Экономист Михаил Дмитриев: «Большинство жителей крупных городов готовы к протестам»

Повторит ли В. Путин гениальный ход Б. Ельцина, и ждут ли Россию досрочные парламентские выборы? Об этом в интервью «АиФ» рассуждает известный экономист Михаил Дмитриев, президент Центра стратегических разработок (ЦСР).

   

   

Когда-то он был правой рукой Германа Грефа в Минэкономразвития и торговли, одним из разработчиков экономического курса президента Владимира Путина. Тем весомее сегодня из его уст звучат жёсткие оценки действующей власти. Вышедшие в 2011 г. доклады ЦСР стали бомбой в экспертном мире: в них утверждается, что пресловутая социальная стабильность обманчива, а общественные настроения вот-вот достигнут точки кипения...

«АиФ»: — Михаил Эгонович, в последних докладах вашего центра много говорится об «отторжении народа от власти», «потере доверия». Но так ли уж плоха эта власть? Недавно глава Высшего совета «ЕР» Борис Грызлов хвалился достижениями партии за последние 10 лет: население страны растёт, смертность падает, доходы граждан выросли в 2,4 раза, пенсии — в 3,3 раза, экономика России стала шестой в мире, обогнав Италию и Францию...

М.Д.: — Это типичная аргументация руководства «Единой России» и исполнительной власти в диалоге с населением. Апеллирование к предыдущим достижениям в экономике и социальной сфере — чуть ли не главный их козырь. Причём большая часть этих достижений — чистая правда! Страна не стояла на месте, спору нет. Но почему эта аргументация не работает? Главная проблема в том, что, говоря о прошлых достижениях, власть не апеллирует к ключевым проблемам, с которыми сталкиваются россияне. А между тем, наше общество за последние 10 лет вошло во вкус быстрого развития и не хочет останавливаться. В то же время мы столкнулись с признаками очень сильного торможения. Торможения в повышении уровня жизни: после 10 лет бурного роста, с началом кризиса его темпы снизились до 3-4% в год, а в первом полугодии 2011 г., судя по всему, реальные доходы россиян вообще снизились. Темпы роста экономики в самом благоприятном сценарии, скорее всего, будут примерно в два раза ниже, чем в нулевые годы.

Кроме того, в России возник достаточно большой слой городских жителей — примерно треть взрослого населения страны, социально-экономические ожидания которого заметно отличаются от ожиданий других слоёв населения, к кому в основном и обращается «Единая Россия» и лично Путин. Большинство россиян традиционно предъявляет большой спрос на социальную безопасность. И этот спрос власть по-прежнему пытается удовлетворить, напрягая ресурсы бюджетной системы. Но новый «городской средний класс» предъявляет запросы, в отношении которых существующая система давала сбои в нулевые годы и, вероятно, будет давать сбои и в будущем. Это, прежде всего, запрос на правовое государство, способное защищать рядового гражданина, не имеющего возможности нанять дорогого адвоката или использовать связи в высших эшелонах власти для решения своих проблем. Люди видят, насколько правоохранительная, судебная система перекошена в пользу власть имущих. Фокус-группы из представителей городского среднего класса показали: равенство перед законом волнует практически всех. У многих за эти «тучные годы» появилось какое-то имущество, какой-то бизнес. Существовать в перекошенной правовой системе, разрешать в ней коммерческие конфликты очень тяжело. И многие понимают, что без изменения политической системы добиться прогресса в этой области очень трудно.

Средний класс волнует и качество социальных услуг — образования, здравоохранения. 10 лет реформы в этих сферах буксовали, система отторгала комплексные изменения. А результат? К примеру, многие жители Дальнего востока предпочитают отдавать своих детей учиться в платный университет в китайском Харбине, нежели отправлять их в свой (в теории — бесплатный) Дальневосточный. Это показатель несостоятельности нашей системы образования. А вопрос качественного образования — ключевой для среднего класса. Это вопрос воспроизводства его человеческого капитала.

   

   

«АиФ»: — Ещё недавно основным носителем протестных настроений у нас считались не «середнячки», а пенсионеры. Вспомним, какие страсти кипели вокруг монетизации льгот...

