Что желали мы друг другу на Новый год? В преддверии праздника из анализа публикаций в прессе вырисовывалась достаточно ясная картина того, что людям хотелось бы иметь в Новом году, а чего они хотели бы избежать. Социологи ВЦИОМ то ли в шутку, то ли всерьёз назвали нарисованный социальный пейзаж «Картой страхов».
Больших сюрпризов не обнаружено. И пожелания, и опасения носили традиционный характер. Желали прежде всего здоровья себе и близким, чтобы была работа, благополучная семья. Ну и понятно, что людям хочется достатка, по-простому говоря — денег.
Тем не менее по ходу опросов выявились и некоторые новые нюансы. Среди наиболее заметных — два: нарастание неопределённости в отношении будущего и связанных с этим опасений. И недовольство всё увеличивающимся перепадом в доходах у разных групп населения. Граждане всё меньше понимают, в каком направлении идёт страна и что их ждёт в будущем. Всё более заметным становится и социальное размежевание. Ещё несколько лет назад в условиях роста доходов к картинам социального размежевания люди относились более-менее спокойно. Говорили так: да, там, наверху, слишком уж обнаглели — строят дворцы, покупают самолёты и яхты. Но ведь и нам кое-что достаётся. И терпели.
Сегодня чрезмерное и часто показное богатство узкой прослойки наших сограждан (3–5% населения) вызывает растущее раздражение. В стране появляются зачатки «классовой ненависти». Пока она носит пассивный характер. Но рост социальной несправедливости всё чаще фигурирует в опросах населения как одна из опасных угроз для стабильности страны. Тема неравенства присутствует не только в соцопросах, но и всё чаще попадает на страницы газет. И, судя по сообщениям из Кремля, там обращают внимание на такого рода опросы. Но выводы считают «излишне эмоциональными». Интересно, а какой уровень эмоций должен продемонстрировать народ, чтобы наверху «зашевелились»? Пока, слава богу, никто не требует «бить буржуев». Но картины бунтующей Франции, которые мы недавно наблюдали по ТВ, говорят о том, что даже в такой благополучной европейской стране может наступить предел терпению.
Лишь бы не было войны
Среди неожиданностей, появившихся в ходе предновогодних опросов, — возвращение страха войны. Он вышел на второе место после опасений болезни близких и детей и превосходит даже страхи перед бедностью. Люди, прожившие значительную часть своей жизни в СССР, хорошо помнят звучавшее почти как заклинание: «Лишь бы не было войны». На эту тему сочиняли стихи, пели песни. Были и забавные, в народном духе, частушки:
С неба звёздочка упала
Прямо милому в штаны.
Пусть бы всё там разорвало,
Лишь бы не было войны.
Для старших поколений страх войны понятен: Великая Отечественная затронула почти все советские семьи, привела к гибели и обрекла на бедность десятки миллионов человек. В послевоенный период оценка ущерба от войны и страх перед новой в значительной мере предопределяли и мотивировали политику СССР. Борьба за мир, идеи мирного сосуществования и всеобщего разоружения, провозглашаемые в Кремле, были не только пропагандистской, но и реальной составляющей внешней политики СССР. В результате страх войны действительно почти исчез на многие десятилетия.
И вот снова. Сегодня войны боятся более 40% жителей России. За последние 2 года число тех, кто говорит о такого рода опасениях, возросло в 2 раза. Это беспрецедентный рост.
Причин столь тревожного восприятия несколько. Это и противостояние России и объединённого Запада по многим пунктам мировой повестки, и, как следствие, политическая, экономическая и военная изоляция России. И военно-политическое одиночество — у Москвы после развала «социалистического содружества» и Варшавского договора фактически не осталось военных союзников. Это и усиление агрессивности США, и набирающая силу гонка вооружений, и приближение к российским границам НАТО. Многих тревожит и участие России в затянувшемся сирийском конфликте. Люди опасаются повторения Афганистана.
Шумим, братцы, шумим
Но немалая доля страхов, на мой взгляд, является следствием нашей шумной риторики. Такого объёма военной тематики на телеэкранах и в СМИ мы не видели даже в годы холодной войны. Чуть ли не ежедневно по ТВ сообщают о запусках ракет, танковых маневрах, военных учениях и парадах. Вся страна следит за выпуском новых видов вооружения. Генералы появляются на экранах чуть ли не чаще известных артистов. Военная пропаганда проникает в школы и чуть ли не в детские сады. Мы постоянно видим детей, марширующих в военной форме. Создана и широко освещается «Юнармия». Кадры подростков с автоматами и в военной форме стали обыденностью нашей пропаганды.
Страна усеяна военными монументами, памятниками, музеями. И появляются всё новые. Не так давно на пересечении Садового кольца с Малой Дмитровкой поставили памятник Калашникову с автоматом в руках. Слов нет — и человек заслуженный, и автомат знаменит по всему миру. Но зачем в самом центре Москвы? Какие символы России мы предлагаем на обозрение? Зачем своей военно-политической трескотнёй даём аргументы в руки недоброжелателей, обвиняющих нас в агрессивных намерениях?
Одним из известных символов стала «Девушка с веслом». Сегодня нам показывают девушек с автоматом. Мы что, возвращаемся во времена Анки-пулемётчицы?
Лучший жених
Размах военной пропаганды в СССР пришёлся на 1930-е гг. Тогда зародился настоящий культ Красной армии. Советский офицер воспринимался женской половиной как лучший из женихов. О солдатах слагали песни, писали романы, снимали фильмы. Великая Отечественная война дала военно-патриотической пропаганде новый импульс и аргументы. Но даже Сталин, судя по всему, понимал, что у военной пропаганды должны быть разумные пределы. После военного парада на Красной площади в мае 1945 г. парады были отменены. Оставались лишь спортивные. Пропаганда перестраивалась под нужды мирного строительства. Героями страны становятся шахтёры, металлурги, строители, инженеры, учёные. Во внутренней пропаганде преобладали мирные и спортивные сюжеты и образы. Одним из известных символов стала «Девушка с веслом». Сегодня нам показывают девушек с автоматом. Мы что, возвращаемся во времена Анки-пулемётчицы?
* * *
Один из самых известных в мире фонтанов — «Писающий мальчик» в Брюсселе. Не самая выдающаяся скульптура известна во всём мире. Поток туристов к ней не иссякает уже многие десятилетия. «Писающий мальчик» стал частью «мягкой силы» Европы. А в Брюсселе в местных лавочках можно даже купить маленькую шоколадную копию скульптуры. Пользуется спросом. Вы спросите: почему? Да потому что «Писающий мальчик» стал своего рода ненавязчивым символом мирной жизни. Смысл примерно такой же, как у советской скульптуры «Девушка с веслом». Согласитесь, это лучше, чем девушка с автоматом.
Мнение автора может не совпадать с позицией редакции