пойти против воли повзрослевших детей. Как бы не было плохо и больно ребенку, если он не захочет принять помощь от своих родителей, они не смогут ему ее дать.
Евангелие однозначно свидетельствует, что если человек при жизни не имел ничего общего с Богом, не желал знать Его, не откликнулся на Божий призыв, то и после смерти у него не будет возможности, а может быть и желания познакомиться с Богом и принять от Него жизнь, радость, счастье. Потому-то человек и будет страдать, что в Боге он не нуждается, а унести с собой через смерть все то, что радовало и наполняло смыслом его жизнь, совершенно невозможно. Там, за гробом, жизнь, радость, счастье — это только Бог и те кого мы любим, с кем хотим быть всегда.
Таким образом, мы получаем иную, неюридическую картину. Бог действительно Всеблагой и Любящий как Отец, но даже Он не желает насильно «осчастливить» человека. Если кто-либо сам отвергает Бога, то ему и предоставляется такая возможность, хотя заведомо известно, что это принесет страдание. Наличие ада и рая обусловлено свободой человека, его личным выбором, личным отношением с Богом.
Указанными рассуждениями мы лишь проиллюстрировали, что с традиционно христианской точки зрения отмеченные в начале кажущиеся противоречия вполне снимаются иным, неюридическим подходом к нашей вере. Мы уверены, что датские христиане не хуже нас знают это и что проблема не в отрицании того или иного вероучительного аспекта и не в изменении вероучения в корне.
Дело, наверное, вот в чем. Христианство как знание, как внешняя по отношению к человеку «догма» становится все меньше кому-то «нужно». Люди давно уже не чувствуют жизненность богословской проблематики и поэтому очень поверхностно подходят к вере. И в Европе и в России давно уже произошел на каком-то глубинном уровне отказ от христианства как знания. Христианство как вероучительная система ничего не «весит» в современном обществе, люди с легкостью играют словами, ищут в словах друг друга недостатки, но при этом нет главного, того, что должно стоять за словами, чтобы они были весомы — личного опыта богообщения, такого опыта, который был бы виден без всяких слов, как видна любовь и счастье юноши, собравшегося жениться.
Думается, что все эти споры о реальности ада не более чем свидетельство, что христианство как предлагаемая извне обществу и человеку идеологическая и поведенческая система обесценилось. Люди, в свою очередь, устали и больше не хотят жить чем-то внешним по отношению к их реальной жизни, они хотят цельности, гармонии, полноты. Мало кто способен разглядеть в христианстве внутреннее единство в главном, многообразие во второстепенном, и во всем любовь.
Пришло время самому христианству продемонстрировать свою внутреннюю силу, показать чего оно стоит само по себе в той или иной стране в том или ином народе.
Высказывая сомнения в существовании ада люди, по сути, сомневаются в реальности и жизненности самого христианства. Наше время — период испытания христианства огнём современной культуры и современной жизни.
Автор - заместитель руководителя Патриаршего центра духовного развития детей и молодежи при Даниловом монастыре в Москве.
Смотрите также:
- Юрий Белановский: Великий пост: регламент или свобода верить? →
- Юрий Белановский: Что такое православная аскетика сегодня? →
- Должна ли Церковь решать проблемы страны? →