М.Д.: — Среди пенсионеров уровень недовольства по-прежнему высок. Даже почти двукратное повышение пенсий в реальном выражении не переломило ситуацию. По опросам Независимого института социальной политики, совпадающими с данными Росстата, в 2007 г. пенсионеры были наиболее оптимистически настроенной категорией населения. Но несмотря на то, что в последние годы уровень средней пенсии повысился с 25% до почти 40% от средней зарплаты, настроения пожилых изменились: сегодня они смотрят в будущее с пессимизмом. Люди понимают, что ситуация будет меняться в худшую сторону. Рост пенсий снова начнет отставать от заработных плат. Пенсионеры наслышаны и про неизбежность повышения пенсионного возраста, и про сокращение количества трудоспособного населения.

«АиФ»: — Выходит, что власть становится жертвой своих же прежних экономических успехов. Люди привыкли к какому-то росту и ждут продолжения праздника, а ресурсов для этого больше нет?

М.Д.: — Это нормальная логика политического процесса. Добившись чего-то, политик не имеет шансов получить пожизненную ренту с этого успеха. Вспомним Черчилля, который вывел Англию из безнадёги начала 40-х годов и привел её к победе во Второй мировой войне. Но избиратели сместили его спустя два месяца после победы, даже не дождавшись окончания Потсдамской конференции. Англичане предпочли новый курс, предложенный лейбористами.

Избиратели благодарят политиков за достижения, но говорят им: спасибо, нам нужно идти вперед... Если бы в России сейчас прошли по-настоящему свободные выборы, на которых свободно конкурировали бы партии с альтернативной повесткой дня, то эти партии, скорее всего, получили бы большинство в парламенте. И мы получили бы другого премьер-министра, потому что кандидатуру Д. Медведева на эту должность оппозиция бы не поддержала. Не надо недооценивать достижения этой власти — они значительны, но речь идёт о будущем страны. При нынешних общественных ожиданиях только недемократический характер системы удерживает её от такого исхода, с которым столкнулся Черчилль в 1945 году.

«АиФ»: — Вы говорите, что «города закипают», градус недовольства растёт. Но если верить опросам, большинство сограждан не готовы идти протестовать на улицы. Далеко ли нам до критической черты?

М.Д.: — Уверенно прогнозировать возникновение массовых протестов пока нельзя. Однако нарастание протестных настроений подтверждается социологическими данными. Доля респондентов, склонных к протестам выросла за последние два года с 30 до 40%. В Москве и некоторых других крупных городах они составляют уже большинство. А ведь когда дело доходит до внесистемных конфликтов между населением и властью, всё решается именно в крупных городах. В Москве на рубеже 80-90-х на улицы выходило до 500 тыс. человек. Очень много, но это всего лишь 5% населения города. Однако именно активное меньшинство положило конец советской системе. Система, чьи устои казались непоколебимыми, буквально растворилась в воздухе в результате двух лет такого напряженного политического давления.

«АиФ»: — А как вы относитесь к разговорам о том, что в России наступили новые застойные времена, когда лица во власти не меняются десятилетиями...

М.Д.: — Быстрое изменение настроений населения резко снижает вероятность такого застойного сценария. Кстати, в брежневские времена общество было настроено довольно благодушно, это было вполне блаполучное время. Так что с эпохой застоя скорее можно сравнить минувшее десятилетие, когда страна бурно развивалась. Как и в нулевые, в 70-е годы прошлого века рост уровня жизни опережал рост экономики (за счёт притока нефтяных денег), а в стране наблюдался потребительский бум. С 1970 по 1990 гг. число владельцев автомобилей выросло в 10 раз. Граждане активно приобретали телевизоры, магнитофоны... Именно это позволяло благополучно стагнировать политической системе, идеологии. Ну, говорит там что-то диктор в новостях, и пусть себе говорит — зато мы пошли и купили новый холодильник или встали в очередь на квартиру. А кто-то заработал денег на «северах» и купил «жигуль» — класс! Вот что такое застой и общество 70-х.

