— Перед вами эффективная машина для убийства, — с улыбкой говорит Кристиан Лединг, топ-менеджер предприятия «Вест фляйш» в г. Косфельд на западе ФРГ. В год здесь умерщвляют 7 млн свиней. Переодевшись с ног до головы в белое и стерильное (обратно вернёмся уже все в пятнах крови), мы, журналисты из России, идём осматривать огромный конвейер смерти. Зрелище не для слабонервных...
Только что забитые хрюшки, подвешенные за ноги на стальных крюках, медленно движутся в сторону цеха разделки. Семь мощных роботов-манипуляторов расправляются с ещё тёплыми тушами. Один железный мясник надрезает живот и выпускает кишки, другой отрезает копытца, третий распиливает хрюшку пополам. Самая неаппетитная работа у робота-"говнососа« — он ловко вставляет свой хобот в прямую кишку туши и за доли секунды извлекает остатки экскрементов. Точность движений роботов обеспечивают лазерные «прицелы». Один из этапов конвейера — адского вида камера, где в ревущих струях пламени на тушах вмиг сгорает щетина (а заодно, видимо, и микробы)...
Перед тем как из полутуш начнут делать фарш и сосиски, свинок осматривает целый отряд государственных ветеринаров. Чуть что — проводят выбраковку. Данные по каждой туше вносят в компьютер. Каждая проштампована и пронумерована — эта татуировка от крестьянина, эта сделана на бойне. Потом можно будет проследить путь от любой упаковки сарделек до фермы, на которой пестовали того поросёнка, из которого сделаны те самые сардельки. И проверить — чем животное питалось при жизни, в каких условиях росло, всем ли было довольно.
Береги копыта
Вы будете смеяться, но немцам это и правда не всё равно.
— Мы ввели знак «Bestschwein» («Лучшая свинья») и награждаем им те фермы, которые заботятся о благополучии животных, — рассказывает Михаэль Шульце Кальтхоф, моложавый и явно любящий отбивные менеджер. — При вскрытии ветеринары определяют, была ли свинья счастлива при жизни. Если есть воспаления суставов, значит, животное стояло на слишком твёрдом полу и у него подгибались копытца. Если на теле шрамы — значит, свиньи кусались, царапали друг друга, потому что их держали в тесном загоне. По состоянию лёгких судим об атмосфере на ферме — хватало ли кислорода. За счастливых свиней фермеры получают бонусы.
Почему им так важно, чтобы свинье легко жилось и умиралось? Оказывается, чем меньше стресса испытывает животное, тем вкуснее и качественнее будет мясо. Именно поэтому, например, фермеры чуть ли не со штангенциркулем подсчитывают, сколько квадратных метров приходится на одну скотину в загоне. Русскую пословицу «свинья грязи найдёт» тут считают несправедливой насмешкой. На ферме товарищества «Бёзелер Гольдшмаус» нам рассказывали о том, что собственные отходы для животных — жуткий фактор беспокойства. В дикой природе или в просторном сарае свинка никогда не ляжет спать в том же углу, где гадит. А в луже она валяется вовсе не от любви к грязи, а в целях дезинфекции. На той же ферме нам демонстрируют идеальной чистоты свинарник с кондиционером — поросята не любят, когда воняет навозом. Зато они обожают запах духов (говорят, свинарки это учитывают). Ну разве что Бетховена им для полного счастья не крутят!
Режут не больно
Ради свинского (а также коровьего, бараньего и пр.) блага немцы скрупулёзно подсчитывают время, которое скотина проводит в пути на бойню.
— В среднем 54 км, — говорит Гереон Шульце Альтхоф, менеджер компании «Вион». — Чем короче путь, тем меньше стресс у животных, да и расходы бензина тоже.
Кстати, водители скотовозов проходят спецподготовку — как водители автобусов. Забить свинью — тоже целая наука. После доставки на бойню животных выдерживают в особом помещении с паром — говорят, это их успокаивает. Перед забоем заводят в небольшую камеру, где усыпляют углекислым газом.
— Это как глубокий наркоз, — поясняет Марко Шулер из группы компаний «Тённис фляйш». — Даже крупное животное надёжно засыпает, сделав 4 вдоха.
Сперва в камеру животных заводили по одному. Но выяснилось: если усыплять по
Тратя кучу денег на все эти усовершенствования, мясники, естественно, стремятся получить максимальный навар.
— Немецкая свинья не погибает зря, — говорит г-н Альтхоф. В ход идёт всё: жир, головы, кровь, кости (из них делают биотопливо и желатин), ноги (продают в Китай)... Не пропадают даже глаза (идут на собачий корм) и зубы — их продают как пособие для обучения студентов — зубных техников. Не бизнес, а полный орднунг...
Ну а чем же закончилась история с диоксином? Руководство завода, выпустившего ядовитый комбикорм, — под следствием. Сам завод — банкрот. Контроль за кормами ещё больше усилен, готовится закон об обязательных пробах на диоксин. Вообще скандалы из-за диоксина случаются регулярно: в 2006 г. отличилась Бельгия, в 2008 г. — Ирландия, да и в России далеко не всё благополучно. И если у нас, в отличие от Германии, о диоксиновых скандалах не слышно, то не потому ли, что производителей толком никто не проверяет? Так или иначе, власти РФ запрещать ввоз свинины из ФРГ не стали — ограничились требованием документов, гарантирующих отсутствие в мясе опасных веществ. Без импортного продовольствия нам, увы, пока не обойтись — своя деревня не накормит (см. материал «Картошки нет и не будет»). Но хорошо бы импортировать не только саму еду, но и высокую культуру её производства. В конце концов, разве у российских свиней нет права на счастье, а у российских потребителей — права на вкусную и здоровую пищу?