Никита Крюков и Максим Вылегжанин на Олимпиаде в Сочи в лыжном командном спринте пришли к финишу вторыми. Несмотря на огромную радость от серебряной медали, один из героев той гонки, Никита Крюков, чьим этапом завершалась эстафета, до сих пор испытывает чувство досады от невыполненного долга.
Степан Чаушьян, АиФ.ru: Показалось, что вы были расстроены сразу после финиша, хотя для многих спортсменов серебро — это большая удача.
Никита Крюков: Правильно показалось, что я был не очень доволен сразу после финиша. Артист, который играет в театре, и тот не сразу может выйти из образа после того, как он заканчивает выступление. Так и у меня. Когда я бежал, я был заряжен на победу, на золото и после того, как финишировал, не сразу смог осознать. Было чувство досады, невыполненного долга. Потом только, может, только сейчас, я начинаю радоваться той медали, которую завоевал, тому, что она у меня вообще есть. Это лучше, чем остаться без медали, но на тот момент я шел к золоту, а получил серебро, думал, что это провал. Наверное, когда медаль будет висеть на шее, у меня будут совершенно другие чувства. Но в первый момент чувствовал, что подвел напарника, подвел страну.
— Что сложнее, бежать индивидуальную гонку, где отвечаешь сам за себя, или командную, где ты в ответе еще и перед партнером, но в любой момент он может и подстраховать?
— Сложнее, все-таки, бежать в командной гонке. В индивидуальной ты отвечаешь только за себя, ты знаешь свои силы, знаешь, что ты можешь. А в командной гонке этот успех зависит еще и от твоего товарища.
— Возвращаясь к тому моменту, когда решилась судьба гонки...
— В том моменте, когда было падение немецкого спортсмена, сбилось всё. Финн дальше поехал в стойке отдыхая, а мне пришлось мало того, что пытаться устоять на одной лыже, но и раньше включаться, догонять. А трасса в Сочи совсем не легкая. Возможно, это и привело к тому, что я не смог выиграть. Я все-таки надеюсь, что, если бы не тот инцидент, все произошло бы так, как я задумывал, а рассчитывал я победить.
— Не снился ли тот момент? Прокручивался ли в голове с мыслями, что можно было сделать что-то по-другому?
— В том моменте я сделал все, что мог. Немец резко упал и я сразу наехал, зацепился лыжами и оставалось ждать, устою или не устою. Это все происходит в один момент и ты не знаешь как поведет себя лыжа, как поведет себя нога, которую ты зацепил, развернет, не развернет. Единственное, что я прокручивал в мыслях после финиша — выход с подъема. Но я не считаю, что я плохо вышел — на третьей позиции. Если бы я всегда лидировал и постоянно выигрывал! Но на тот момент, когда я выкатывался третьим, я не то что не расстраивался, я был уверен, что иду в хорошей для себя позиции.
— Дополнительное давление создают трибуны. Это поддержка, но одновременно и ответственность. Как влияет это фактор на выступления?
— На меня вчера трибуны и поддержка, все зрители влияли очень хорошо. Хотелось их порадовать, сделать подарок, чтобы они были счастливы и поняли, что не зря приходят на лыжные гонки, болеют за нас. И нам практически удалось это сделать. И даже когда мы выходили на цветочную церемонию, меня разрывало чувство досады, я стоял и не понимал, что я здесь делаю, я видел, как зрители болели, никто не разошелся. Они кричали, поздравляли. Я понял, что приношу радость болельщикам все равно. Нашей стране, конечно, не хватает положительных эмоций. Хочется хотя бы через спорт доносить их до людей.
— Что сказала после выступлений Елена Вяльбе и как она настраивала на том общем собрании, после которого Александр Легков полночи не мог заснуть?
— Вы хотели поболеть за наших в хоккейном турнире, как четыре года назад в Ванкувере. Как отнеслись к поражению от финнов?
