Председатель Совета по правам человека при президенте РФ Михаил Федотов в интервью АиФ.ru рассказал, почему не удается договориться с депутатами Госдумы о законе по защите чувств верующих, а СПЧ не может вмешаться в «болотное дело». Глава СПЧ признался, что ему неинтересна политика, но он работает на своем посту, отдавая «долг» за отказ от работы в Администрации Президента в середине 90-х. Кроме того, Федотов объяснил, какие претензии вызывает закон о «резиновых квартирах», как журналистам обеспечить свою свободу и от чего зависит этичность власти.
О переменах в СПЧ
АиФ.ru: Владимир Путин подписал указ о создании президиума в Совете по правам человека. Вы обещали, что соответствующие поправки будут внесены в регламент. Эти поправки уже подготовлены?
Михаил Федотов: – Пока нет. Мы только создали временную рабочую группу, которая займется подготовкой регламента.
АиФ.ru: Регламент, президиум… Эти новшества не приведут к «вертикализации» Совета?
М.Ф. : Никакой вертикализации здесь нет. Это не бюрократия, это правильная организация работы. Будучи профессиональным правоведом, я понимаю пользу процедурных норм.
Важно, чтобы мы понимали: президиум — это рабочий орган. Состав президиума должен ротироваться каждые полгода. Отсюда следует, что каждый член Совета сможет поработать в президиуме. При этом члены президиума не должны считать себя этакими «генералами гражданского общества». В гражданском обществе нет генералов. В гражданском обществе все равны. Это не вертикальная структура, а горизонтальная и сетевая.
АиФ.ru: Понятно, кто будет выступать от имени Совета, принимать решения? Существуют опасения, что создание президиума — попытка ослабить позиции председателя Совета.
М.Ф. : От имени Совета принимать решения может только Совет – простым большинством от общего состава. Выступать от имени Совета может только председатель, опираясь при этом на мнение большинства его членов. Я не считаю, что создание президиума кого-то ослабит: напротив, это помощь мне как председателю.
АиФ.ru: В прошлом году многие члены Совета со скандалом его покинули. Сейчас, по прошествии времени, как вы оцениваете смену состава?
М.Ф.: Уходили как раз без скандалов, а с тихой грустью. Скандалы начались потом и были срежиссированы теми, кто хотел ослабить авторитет Совета либо самому попасть в его состав. Я не знаю, кто был кукловодом всей этой кампании, но умелую руку чувствую.
С одной стороны, Совет, конечно же, стал намного слабее. С нами нет Людмилы Алексеевой, Светланы Ганнушкиной, Елены Панфиловой и других вышедших из Совета коллег. С другой стороны, мы стали и сильнее: пришли новые люди. Конечно, Совет стал более внутренне разнообразным. Но если люди занимаются решением конкретных проблем, то идеологические споры утихают.
О свободе СМИ
АиФ.ru: Давайте перейдем к решению конкретных проблем. На заседании Совета присутствовал скандально известный замминистра связи Алексей Волин, который призвал считать журналистику бизнесом…
М.Ф. : Ну почему скандально известный? Чиновник не имеет права на свою точку зрения?
АиФ.ru: Но эта точка зрения слегка расходится с российским законом о СМИ, по которому «дядя» не может диктовать что-либо журналисту.
М.Ф.: Это не совсем так. Закон о СМИ построен по принципу диспозитивности. Благодаря ему можно построить авторитарное СМИ, а можно – демократичное. Это дело договоренности журналиста и владельца.
Владелец СМИ имеет ровно те права, которые даны ему редакционным уставом. Устав вступает в силу по принципу двух ключей: принимается журналистским коллективом, а утверждается владельцем. Закон предусматривает, что из-за отсутствия редакционного устава свидетельство о регистрации СМИ может быть признано судом недействительным. Поэтому те журналисты, которые хотят быть максимально свободными от диктата владельца, должны настаивать на принятии устава.
Сегодня далеко не все СМИ имеют редакционный устав, так как владельцы в нем не заинтересованы. В результате журналистские коллективы оказываются бесправны. Но так будет до поры, до времени: наступит момент, когда государство осознает потребность в независимых СМИ и заставит медиамагнатов уважать закон о СМИ вообще и редакционную самостоятельность в частности.