Но потом это «счастливое» общество раннего массового потребления пришло к перестройке и экономическому кризису, которые привели к смене политической системы. Сейчас в России наступает похожее время, атмосфера во многом напоминает поздние годы перестройки. Общество ждёт перемен. По данным недавних исследований, проводившихся Игорем Буниным и его коллегами, свыше 80% респондентов рассчитывают на политические изменения. Даже чтобы удержать видимость политической стабильности, системе придётся сильно трансформироваться. Во второй половине 1980-х в России не было никаких партий, кроме КПСС, не было интернета, а структуры гражданского общества находились в зачаточном состоянии. Сейчас всё это есть. И даже есть бизнес, который в состоянии финансировать оппозицию.

«АиФ»: — Ещё не так давно было много споров о том, можно ли в России провести модернизацию экономики, не меняя основ политической системы.

М.Д.: — Эту историческую развилку мы тоже прошли. Да, пока ресурс доверия власти был достаточным, можно было форсированно проводить экономические реформы в духе Саакашвили, подавляя редкие проявления внесистемных протестов силовыми методами. Но теперь ресурс доверия растрачен, и проводить авторитарную модернизацию невозможно. Не хватит сил для контроля. Любые, в том числе вполне конструктивные инициативы власти могут пробуксовывать из-за растущего недовольства населения. Скажем, в программе Народного фронта записана масса отличных вещей — например, по пенсионной системе. Но они уже не воспринимаются обществом так, как того хотели бы авторы. Не случайно оппозиционные партии строят свои кампании не столько на позитивной повестке дня, сколько на критике «Единой России». Это востребовано, этого хотят от них слышать избиратели. И голосовать противники «ЕР» будут не столько из убежденной поддержки оппозиционных программ, сколько из чувства протеста. Неважно за кого: либерально настроенные граждане могут голосовать за левых, а приверженцы левых идей порой не прочь отдавать голоса «правому» националисту Жириновскому.

«АиФ»: — Попытки власти как-то стать ближе к людям — те же праймериз «ЕР», Народный фронт, «Большое правительство» — не спасают ситуацию?

М.Д.: — Люди воспринимают это скорее как некое карнавальное действо. Убедить их, что просто смена масок меняет существо тех, кто их носит — практически невозможно. Тот же Народный фронт — есть ощущение, что власть сама испугалась продвигать эту идею дальше. Избирательная кампания идёт от имени «Единой России». Общество ждет реальных, а не карнавальных перемен.

«АиФ»: — А как воспринята обществом рокировка тандема? Как гарантия стабильности или как консервация существующих проблем?

М.Д.: — Ещё в начале года нас насторожила реакция респондентов, которые негативно высказывались по поводу возможной рокировки Путина и Медведева. Типичный ответ был: «ну, это уже получится какая-то монархия»... К тому же люди ждали каких-то консультаций, согласований, а решение свалилось на них внезапно и уже в готовом виде. Судя по всему, это послужило неким водоразделом, и состояние общества до и после рокировки — это уже две разных России.

«АиФ»: — Вы говорите о том, что общество хочет реального представительства своих интересов во власти. Как этого можно было бы добиться?

М.Д.: — В первом докладе мы предлагали расширить партийную палитру, чтобы городское население могло найти для себя те партии, которые бы действительно отражали его интересы. Но этого не произошло. В результате сам процесс выборов принял ярко выраженный протестный характер. Правый фланг в партийном спектре оказался по существу не представлен, проект с Прохоровым, более или менее жизнеспособный, был разрушен. Правый электорат крупных городов вынужден из протестных соображений голосовать за левые партии. В итоге мы получим парламент, не пользующийся доверием и не отражающий структуру общественных настроений. Так что вопрос обновления парламентских партий переносится на следующие выборы. Причём вероятность, что они пройдут досрочно, после событий этой осени значительно возросла.

