Пожалуй, впервые в современной истории человечества сразу два мировых экономических «гиганта» — Европа и США — оказались на грани краха. Что же ждёт нас в следующем году? Как сложится судьба глобальной экономики, а главное — экономики России? Об этом рассказал известный экономист и публицист Михаил Хазин.
Европе — конец?
— У многих сейчас могло создаться впечатление, что Евросоюз «развалили» нарочно, и сделали это Соединённые Штаты. Но, на мой взгляд, европейский кризис не был создан искусственно. Конечно, у разных групп на международной арене есть свои, разные интересы, однако никто не собирается истреблять евро специально. Кроме того, ни у кого не получится это сделать более эффективно, чем у нынешнего руководства Евросоюза, которое очень активно занимается этим в последнее время (хотя бы тем, что категорически отказывается принимать хоть какие-то конкретные решения).
Да, американцы действительно заинтересованы в давлении на европейские рынки, потому что для них выгодно, чтобы ликвидность перетекала с европейских рынков на американские. Но это, на мой взгляд, не более чем желание, потому что у американских банков очень много активов в Европе, и они могут очень много потерять, если начнутся массовые банкротства.
В общем, можно сказать, что тот процесс, который происходит в Европе, абсолютно объективен и связан с несколькими причинами. Есть объективный экономический кризис, связанный с невозможностью расширять рынки, с колоссальным накопленным долгом, с падением спроса и, наконец, с тем, что Евросоюз изначально был основан на модели, предполагавшей некоторый избыточный ресурс, которым нужно «заливать» проблемы между странами. Когда этот ресурс закончился, начался кризис; а значит, Евросоюзу в нынешней редакции не жить.
Стране нужны сварщики
— В нашей стране не получают высшее образование, в нашей стране большая часть населения покупает диплом. А почему? Давайте для начала посмотрим, сколько людей у нас после окончания вуза работает по профессии?
Вот показательная история. Было мне 17 лет, я учился в Ярославском университете, и были мы «на картошке». Там я разговорился с местным плотником, который, посмотрев на меня, сказал: «Знаешь, Миша, у тебя руки есть. А они есть не у каждого. Давай бросай свой университет, поживи у меня годик, у меня дети выросли уже, мы со старухой тебе комнату выделим. Будешь у меня подсобным рабочим, я тебя научу дома делать топором. Ты никогда не пропадешь». И я всерьез задумался: может, действительно научиться делать дома. Потом я прикинул, что тогда меня возьмут в армию. Плотник мне сказал: «В армию не ходи, я воевал, я знаю. Там, у кого больше звездочек, тот умнее, и таким людям, как мы с тобой, там делать нечего». Поэтому я отказался и не научился. А теперь понимаю, что, если бы я сейчас умел строить дома, я бы, может, зарабатывал гораздо больше, чем сейчас, и уж точно у меня было бы больше свободного времени.
Или еще история. Я был в Новгороде весной 2008 года. Мне объясняли, что у них нет экскаваторщиков, потому что они не соглашаются работать меньше, чем за 70 тысяч рублей. На мой вопрос, откуда такие сумасшедшие запросы, мне ответили: если мы будем платить ему меньше 70 тысяч рублей, он будет ездить на работу в Москву, где за эту работу платят 80 тысяч. А теперь представьте: уж коли вы наняли экскаваторщика за 70 тысяч рублей, вы разве разрешите ему тратить оплаченное вами время на то, чтобы учить себе сменщика? Вряд ли. В результате экскаваторщиков в стране нет — дефицит. Ну а кроме них самыми ценными профессиями были и останутся электрик, слесарь, монтер, сварщик.
Иностранное ВТОржение
— В присоединении России к Всемирной торговой организации (ВТО), на мой взгляд, никаких плюсов для нас нет. Потому что ВТО — это инструмент, с помощью которого можно продавливать на чужие рынки высокотехнологичную продукцию. Мы ничего высокотехнологичного на международные рынки не предлагаем, более того, мы с трудом держим часть собственного. Если мы вступаем в ВТО, то иностранные производители будут продавливать свои товары на наш рынок, и мы окончательно убьем остатки нашей высокотехнологичной промышленности. Это вредительство.
Что ждёт Россию
— На фоне кризисных явлений многие сейчас задаются таким вопросом: что мы будем делать? Промышленности у нас нет, полезные ископаемые мы все продали буржуям, а что же у нас есть? На мой взгляд, у нас есть уникальное преимущество, которое может позволить России занять очень видное место в мире лет через
Дело в том, что Запад живет по определённой идеологической и социально-политической парадигме: финансовый капитализм, демократия и т.д. Эта парадигма включает много разных терминов, смысл которых меняется в зависимости от того, кто и когда их употребляет. Эта модель не менялась на протяжении 30 лет, и все те люди, которые сегодня живут на Западе, выросли в рамках этой модели, в рамках этой модели их учили и воспитывали. Поэтому они не могут на нее посмотреть на неё объективно, со стороны. К тому же, поскольку эта модель создавалась в рамках противостояния социалистической системе — которая говорила, что капитализм прогнил и его ждет гибель, — предполагается, что она не имеет конца, т.е. что эта система просто бессмертна. Этот тезис встроен в нее как обязательное условие, то есть в рамках западной парадигмы вы просто не сможете описать и даже предположить конец капитализма.
Однако нынешний кризис — это и есть конец модели экономического развития научно-технического прогресса, на которой построен капитализм. А для того, чтобы выработать другую модель — на которой можно будет строить нашу будущую экономику, — необходимо для начала описать капиталистическую модель объективно, со стороны. На Западе нет людей, которые могли бы это сделать: ввиду особенностей их мышления это просто невозможно. А у нас есть такие люди, потому что мы получили образование в СССР и у нас еще осталось довольно много от альтернативной советской парадигмы. Мы можем посмотреть на капиталистический мир со стороны и предложить что-то на замену. Поэтому, я бы сказал, наше сильнейшее преимущество состоит в том, что мы можем попытаться заняться как бы инновациями, но инновациями не научно-техническими, а идеологическими и социально-политическими. Но до тех пор, пока это не сделано, мы будем падать, падать и падать.