Анатолий Чубайс — возможно, самый неоднозначный политик в истории современной России. Удивительно, но занимавший в 90-е годы посты министра финансов, руководителя администрации президента Бориса Ельцина, председателя Госимущества, первый заместитель премьера Виктора Черномырдина, а ныне председатель правления «Роснано» Чубайс считается одним из наименее популярных политиков в стране. За экономические реформы 90-х, идеологом которых он являлся, к политику приклеилось «Во всём виноват Чубайс». Если верить соцопросам (ФОМ, 2000 год), старшее поколение действия реформатора оценивает отрицательно, называя его «жуликом» и «дискредитатором».
Между тем в 1997 году Анатолий Чубайс был признан лучшим министром финансов по версии британского журнала Euromoney. Как раз за «успешное развитие экономики своей страны».
По мнению политолога Дмитрия Орешкина, «наезды» на Чубайса связаны с тем, что общественное мнение формируется из того, что говорят СМИ.
«Существует мифология, где Чубайс представляется как рыжий дьявол, который всё отобрал у трудящихся, и есть патриоты, честные государственники типа Лужкова, которые защищают интересы родины. Парадокс заключается в том, что у либерала Гайдара никогда не было денег больше 1 млн долларов, у Горбачёва нет денег, из-за чего он вынужден был рекламировать чемоданы, а нынешние государственники ничего не рекламируют, и у них у каждого виллы в Швейцарии. Парадоксальным образом в этом обвиняют Чубайса», — недоумевает Орешкин.
16 июня Анатолию Чубайсу исполняется 60 лет. В этот день АиФ.ru собрал цитаты экономиста.
«Мы не могли выбирать между „честной“ и „нечестной“ приватизацией, потому что честная приватизация предполагает чёткие правила, установленные сильным государством, которое может обеспечить соблюдение законов. В начале 1990-х у нас не было ни государства, ни правопорядка. Службы безопасности и милиция были по другую сторону баррикад. Они учились по советскому Уголовному кодексу, а это от трёх до пяти лет тюрьмы за частное предпринимательство. Нам приходилось выбирать между бандитским коммунизмом и бандитским капитализмом».
«Я нормальный человек. Понимаю, в это трудно поверить, но уж поверьте».
«А мы никого не отключаем! Мы вообще никого не отключаем. Мы включаем тем, кто платит».
«Если ты доцент, профессор, зафкафедрой в профильном направлении и у тебя нет своего бизнеса, да на кой чёрт ты мне нужен вообще?»
«Я перечитывал Достоевского. И я испытываю почти физическую ненависть к этому человеку. Он, безусловно, гений, но его представление о русских как об избранном, святом народе, его культ страдания и тот ложный выбор, который он предлагает, вызывают у меня желание разорвать его на куски».
«Приватизация в России до 1997 года вообще не была экономическим процессом. Она решала главную задачу — остановить коммунизм. Эту задачу мы решили».
«Не вызывает у меня моя школа нежных чувств. И главное воспоминание состоит в том, что мы с друзьями как-то раз решили её разобрать на части, а лучше поджечь. Мы сумели оторвать только одну ступеньку на крыльце и чайку, приваренную на военно-патриотическом памятнике. Большего ущерба мы нанести ей не могли. Но ненавидели мы её все вместе».
«Европейцы, по сути, повторили азы нашей реформы, приняв Третий энергопакет. Один в один! То, что мы заложили в закон об электроэнергетике и реализовали в 2008 г., они после нас приняли как целевую модель и реализуют сейчас. Они добрались наконец до разделения по собственности монопольных и конкурентных секторов. Так что мы не просто оказались в мировом тренде — мы задали этот тренд. Между прочим, назовите ещё один пример из отраслевых преобразований в стране, в которых Россия для мира создала бы тренд!»
«Я видел эти чудесные тексты разных агентств о том, что „Роснано“ разваливается, всех Чубайс увольняет и сам заодно тоже увольняется, либо его увольняют. Разные варианты есть. Но ответа два. Первое — это не имеет никакого отношения к действительности. Второе — ну, просто какой-то здравый смысл можно применить. <...> Так не делают в реальном мире. Так что хочу кого-то расстроить, кого-то наоборот, обрадовать. Мы, наоборот, собираемся стать ещё сильнее, а я собираюсь продолжать работать в „Роснано“ долго и всерьёз».