АиФ.ru: Давайте вернемся к вашим предложениям. Расскажите подробнее об этой инициативе ограничить влияние государства на СМИ.
М.Ф.: Совет предлагает законодательно ограничить возможности органов власти создавать собственные СМИ. Это старая идея, но в законах о местном самоуправлении она уже закреплена. Правда, не соблюдается.
О работе с Госдумой
АиФ.ru: В первом чтении принят закон о так называемых «резиновых квартирах». Будете ли Вы проводить экспертизу по этому законопроекту?
М.Ф.: Уже. К законопроекту есть очень серьезные претензии. Я надеюсь, парламент учтет наши замечания. Мы не должны и не можем подменять Федеральное Собрание. Но в тех случаях, когда депутаты с нами соглашаются, получается, на мой взгляд, более качественный текст.
АиФ.ru: Закон сможет реально изменить ситуацию с «резиновыми квартирами»?
М.Ф.: Если он правильно будет написан, то он, безусловно, поможет. Я не знаю никого, кто бы защищал институт «резиновых квартир». Мы же прекрасно понимаем: когда несколько сотен человек зарегистрированы в одной квартире, то это просто жульничество в чистом виде. Не надо такое поощрять. Но честные граждане не должны из-за жуликов иметь дополнительные хлопоты.
Проблема заключается не в цели, которую ставит перед собой законодатель, принимая этот закон. С целью все согласны. Средства должны быть адекватные. А в данном случае они неадекватные.
АиФ.ru: Как продвигается работа по закону о защите чувств верующих?
М.Ф.: Мы находимся в диалоге с комитетами Госдумы и Совета Федерации. Встречаемся, обсуждаем. Вопрос только кажется простым, на самом деле здесь переплетены серьезные проблемы уголовного права. Я надеюсь, что нам удастся найти не взаимоприемлемый, а оптимальный вариант.
Мы исходим из того, что у каждого человека есть право исповедовать любую религию или не исповедовать никакой. Нам важно защитить свободу совести каждого гражданина. Очень важно не сделать ошибку, иначе некорректность, неточность формулировок приведет к массовому оскорблению чувств. Важно, чтобы не начал действовать «закон Черномырдина».
Пока нам не удалось найти решение. Парламентарии настаивают на том, что нужна отдельная уголовная статья об оскорблении религиозных чувств. Совет, напротив, считает, что нужно исходить из принципа экономии уголовной репрессии.
О «болотном деле» и этике власти
АиФ.ru: Совет заявлял о том, что будет проведено альтернативное расследование «болотного дела»…
М.Ф.: Это не альтернативное расследование, а общественно-правовое исследование материалов дела, как это было в случае с делом Ходорковского и Лебедева. Когда приговор, каким бы он ни был, по «болотному делу» вступит в законную силу, заключение наших экспертов может быть обнародовано.
АиФ.ru: Почему вы сделаете это только после вступления в силу приговора?
М.Ф.: Чтобы не было даже намека на попытку влияния на судебное решение.
АиФ.ru: Почему Путин может себе позволить во время процесса Ходорковского-Лебедева сказать: «Вор должен сидеть в тюрьме», а омбудсмен не может высказать свою точку зрения?
М.Ф.: Здесь каждый решает сам. Я, например, для себя считаю невозможным комментировать действия президента, как и судебные решения до их вступления в силу. Совет считает невозможным оглашать свои заключения до вступления в законную силу приговора суда, но свободно дискутирует с президентом. Мы должны быть на высоте своей миссии. А миссия Совета, наверное, в первую очередь, этическая.
АиФ.ru: А этичность вообще востребована в нашем обществе?
М.Ф.: В Совете – востребована.
АиФ.ru: А за пределами Совета?
М.Ф. : Когда как… и где как. Во всяком случае, я бы обратил внимание на то, что в послании президента Федеральному Собранию этическая тема звучала довольно громко. И говоря о недавних отставках в парламенте, отмечу, что это маленькие шажки в правильном направлении.
