После 10 лет заключения экс-глава ЮКОСа Михаил Ходорковский свободен. Его помилование стало неожиданностью не только для всего общества, но и для его друзей и близких. В день выхода Ходорковского на свободу АиФ.ru поговорил с бывшим директором основанного им фонда «Открытая Россия» правозащитницей Ириной Ясиной. Она лично знакома с Ходорковским и его семьёй.
Владимир Шушкин, АиФ.ru: Сегодня днем стало известно, что Ходорковский покинул территорию колонии. Вы будете его встречать?
Ирина Ясина: Не буду. Его должна встретить семья, им нужно отплакаться. Люди должны побыть одни. Мы должны держать себя в руках и ждать.
— Пока они сами не будут готовы?
— Конечно.
— Как вы считаете, решение просить о помиловании было вызвано, скорее, личными причинами или у него были и другие серьёзные основания?
— Я думаю, что болезнь Марины Филипповны сыграла свою роль. Повлияла, очевидно, и угроза третьего дела: сесть ещё на 7 лет — это уже слишком много.
— Но угроза третьего дела никуда не делась. Пока, во всяком случае.
— Да, но я не думаю, что это произойдёт.
— Как вы восприняли это известие вчера, когда оно только появилось?
— У меня был просто шок. Я тогда была на одном заседании с моим другом Михаилом Яструбицким. Он когда-то работал исполнительным директором в «Открытой России». Мы сидели рядом и, когда узнали, немедленно открыли Фейсбук… Мы просто обалдели, боялись поверить. Мы столько об этом мечтали, что сама новость нас шокировала.
— Как вам кажется, Михаил Борисович сильно изменился за эти годы? Это уже другой человек или всё тот же, которого арестовывали 10 лет назад?
— Конечно, он изменился. Он стал мягче, как мне кажется, по крайней мере, по письмам. Он стал внимательнее к людям. Знаете, он был настоящим человеком, а стал ещё лучше.
— Эти 10 лет его не сломали, а даже изменили в лучшую сторону?
— Понимаете, когда сильный, целостный человек попадает в такие условия, он становится лучше. По крайней мере, мне так казалось, когда я в детстве читала книжки. Эти годы не то что не сломали его, а, как я уже сказала, сделали ещё лучше.
— Когда он принимал решение просить о помиловании, он наверняка советовался с семьёй?
— Нет, это было его личное решение. Никто об этом не знал — ни адвокаты, ни семья. Когда это сказал Путин после пресс-конференции, было понятно, что так и будет, причём, будет очень быстро. Путин, я думаю, делал над собой усилие, чтобы на это решиться.
— До того, как он сам об этом скажет, можно ли предположить, чем он будет заниматься?
— Нет. Это будет исключительно его решение. Любые предположения сейчас, даже если человек будет говорить «Я-то знаю» — будут неправдой. Сейчас никто не знает. Я думаю, что он и сам не знает. Ему нужно, может быть, несколько дней, недель, месяцев, чтобы разобраться в себе, привыкнуть к той жизни, которая его теперь окружает, сделать выводы.
— Если Ходорковского вся эта история изменила, как вы говорите, в лучшую сторону, то нас, неравнодушное общество, она тоже должна была изменить. Видно это?
— Общество изменилось за эти годы. Оно стало более активным, более интересным, если угодно, не таким монолитным и потребительским, как оно было в 2003 году. Но не надо особенно обольщаться по поводу возможного влияния на него истории с Ходорковским: многие просто не знают, кто он такой и не знали раньше, поскольку по телевизору про него не рассказывали и не показывали.
Он показал пример такой стойкости и такого, если угодно, умения держать прямую спину, и то, что сейчас он написал прошение о помиловании, это не значит, что он прогнулся. Он всем всё доказал. И самое главное себе, он доказал, что может быть вот таким человеком. Он стал примером в стране, где нет совершенно никаких авторитетов и нет ни одного человека, про которого можно сказать: «Я горжусь тем, что я его современник». Вот про Ходорковского можно теперь так сказать.