Однако в запасе российской политики пока остаются ходы, которые были наиболее успешными в новейшей истории России. Я имею в виду выдвижение в премьеры неожиданного, нового и интересного для общества лидера. Как это было в свое время с Е. Примаковым и В. Путиным. Оба раза это дало невероятные, магические результаты. Примаков сделал то, что не смогли сделать греческие власти: меньше чем за год он сократил расходы правительства примерно на 10% ВВП. В Афинах из-за этого два года бьют стекла, воюют с полицией, а в Москве это прошло гладко, Примаков остался очень уважаемым человеком, хотя и реализовал такую, казалось бы, «антинародную» политику... То же самое Путин. Придя на политический олимп из полной безвестности, он за 3-4 года достиг высочайшего уровня доверия населения. А ведь перед приходом Путина рейтинги президента упали до минимальных значений ...

Ельцин был гениальным политиком и дважды в сложной ситуации сделал неожиданный выбор премьера, идя при этом на огромный риск. Сначала он доверил власть левым силам, а потом — малоизвестному выходцу из силовых структур, сталкиваясь при этом с опасностью преследования своей семьи после отставки. Но чтобы повторить такое, самому Путину мало просто взять человека из своего окружения и сделать премьером. Боюсь, в этом окружении людей с такими политическими дарованиями либо не осталось, либо они уже «засветились» в восприятии людей как традиционные фигуры, которые не способны перевернуть общественное сознание. А в нашей ситуации нужен именно «взрыв мозга», решительный и нестандартный ход.

«АиФ»: — Предстоящее в 2012 году резкое повышение доходов военных добавляет рисков системе? Бюджет не надорвётся? И зачем власть пошла на эти траты — желая укрепить позиции в силовом сообществе?

М.Д.: — Для такого повышения не было никаких особых предпосылок. Нельзя сказать, что население требовало в разы увеличить расходы на армию. Наоборот, участники наших фокус-групп постоянно высказывали сомнения в целесообразности повышения военных расходов, в том числе в связи с коррумпированностью военных закупок. Отношение к повышению военных расходов разительно отличается от отношения к повышению пенсий, которого общество действительно хотело. Число граждан, которые непосредственно получат выгоду от повышения военных расходов, примерно в 35 раз меньше, чем число пенсионеров, а дополнительных денег им дали примерно столько же — около 2 трлн рублей в год или почти 4% ВВП. Это очень много. Часто звучит мнение, что режим укрепляет свои позиции перед выборами. Но армия не подходит в качестве инструмента для поддержания внутренней стабильности. Так что это решение (и тут я соглашусь с Кудриным) политически нерациональное и экономически очень рискованное. Если его исполнять, то, скорее всего, даже при высоких ценах на нефть придётся идти на непопулярную меру и повышать НДС на 6%, из-за чего этот налог может стать одним из самых высоких в Европе. Это путь в никуда.

«АиФ»: — Устойчивость режима в России всегда зависела от стоимости нефти на мировом рынке. Какую цену «чёрного золота» можно считать критически низкой?

М.Д.: — Согласно последней проектировке бюджета, его дефицит при снижении стоимости нефти до 75 долл. за баррель составит 3,5% ВВП. А с учётом увеличения расходов на армию — и того больше. Правда, эксперты считают маловероятным, что цена на нефть упадёт ниже 90 долл., но и намного выше 100 она тоже вряд ли поднимется. А наши власти весьма оптимистически рассчитывают на 100-110 долл.

Другая проблема может возникнуть с государственным долгом. Сейчас он составляет всего 4 трлн рублей. Но предполагается возможность довести заимствования до 2 трлн в год. От такой низкой базы, с таким неглубоким внутренним долговым рынком и таким нестабильным — внешним, так погонять коней? Оценки говорят, что уже к 2015 г. госдолг России поднимется с 8 до 17% ВВП. Рынок может это не переварить. И тогда возможно некоторое понижение инвестиционных рейтингов страны, которое осложнит ситуацию с заимствованием для частных российских компаний.

Если государство начнёт активно занимать за рубежом по 20-30 млрд долл в год, то рынок будет более осторожно давать в долг нашим корпорациям и банкам. Ситуация очень непростая уже сейчас. Так что «зазоры устойчивости» у нашей экономической системы совсем небольшие.

Смотрите также:

• Евгений Ясин, экономист: «Не сильная рука, а сильные мозги» →
• Михаил Делягин: «Через три года Россию ждет большая смута» →
• Руслан Гринберг: Всё ещё в шоке от 90-х →