Елизавета Глинка: Про лётчика

На шее — серый бинт, из под которого торчат клочья окровавленной ваты. И родственники. Трое. Племянник и сестра. И жена. Женаты год.

   

   

В палату не пошли, оставив переодевание, перекладывание нам. Это бывает, но настораживает.

Пока мы перекладывали его на кровать, племянник подкатился к Лёлику с вопросом есть ли у нас нотариус и срочно.

— Зачем?

— Он должен срочно написать завещание.

— Вы понимаете, что он только что поступил к нам?

— Конечно. Он же умрет тут.

   

   

Я оставлю дальнейший диалог незаконченным.

В палате. Осматриваю. Осторожно разматываю бинт — и как накрутили столько? — дошла до опухоли. Больной мешает, толкается. Прошу посмотреть в окно — в сторону от раны. Смотрит.

Открыла. Закрыла с гемостатической губкой. Все еле держится, проросло насквозь и прорвет в любую минуту.

— Болит шея?

— Нет.

— Вы меня понимаете хорошо?

— Лучше, чем Вы думаете. И не говорите громко. Я не глухой.

— Простите.

— Ладно.

— Вы давно больны?

— Давно. А это имеет значение?

Он прав, уже не имеет.

Закрепила повязку.

— Вам что-нибудь хочется?

— Работать.

— А кто Вы по профессии?

— Летчик. В Жулянах летал.

Плачет.

— Пожалуйста, не надо.

Вытираю ему лицо. Не брился он около недели.

— Вечером будем купаться.

Молчит.

— Позовите какого-нибудь мужчину, он поможет мне подняться.

— Не надо вставать пока.

— Я сесть хочу.

— Держитесь за меня, и мы сядем.

— Я не могу, чтобы меня поднимала женщина. У вас есть мужчины?

— Давайте, обнимите меня и мы сядем.

Худой, поднялся легко. Присел, огляделся в палате.

— Я пойду?

— Идите. Родственников только не надо звать. Очень прошу. Это выполнимо?

— Да.

— Тогда выполняйте. Пожалуйста.

Выхожу, вижу, что беседа про завещание продолжается. Только присоединилась жена.

Поделили их на двоих. Поровну. Я получила жену. Лёлик продолжил с племянником. Всё в одной комнате.

— Вы, доктор, поймите. Я год с ним прожила. Ухаживала. Квартиру он отписал им. А мне дача полагается. У меня ребенок тоже есть. Я зря что ли год с ним жила?

— Алексей Владимирович, вы нас поймите. Отношения у нас не простые, она плохая. А мы бы к нему ходили бы. Даже тут. Войдите в положение.

— Я не могу Вам помочь.

— Он написал три завещания.

— Он ничего не написал.

— Он недееспособный.

— Докажите.

— Докажем.

Пока не дошло до драки, развели их по разные концы коридора.

Племянник быстро ушёл.

— За нотариусом погнал, сука, — констатировал Лёлик.

Я вошла в палату. Он полусидел в кровати. Медленно поднял глаза, посмотрел. Устало закрыл глаза и прикрыл их ладонями.

— Я Вам соврал. У меня болит всё. Сделайте что-нибудь.

 

 

Смотрите также:

• Назло судьбе. Девушка, лишившаяся в автокатастрофе лица, нашла свою любовь →
• Елизавета Глинка: Не бросай меня →
• Спокойной ночи! →