Мы могли бы очень хорошо продвинуться на этом пути, если бы в закон о СМИ была внесена норма, которую предлагает наш Совет. Мы просим обязать руководителей органов власти отвечать на критические публикации СМИ.
Понимаете, механизм критики не должен просто «греть воздух», он должен давать результат. У нас, к сожалению, сейчас «свобода слова» наталкивается на «свободу глухоты». В советское время не было ни первого, ни второго.
Что ж поделать, если мы так долго жили в плену беспочвенных иллюзий и мифов, делали ошибку за ошибкой, результатом которой стали миллионы жизней? Слава Богу, поняли ошибку и начали ее исправлять.
АиФ.ru: О какой ошибке вы говорите?
М.Ф. : Главная ошибка – это октябрь 17-го года. Это, конечно, не мнение совета, а мое личное. Я считаю, если бы российское революционное движение остановилось на февральских событиях, то сегодня Россия была бы самой крупной и самой мощной в мире демократической державой. Все предпосылки для этого были.
О политике и личных долгах
АиФ.ru: Некоторые считают, что действующая партия власти копирует КПСС. Вы согласны с этим мнением?
М.Ф.: Это уже вопросы политики. А политикой мне заниматься не по статусу.
АиФ.ru: Кстати, о политике. Вы намерены вернуться к политической борьбе?
М.Ф. : Когда в 2010 году президент Медведев предложил мне возглавить Совет, я сказал, что принимаю приглашение, поскольку я чувствую, что «не дослужил» стране. И рассказал ему о том, как в феврале 1995 года мне позвонили из Кремля и сказали, что мою кандидатуру президент одобрил для назначения на пост помощника по правовым вопросам. В это время я работал послом при ЮНЕСКО. Ситуация моя семейная была такова, что мне никак нельзя было бросать эту работу во Франции. Как посол я получал вполне приличную зарплату, а в Администрации Президента зарплаты были существенно ниже. Я понимал, что просто не смогу помочь дочери доучиться в университете в Германии.
Я позвонил тогда и сказал: «Я готов принять новое назначение, но опасаюсь неадекватной реакции прессы: она может интерпретировать как усиление «группы Юрия Батурина». А все знают, что мы с ним давние друзья и соавторы по закону о СМИ». Вопрос был снят. Тот, кто звонил, терпеть не мог Батурина, тогдашнего помощника президента по вопросам национальной безопасности.
Да, я тогда смалодушничал на самом деле. Если бы я больше думал о судьбе страны, а не о дочери, то должен был бы согласиться. Может быть, в результате моего участия что-то бы чуть поменялось. Может быть, какие-то ошибки я мог бы остановить, помог бы каким-то правильным решениям состояться. Может быть, нет. Но я даже не попробовал.
АиФ.ru: Вам удается отдать этот долг?
М.Ф. : Каждый день я именно этим и занимаюсь. Это тяжелая работа. Особенно сейчас: большой Совет, огромное количество вопросов, все новые и новые инициативы, которые приходят от наших уважаемых депутатов. Все время у них возникают какие-то безумные идеи. Слава Богу, не все принимается.
АиФ.ru: Почему этот состав Госдумы такой особенный?
М.Ф.: От политических вопросов ухожу. Совет политикой не занимается. А я председатель Совета. Просто чтобы вы понимали: Совет занимает не аполитичную позицию, а деполитизированную.
Мы не контактируем ни с какими политическими партиями. Иначе Совет просто растащут на фракции, и у нас будет политический клуб, чего я совершенно не хочу.
АиФ.ru: Тогда, не называя партий или организаций, скажите, вы сами видите себя в дальнейшем человеком политизированным? Входящим в какую-либо политическую структуру?
М.Ф.: Нет, я – человек сугубо беспартийный. Меня не волнуют интересы партий, меня волнуют общественные интересы. В моем представлении политика – это не межпартийная борьба за власть, а забота о процветании государства, общества, счастье людей. И этой политикой Совет занимается. А сделать так, чтобы на выборах победила одна партия, а не другая – это политтехнологии. И они мне не интересны.