Контрольный выстрел в голову
Они: Мелкие пауки – отличные охотники. Часами сидят в засаде, поджидая во много раз превосходящую их по размерам пчелу, и, нападая, наносят жертве единственный и смертельный удар в затылок. «Откуда в них знание анатомии о самых уязвимых местах?» – до сих пор удивляются зоологи.
Мы: Загнать и убить зверя – наше глубинное желание, считают обладатели охотничьих билетов. А ученые говорят, что охота – не зов предков: крупнозубые и быстроногие люди, жившие миллионы лет назад, предпочитали питаться падалью и красть чужую добычу.
Кто усыновит слона?
Они: Львица съела антилопу-мать и усыновила ее детеныша. Хищники – самые самоотверженные матери для своих и иногда для чужих детенышей. В их материнской щедрости «виновата» сытая жизнь и малое количество врагов. Когда ситуация иная, материнский инстинкт теряет черты благородства: мелкие рыбы и грызуны в случае голода съедают только что родившихся и «наметанных» детей.
Мы: Не узнаем своих младенцев по запаху и крику и готовы любить того, кого считаем своим.
Плечом к плечу
Они: Гориллы обожают ходить строем, слушаются «начальников»-доминантов, а макаки устраивают публичные казни соплеменников и радуются возможности всем вместе побить изгоя.
Мы: Любим то же самое, но лучшие из нас утверждают, что это плохо.
Сорока – воровка
Они: Почти все виды животных имеют несколько врожденных программ захвата чужого добра. Открытый грабеж, мелкое воровство, попрошайничество – нормы собачьей жизни, а вожаки горилл с достоинством принимают подарки от подчиненных членов стада. Существует инстинкт обмена. У обезьян и ворон обмен всегда обманный: у них есть очень хитрые программы, как обдурить партнера, подсунуть ему не то.
Мы: Заримся на чужое. В оправдание нашим инстинктам придуманы народные истины: «Не обманешь – не продашь», «С паршивой овцы – хоть шерсти клок», «Бери, что плохо лежит».
Любовные игры
Они: Самка жука богомола заслуживает звания «пожирательницы мужчин». Самец-богомол долго и униженно домогается объятий красивой и более крупной, чем он, самки. Она благосклонно уступает, а после близости с вожделением пожирает самца. Иногда не одного, а семерых за день любви.
Мы: Чем дольше живет человечество, тем сложнее становятся отношения между мужчинами и женщинами. Инстинкт продолжения рода многие вообще сбрасывают со счетов, они уверены, что в объятия друг друга нас толкают другие причины: желание получить удовольствие, утвердиться или спастись от одиночества.
Умереть от страха
Они: У животных нет представления о смерти. Способность лягушек и жуков замирать – ошибочно объясняется, как имитация смерти. Знаменитый французский натуралист Жан-Анри Фабр считал, что это только реакция на стресс, своеобразный гипноз. Ни при каких трагических условиях животные не способны лишить себя жизни. Мифы о самоубийцах-скорпионах и о выбросившихся китах – всего лишь попытка наделить животных чертами человеческого поведения.
Мы: С раннего детства осознаем свою смертность и задаемся вопросом: что происходит, когда мы умираем? Любопытство, безысходность и страх неминуемого конца, противоречащий основному инстинкту, иногда побеждает. Проявление «инстинкта смерти» мог ощутить каждый, кто хоть раз, стоя на краю обрыва, испытывал смутное желание шагнуть вниз.
Выпустить пар
Они: Мыши не устраивают вакханалию вокруг мертвого кота. У животных все проще: когда умирает угнетатель, исчезает и агрессия.
Мы: После смерти вождя или авторитета с удовольствием «пинаем мертвого льва». Это выражение досталось нам от предков, которые настрадались от хищников семейства кошачьих. Процесс разрушения памятников исторически не оправдан, но вполне объясним с точки зрения инстинктов.
Кровная месть
Они: Если кто-то схватил ворону и поволок прочь, ее товарки скликают всех окрестных ворон, и те начинают с воплем преследовать хищника, не позволяя ему насытиться добычей. В конце концов, он бросает ворону и спешит скрыться. Но этим неприятности для него не кончаются. Теперь, где бы он ни появился, к нему слетаются вороны и поднимают гвалт, охотиться просто бесполезно. Хищник быстро усваивает, что ворону, может быть, и легко поймать, но съесть не так просто. И решает – с воронами лучше не связываться.
Мы: Желание отомстить – древний инстинкт, дающий возможность держать в узде своих врагов, чтобы они еще раз не причинили нам зла. Кровная месть, распространенная, например, среди жителей Кавказа, – яркий пример такого охранительного поведения. Лучшая защита – это нападение и злопамятность.
Будь здоров!
Они: Раненому или больному павиану ни один здоровый член стада не окажет помощь, не поделится с ним пищей. Смог выздороветь – повезло, не смог – погиб. А у гиеновых собак иначе, они заботятся о пострадавших: выставляют около них охрану, издалека приносят пищу.
Мы: Наши предки долгое время вели себя, как павианы. На обследованных скелетах людей, живших миллионы и даже десятки тысяч лет назад, нет следов успешно заживших травм. Получившие травму люди не выживали. Сегодня наша мораль велит подставить плечо, помочь ближнему, но слабость и болезнь нам инстинктивно неприятны и потому большинство свои недуги предпочитает скрывать.
Смотрите также:
- Любовь с первого взгляда: откуда берется это чувство? →
- Астролог Василиса Володина: «Венца безбрачия нет!» →
- Старость в радость. Пять поводов для оптимизма →