— Матч сборной России по хоккею я не смотрел — только последнюю пятиминутку на пресс-конференции после гонки — там был телевизор — вот все, что я видел. Это была не наша игра, не наш хоккей. Почему-то ребята не могли сделать то, что они умеют. Возможно от того, что финны преобладали над ними, навязав свою игру и наши хоккеисты расписались в своей беспомощности.
— Эта неудача на стадии плей-офф затмила и ваше серебро, и победу сноубордистов. Нет ли какого-то чувства ревности к хоккеистам внутри команды?
— Если начинать говорить о чувстве ревности, то лыжники должны сначала ревновать к биатлонистам, а только потом уже к хоккеистам. Но лично у меня чувства ревности нет. Я понимаю, что летом это футбол, зимой хоккей — те игровые виды спорта, которые собирают тысячи болельщиков, даже миллионы на международных. Мне тяжело представить, что лыжи могут столько внимания привлечь. Здесь бежит один человек, а там играет целая команда. Тем более, что хоккей — это такой исторический вид спорта, сильный вид спорта для нас. Жаль, что не смогли пробиться дальше.
— А давно, вообще, это увлечение хоккем?
— С детства. Сейчас вспоминаю 1998 год, Олимпийские игры в Нагано. Тогда играл Павел Буре, но наши в финале уступили чехам. Мне было тогда 13 лет: видя, что наши заняли второе место, я, молодой пацан, чуть не расплакался. Даже на меня тогда хоккей влиял очень сильно. С хоккея, возможно, начались те чувства к спорту, ведь я не знал тогда, чем буду дальше заниматься, буду ли Олимпийским чемпионом или нет.
— Если хоккей снят с повестки дня, то Олимпиада продолжается. Не планируете ли посетить еще какие-нибудь соревнования, поболеть за наших?
— В последние дни Олимпиады планирую посетить шорт-трек. Вообще, очень рад, что Виктор Ан смог выиграть, безумно рад. Также счастлив за Александра Третьякова в скелетоне — болел, переживал за него, он очень хорошо прокатал трассу. Да, конечно, рад за Александра Зубкова с Алексеем Воеводой. Горд, что я их знаю, и тем, что они сделали.
— Раз уж речь зашла про Виктора Ана, как вы относитесь к такому явлению, как натурализация спортсменов?
— Конечно, лучше растить своих спортсменов. Но если это не получается... Мы же не покупаем всю команду, не натурализуем много спортсменов. И пример Виктора Ана это показывает. Тот же самый Виктор Григорьев, наш спортсмен, занял в том забеге второе место, всего немного проиграв Ану. Мы видели, как они бежали, постоянно меняясь. Это говорит о высоком уровне не только Виктора, а вообще всей команды. Когда в команде есть сильный спортсмен, за ним тянутся и все остальные. Это наоборот хорошо.
— И последний вопрос, наверное, стандартный. Как будете отмечать серебряную медаль?
— О том, как буду отмечать эту медаль, пока даже не задумывался. Вчера, когда спал, пришли мысли о том, что у меня уже была одна золотая медаль Олимпиады. Сейчас — серебряная. Все-таки видишь, что золотая медаль более яркая, а серебряная — какая-то тусклая. Всегда хочется золота. Знаю, что одноклассники в городе уже собираются, уже заказали хоккей, будут праздновать мое второе место. Я же хочу просто приехать домой, побыть с семьей. Очень многим пришлось жертвовать ради этой Олимпиады и вообще ради спорта. Мы редко появляемся дома, но делаем это осознанно, и я ни о чем не жалею.
Вскоре поле завершения Олимпиады члену команды Samsung Galaxy Team вновь предстоит приступить к тренировкам, к этапам Кубка мира, да еще и новый цикл подготовки к зимней Олимпиаде 2018 года начнется. Правда, Никита пока еще не загадывает так далеко, надеясь отдохнуть от этих Игр, ведь для него соревнования уже завершены.